Когда-то, когда Малак был свободен и беззаботен, он сочувствовал Тарику, но теперь сочувствия у него поубавилось.
– Так ты войдешь в комнату? Или будешь вечно стоять в дверях? – тихо спросил отец.
Его взгляд так и остался прикован к окну, за которым простиралась бескрайняя пустыня.
Были времена, когда Малак восхищался способностью отца чувствовать его присутствие. Он верил, что отец сродни богу и умеет видеть сквозь стены.
Он улыбнулся своему воспоминанию.
– Ты читаешь, а я не хотел мешать тебе. – Он прошел в комнату.
– Мои помощники сказали мне, что ты наконец-то женишься. – Отец закрыл книгу и перевел взгляд на Малака. – Что у тебя были определенные сомнения, но теперь, как мне сказали, все уладилось.
Забавно, подумал Малак, он теперь король, а его отец никто, только родственник, но все равно он тушуется, как провинившийся подросток, когда Тарик смотрит на него. Возможно, это объясняется тем, что этот человек – все еще его отец. А может, дело в том, что Тарик редко проявлял интерес к своему сыну, а когда проявлял, это всегда казалось ему торжественным событием.
– Женитьба была неизбежна, – сказал Малак. – Но в жизни Шоны это крутой поворот. Она никогда раньше не общалась с представителями королевской крови. Так что неудивительно, что ей нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли.
Может, он дает ей слишком много времени, подумал Малак. Может, в этом вся проблема. Может, поэтому-то она и повторяет… эти безумные слова.
– Похоже, она практичная девочка, – сказал отец. – Такая, как тебе нужна, мне кажется.
Все в душе Малака воспротивилось такой характеристике Шоны. Ведь она совсем не такая. И вообще, почему это отец вообразил, будто Малаку нужна практичная жена. Ведь он, Малак, никогда не отказывался от королевства ради любви к женщине, которая едва сдерживала свое презрение к мужу.
Правда, всего этого он вслух не сказал.
– У тебя была своя королева, – сказал Малак и только потом сообразил, что затронул больную тему. – Можешь что-нибудь посоветовать?
– Как заботиться и кормить рядовую королеву Халии? – рассмеялся отец, и его смех эхом разнесся от стен.
Малак вдруг понял, что давно не слышал, как смеется отец. И на него снова накатилась грусть. Скорбь по человеку, который никогда не существовал. И не будет существовать.
– Думаю, – продолжил отец, – ты не нуждаешься в лекции о моих неудачах на этом поприще. А неудач моих – легион. И все они публичные, к моему позору.
Вероятно, Малак пришел сюда именно для этого – чтобы наконец-то состоялся этот разговор, который он никогда бы не решился завести с отцом. Чтобы изгнать последние неясности, прежде чем Малак сделает окончательный шаг, который сделает его похожим на отца.
Во многих аспектах, кроме одного, напомнил себе Малак.
– Ты любил ее, – сказал он, стараясь, чтобы его голос не прозвучал осуждающе.
Отец отважно встретил его взгляд.
– Любил. И продолжаю любить.
– Как же так? – Малак покачал головой. – Ты же знал, что?..
Закончить предложение он не смог. Он не считал нужным эвфемистически называть поступок Намани «неблагоразумием», а назвать его прямым текстом у него духу не хватало, несмотря на то что он никогда не понимал свою мать и не желал общаться с женщиной, которая не скрывала своей ненависти к нему. А ненавидела она его потому, что он не смог заменить ей Адира, ребенка, которого ей пришлось отдать, прежде чем она забеременела Малаком.
– Любовь не меняется, когда ее проверяют на прочность, – проговорил отец медленно, как будто ему было больно говорить об этом. – Хотя она и может стать… более сложной.
– Но ведь предательство делает любовь невозможной. Нельзя продолжать любить, когда знаешь о предательстве.
– Малак, я последний, у кого тебе следует спрашивать совета о семейной жизни, – помолчав, продолжил отец. – Но я все же кое-что тебе скажу. Жизнь полна сожалений, и, думаю, таких же сожалений полна королевская власть. Такова природа власти. Возможно, когда-нибудь ты будешь сожалеть о своих политических решениях, а вот о любви ты не будешь сожалеть никогда. Что бы ни случилось.
Они заговорили на другие темы, в частности, о свадьбе, которую в скором времени будет праздновать все королевство. И о духе доброжелательности, который принесет с собой свадьба. Однако когда Малак ушел от отца, он думал только о том, что тот сказал о любви.
Он не понимал, почему нельзя отгородиться от любви. Ведь он и так всю жизнь прожил без нее. И прожил счастливо. А жизнь его отца погубила именно эта самая любовь. Любовь к женщине. Она превратила достойного правителя государства в человека, одержимого своей беспечной, эгоистичной женой. Отец поставил ее выше заботы о подданных и благополучия собственных детей. Именно любовь к другому мужчине, не к мужу, дала матери Малака ребенка, которого ей пришлось отдать, и из-за этого она не смогла полюбить детей, которые жили рядом с ней. Именно любовь заставила его брата отречься от престола и ввергнуть королевство в хаос.
Из-за любви Халия оказалась с Малаком во главе государства, хотя народ заслуживал более вдумчивого правителя. А трон заслуживал более достойного короля, а не изнеженного плейбоя, который все свое время проводил в обществе готовых ложиться под него баб.
Малак не желал иметь ничего общего с любовью. Он хотел хладнокровно, твердой рукой править в своем государстве. Он понимал, что нельзя допустить, чтобы эмоции снова погубили королевство.
Малак шел по дворцу, все ускоряя шаг и не обращая внимания на слуг и придворных, которые расступались при его приближении. Не остановился он и когда оказался в покоях Шоны. Толкнув дверь в комнату Майлза, он увидел, что Шона играет с сыном на балконе.
Малак замер на пороге, наблюдая за ними. Его сердце бешено стучало.
Возможно, отец и не сожалеет о том, что он сделал ради любви, а вот Малак сожалеет о поступках отца. Потому что теперь он вынужден расхлебывать последствия выбора отца. Выбора отца, матери и брата.
У любви есть последствия. Любовь губительна. Как может отец не видеть всего этого после случившегося?
И как может он, Малак, видеть в любви что-то еще?
Шона будет его королевой. Они оба будут любить Майлза той любовью, которую заслуживает любой ребенок. Они уже его любят.
А вот всей той чепухе про любовь, с которой носится Шона, нужно положить конец. Потому что он знает, к чему все это может привести. Пусть у них будет то, что уже есть. Секс. Веселье. Майлз и другие дети. Пусть у них будет здоровое партнерство, а не та пытка, в которую любовь превратила жизнь родителей. Не нужна ему никакая любовь. У него есть королевство, чтобы править, а значит, ему нужна стабильность.
Малак так глубоко погрузился в размышления, что не заметил, как Шона поднялась на ноги и подошла к нему. Он в очередной раз восхитился ее красотой. Она была прекрасна, особенно когда смотрела на него с легкой тревогой, и Малака тянула к ней непреодолимая сила. Он как мог сопротивлялся этому притяжению, но уже понимал, что опоздал. Что он такой же глупец, как брат и отец.
