– Поздравляю, – парировала Шона с вызовом, на который до нее никто не осмеливался, глядя ему прямо в глаза. – Полагаю, что ты выиграл эту битву. Ты вынудил меня сидеть. Но что тебе-то это дало?
Малак усмехнулся.
– Ты имеешь в виду, помимо того, чтобы попробовать твою маленькую сладкую…
– Секс ничего не меняет, – отрезала Шона. Ему бы стоило перестать удивляться каждый раз, когда она делала то, на что никто не осмелился в его присутствии. – Это всего лишь секс. Он не меняет того факта, что я не хочу здесь находиться. Что я совершенно не желаю становиться королевой, а уж тем более твоей королевой. Что все это меня не интересует.
Возможно, то, что она, кажется, не сердилась на него за вчерашние ласки, позволило Малаку обдумать ее возражения более тщательно, чем раньше. А может, его размышлениям способствовало то, что он попробовал ее на вкус, а затем провел ночь в мечтаниях о том, что он мог бы с ней сделать, если бы не оставил на балконе. В любом случае трудно поддерживать разумный уровень ярости, когда все, что хочешь, – это снова заполучить ее.
Малак долго смотрел на Шону.
– Уверяю тебя, ты не единственная, чьи желания не были учтены. Если тебе от этого станет легче.
По выражению ее лица он понял, что легче ей не стало. Она вообще никак не отреагировала, сидя по другую сторону стола и сложив руки на коленях.
Малак поймал себя на том, что заворожен изящным изгибом ее шеи. Каждый раз, видя Шону, он отмечал, что она становится только красивее, и не понимал, как такое может быть.
– Ты, конечно, всегда знал, что можешь стать королем, – сказала Шона. Еще одно оскорбление, которое он решил проигнорировать.
– Отнюдь. – Малак заставил себя улыбнуться. Его жизнь протекала неспешно и без проблем, пока несколько месяцев назад полностью не изменилась. – Я был запасным. Королем должен был стать мой брат Зуфар. Его с самого рождения готовили к этой роли. Моя сестра, Галила, и я должны были идти своими путями.
Малак не упомянул о своей нервной и эгоистичной мамаше и о единоутробном брате. Ведь с появлением Адира его жизнь полностью поменяла смысл. Мать предпочла иметь ребенка от любимого, а потом отдала Адира. Малака она не любила. То, как она игнорировала его все годы, болезненно сказалось на нем.
Малак промолчал о смерти матери и о том, как горевал отец. Как отец игнорировал детей, чтобы угодить женщине, не любившей его. Как отец отрекся от престола из-за горя. Как брат отрекся из-за любви. Малак не понимал, как можно было сделать такой выбор, и ему не оставалось ничего иного, как играть предписанную роль и исполнять свой долг.
– Моя сестра, по крайней мере, была для родителей чем-то вроде любимой игрушки. Правда, так было до тех пор, пока она не выросла и мать не стала воспринимать ее как соперницу, – сказал Малак, полагая, что Шона должна об этом знать. – А меня всегда игнорировали. Чтобы ты понимала, меня такое положение устраивало. Я никогда не хотел играть главную роль в родительских скандалах. – Он заставил себя улыбнуться и обвел рукой дворец. – И все равно я был в них замешан.
Шона нахмурилась.
– Но ведь цель запасного всегда в том, чтобы вмешаться в любой момент.
– В теории – да. Но никто не мог предвидеть, что брат отречется от престола.
– Почему он так поступил?
– Похоже, любовь – погибель для мужчин в моей семье. Рано или поздно она всех их губит.
Шона внимательно посмотрела на Малака.
– Всех?
Она не сказала «но только не тебя».
– Я верю в секс, Шона. Возможно, он ничего не изменит, как ты сказала, но таких эмоций я еще никогда не испытывал. Я верю в страстные ночи, когда от удовольствия болит все тело, а душа разрывается на куски. На этом моя вера заканчивается. Тебе не нужно беспокоиться, что я когда-нибудь притворюсь, что секс – это нечто большее, чем оно есть на самом деле.
– Безусловно, ты веришь в секс, но никогда – в любовь. – Шона покачала головой, словно он был глупым маленьким ребенком. Малаку пришлось стиснуть зубы, чтобы не отреагировать на оскорбление. – Разве это не отличительная черта таких мужчин, как ты?
– Прошу прощения. А разве есть такие, как я? Где? Сомневаюсь.
– Я вообще никогда не слышала, чтобы мужчина – будь он даже королем в собственной спальне – говорил, что он способен любить.
Малак рассмеялся.
– Я отличаюсь от тех мужчин, которых ты так хорошо знаешь, тем, что я правитель целой страны, а не предмет мебели, и тем, что я себя знаю.
Малак не стал рассказывать о том, как любовь погубила его отца. Как все были невольными участниками гибели брака родителей. О том, что он давно уяснил, что такие бурные всплески эмоций – не для него. Что он никогда не влюбится так, как отец. И до конца жизни не позволит любви женщины ослепить его.
И ведь до недавнего времени он именно так и жил.
Нет, он не считал, что у него иммунитет на любовь. Он любил свою семью. Любил свою страну. И то, что он почувствовал, когда впервые увидел Майлза, тоже было любовью, которая росла с каждым днем.
Но у него не было ни малейшего желания губить себя из-за женщины, как это сделал отец. И более того, продолжал губить себя после ее смерти.
Малак никогда не думал, что займет место отца или брата. Но теперь он не собирался идти по их стопам и совершать те же ошибки. Что бы ни случилось, поклялся он себе.
– Как скажешь, – сказала Шона, и в ее голосе даже не было намека на пренебрежение. Зато оно было написано у нее на лице.
– Только я знаю не только себя, но и тебя, – произнес Малак, потому что внезапно почувствовал себя безоружным, а такого он допустить не мог.
Шона не засмеялась, однако ее глаза наполнились весельем.
– Слава богу, ты ничего не знаешь обо мне.
– Но я знаю, Шона, – качая головой, заметил Малак. – Неужели ты думаешь, что я позволю какой-то женщине прийти с улицы и занять место рядом со мной, не выяснив всех подробностей?
– Если ей не повезло и она от тебя забеременела, то да. Я думаю, любой бы позволил.
Малаку не понравилось то, как она это сказала. И почему-то вдруг он почувствовал необходимость что-то доказать.
– Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь. Я знаю, что детство ты провела в приемных семьях. Кажется, это так называется в Америке, когда ребенка передают под опеку государства.
– Я не скрывала того, что жила в приемной семье. Это совсем не секрет.
– Думаю, по количеству приемных семей можно проследить твое безрассудное упрямство и ненужное стремление к независимости.
– Или то, как быстро я взрослела. И мне, как и любому взрослому, не нравится, чтобы надо мной издевались незнакомые мужчины.
– Да, ты мне говорила, что много знаешь о мужчинах. Однако мои следователи не смогли найти ни малейшего доказательства того, что ты когда-либо к ним прикасалась. – Он улыбнулся. – Ну, кроме меня, конечно.
