Несмотря на административный ресурс, МРТ показал, что опухоли нет. Завещание, из-за которого все уже успели переругаться и приобрести язву, было торжественно сожжено.
Осознав, что придется лечить, гуру выписала направления во все кабинеты клиники, кроме щитовой и серверной.
После трех месяцев анализов, приемов врачей и таблеток, посещения процедур и сеансов, список лекарств, необходимых для ежечасного употребления, перестал помещаться в outlook-календарь, а общий счет за карусель составил более трехсот тысяч, пусть уже никчемных, но все-таки рублей.
В итоге коллектив клиники, включая сисадмина, пришел к неутешительному выводу. Диагноза нет. Результата нет. Больной тем не менее жив.
История закончилась в кабинете, в котором и началась.
Пролистав результаты всего и вся, женщина выпуска середины прошлого века с научными и административными регалиями, вызывающими дрожь во всем квартале, надев посмертную маску Гоголя, заявила следующее.
– А я знаю, что с вами.
Голова от любопытства перестала болеть, а пациентка превратилась в одно большое ухо.
– И что же?
– Вы только серьезно отнеситесь к моим словам.
До этой неординарной рекомендации знакомая, разумеется, относилась ко всему несерьезно.
– Я думала, думала, и знаете что…
В ожидании катарсиса даже снег на улице остановился и прислушался.
– Сглазили вас!
Конец фильма.
P. S. Голова вскоре прошла.
P.P.S. Я вот думаю, с рублем та же беда. Сглазили его.
О роли деталей в судьбе Ивана
Ивановича и Петра Петровича
Вот иногда кажется, как похожи у людей судьбы, характеры и мысли, только вот как пел БГ: «некоторые женятся, а некоторые так». Вашему вниманию предлагаются рассказы-близнецы практически о людях-близнецах. Итак, начнем.
Царапина
Жил на свете Иван Иванович Шнеерсон. Он был добротным еврейским мужем. «Два Никогда» бесконечно бунтовали в его голове, но победить их не представлялось возможным. Он бы никогда не бросил жену и никогда бы не смог оставаться окончательно верным. Отсюда переживания, расстройства желудка и провалы в расписании. Более того, г-н Шнеерсон входил в тот мужской возраст, когда временных подруг ночей суровых уже бессовестно было бы удерживать только на голом энтузиазме. Ему было около пятидесяти.
Подозрения в том, что он не Ален Делон и тем более не Рон Джереми, посещали его всё чаще, и ощущение несправедливости по отношению к своим любовницам Иван Иванович заливал подарками, но вел в голове невидимый баланс всех этих пожертвований, чтобы всё более-менее поровну. Но у жены всегда был контрольный 51 процент его подарочного бюджета.
Баланс этот видели только сам г-н Шнеерсон и его совесть. Остальные участники данного невидимого документа убили бы его автора, знай что они в нем значатся.
Проведя очередную сверку, Иван Иванович повез г-жу Шнеерсон в Милан. Причем не как обычно на распродажу, а прямо-таки в сезон.
Заходит наша семейная пара в модный бутик. Ольга Сергеевна налегке, а Иван Иванович на изрядном «тяжеляке». Его давят бесконечные пакеты и страх окончательной суммы.
– Я сумку, и всё.
Сумку выбрали быстро. Иван Иванович протянул карту и паспорт для оформления Tax free.
Русскоязычный продавец покопался в компьютере и отрубил г-ну Шнеерсону голову:
– Ну как вам покупки, которые вы сделали в сентябре? Всё понравилось?
Голова Ивана Ивановича покатилась из магазина, но на ее месте, к несчастью, выросла новая, и прямо на нее смотрели красные бесчувственные окуляры Терминатора Т-800 по имени Ольга Сергеевна.
– А я не знала, что ты был в Милане в сентябре!
Иван Иванович проглотил утюг, пакеты стали в десять раз тяжелее, мозг отчаянно пытался найти выход. Выход был найден в молчании, прерванном вопросом Т-800 продавцу:
– Вы ничего не путаете?
Г-н Шнеерсон читал про йогов, передачу мыслей, и вообще, смотрел «Матрицу», как там граф Калиостро ложки гнул. Он собрал все свои извилины в копье и метнул его в мозг продавцу. Оно со свистом пролетело в пустой голове исполнительного товарища, который сдал Ивана Ивановича со всеми органами:
– Нет, нет, у нас же система. Вот, был 16 сентября, купил две женские сумки.
Утюг в животе заботливого любовника начал медленно, но верно нагреваться.
– Какая прелесть! Если я не ошибаюсь, в сентябре ты летал с партнерами в Осло.
Изнутри г-на Шнеерсона запахло жареным. Как, впрочем, и снаружи.
– Хотел сделать тебе сюрприз и заехал, пока были распродажи, чтобы купить подарки на Новый год тебе и Сереже (сын). Ну и стыдно стало, что экономлю, не стал рассказывать.
Смотреть на Ивана Ивановича было очень больно. Он из последних сил играл человека, стыдящегося своей жадности. В сентябре он и правда был в Милане, и правда из жадности. Одна из его пассий была выгуляна по бутикам, так как в балансе г-на Шнеерсона на ее имени значился zero.
– Ванечка, как трогательно, что ты настолько заранее озаботился.
Иван Иванович выдохнул. Ольга Сергеевна вдохнула:
– У меня только один вопрос, а зачем Сереже на Новый год женская сумка?
Остывающий утюг вновь раскалился.
– Я ее Оле купил (девушка сына).
– Ты же ее ненавидишь. И где они сейчас, эти щедрые подарки?
– В офисе, и, кстати, это, конечно, только один из подарков. Просто безделушка.
Счет Ивана Ивановича был большой, но очень чувствительный. Как и сердце. Оба в этот момент расчувствовались.
– Ванечка, Новый год в этом году для тебя настает сразу как мы вернемся, практически в Аэропорту. Чего ждать? Молодой человек, а покажите, пожалуйста, какие именно сумки купил мой муж.
– Одной уже нет, а вторая вот. Последняя, кстати, – пустоголовый продавец продолжил сотрудничать с полицией и указал на какой-то зеленоватый кошмар.
– А такую сумку ты кому купил, мне или Оле? – спросил Терминатор, внимательно изучая болотного цвета изделие.
Сумка была не только бездарна, но, как говорят, чуть менее чем самая дешевая в данном магазине. Именно сумки Иван Иванович купил тогда сам, как бы сюрпризом, пока его временное развлечение грабило Габану.
– Оле, – прожевал (промямлил) Иван Иванович.
– Хорошего ты мнения о ее вкусе, интересно, что ты мне купил. Спасибо, пойдем.
Из Милана семейная пара должна была поехать во Флоренцию и потом домой в Петербург. Ивану Ивановичу вживили чип и посадили на цепь сразу при выходе из бутика.
