Отмечу, что за последний год дважды подряд она звонила, лишь когда гражданин не встретил ее в аэропорту. После того случая ему отрубили голову, пришили, снова отрубили и так все выходные. А тут пять звонков. Он быстро уволился, попрощался с родственниками, взял кеш из сейфа, билет на ближайший самолет и решил сбежать из страны. Было очевидно – случился пиздец, а жить хочется, как никогда.
И вот уже почти в аэропорту снова входящий от жены.
Несчастный решил все-таки ответить, так как не взять трубку при включенном телефоне – это моментальная дистанционная кастрация. У него такой гаджет прикреплен.
– Алё.
– Звонила тебе сказать спасибо, что помог!
– … пять раз звонила?
– Ну я чтобы не забыть в суматохе. Ладно, пока – спасибо, целую.
Бессердечные циники
Меня всегда окружали бессовестные циники. В свое время приятель долго встречался с двумя девушками одновременно. В какой-то момент он задолбался и решил сделать выбор. Долго взвешивал все за и против, советовался, ходил к астрологу, прислушивался к тому месту, в котором у обычных людей сердце, и в итоге определился.
– Ну всё, я решил. Выбрал Алёну.
– Почему?
– Не хочу говорить, ты решишь, что я совсем скотина.
– Да ладно тебе, из-за жопы, что ли?
– Нет. Ну правда, пообещай, что не скажешь, что я идиот.
– Ты идиот. Колись.
– Я реально охренел выбирать… Сил никаких нет уже.
– Ты что, издеваешься?! Можешь уже сказать, почему Алёна?
– У нее в душе такой напор!
Женское
Из разговора с одной из средних сестер:
– Вернусь в Россию, пойду на «Трейнспоттинг-2».
– Напомни, что это?
– Это продолжение главного фильма моей юности.
– А он когда вышел?
– Первый – двадцать лет назад.
– Какой ужас.
– Почему?
– Фильм твоей юности вышел двадцать лет назад, это просто пиздец!
– Да ладно, я еще ничего.
– Господи, при чем тут ты вообще?! Как всегда, только о себе думаешь. Ты, как никто, умеешь портить мне настроение, пока.
Обожаю женщин.
Женское. Прожитое
Булошная на углу Малого Афанасьевского и Сивцева Вражка.
Захожу. Пустынно. Ассортимент – диета, умри. Пирожные, бублики, круассаны, рулеты, корзиночки, булочки… Я хочу это всё. Вожделею. Этот огонь считывают три милейшие продавщицы, и, в силу одиночности моего пикета, они все собираются по ту сторону витрины прямо напротив меня. Со срывающимся с губ азартом я почти безумно начинаю свой, как мне кажется, ЗАКАЗ ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ. Три грации закатали рукава и открыли все прилавки.
– Как все вкусно! Значит, так. Давайте для начала корзиночку с малиной…
Затем я вижу в отражении витрины свой живот. Вспоминаю утреннее взвешивание, клятвы, обеты, споры и пари. Беру себя в руки и скучно заканчиваю:
– … и всё.
Разочарование продавщиц осязаемо и видимо. Две просто осыпались, а третья со всей мудростью и прожитой болью пристыдила меня:
– А так все начиналось!.. Нельзя так с женщинами, нельзя.
Дилер
Из ночных историй, рассказанных в Стокгольме.
Герой зарисовки оказался по работе в маленькой арабской стране. Закончив дела, он решил культурно отдох-нуть с использованием в некоторой степени запрещенной субстанции. Страна, как сказано, старомодная, могут и голову отрубить. Но у товарища кнопка аларм залипла в детстве. Начал спрашивать у коллег, кто отвечает за разложение и разгул. Привели дерганного араба, боящегося собственной тени. Наш друг спрашивает:
– Есть чего?
– Есть.
– Сколько?
– 500 долларов.
– Охренел! Что так дорого?!
В пять раз дороже стандартной цены в московской спецаптеке.
– Тут за это знаешь, что бывает?!
– Ладно.
Сдал деньги. Через тридцать минут араб вернулся. Он еще больше мандражировал, а глаза вращались вокруг головы, как Фобос и Деймос вокруг Марса. Дилер сунул в руки искателю приключений ТЯЖЕЛЫЙ пакет и испарился. Вес пакета изрядно озадачил. Он приблизительно в тысячу раз превышал вес заказанного товара.
Развернув, россиянин обомлел. В «газетке» была бутылка водки. В стране за поллитра можно под меч попасть, и она реально на черном рынке стоила, как самолет. Араб не обманул. О требуемых субстанциях даже речи никто не ведет. Друг напился. Ему было хорошо.
Люблю, когда меня ненавидят
Люблю, когда меня ненавидят. Прекрасное состояние. Лечу домой. Соотечественники традиционно выстроились к гейту за час. С котомками, узлами, курицей в фольге, баянами и балалайками. Стоят, как будто мест в самолете хватит не всем. Топчутся, мнутся, жмутся. Взглядом прожигают любого, пытающегося «подойти спросить». Уверен, найдется смельчак, который полезет без очереди. Его тут же разорвут на куски и съедят.
Несколько вальяжно сидящих в креслах (я развалился, как мог, у всех на виду) вызывают ярость и сладострастное ожидание торжества в момент зеленого свистка. Время приближается. Напряжение растет. У первого десятка на лице уже практически оргазм. Сейчас они войдут и сразу сядут одной жопой на двадцать кресел, а их барахло сложат в кабину пилота.
Наконец к стойке подходит гражданка, игравшая надзирателя в плохом кино про войну, и сообщает, что первыми к проходу приглашаются товарищи с двадцатого по тридцатый ряд, остальные могут перекурить, оправиться.
Я медленно и так, чтобы все видели, плыву мимо очереди торопыг, одаряю улыбкой каждого и прохожу в самолет третьим. Из первого десятка нужного билета не оказалось ни у кого!
Вы бы видели эти перекошенные лица. Я спиной чувствовал их любовь. Давно не было так хорошо.
Татуировки
Я люблю татуировки и всегда, если уместно, узнаю, есть ли они у собеседника. Вот лучший диалог на тему.
– У тебе есть татуировки?
– Ага, на спине.
– Что набила?
– Фразу.
– Какую?
Пауза…
– Что я дура.
Я тоже завис.
– На каком языке?
– На латыни.
– Написано на латыни, что ты дура?
– Нет, написано: «Я мыслю, значит существую», но сейчас я понимаю, что означает такая татуировка лишь то, что я была дура.
