– Ты можешь остаться и у нас. Я опять постелю тебе в гостиной, – сказала Катя Майклу тихо по-английски, чтобы не услышала Надежда Бенционовна.
– Нет, Катя, это исключено. Твоя мама не очень рада меня видеть, я это чувствую и теперь понимаю, почему ты не спешила меня с ней знакомить, – также шепотом ответил Майкл.
На следующий день Катя с бабушкой приступили к написанию объявлений. Почерк у обеих был красивый, у Анны Ионовны – еще и с вензельками у букв К и Н. Однако с непривычки быстро устали. После первых двадцати объявлений Анна Ионовна сказала, что так не пойдет, и велела Кате достать со шкафа печатную машинку, но и это не ускорило дела, ведь печатать на ней мог только кто-то один.
К вечеру подушечки Катиных пальцев горели. Перед ней лежали аккуратно нарезанные Анной Ионовной сто объявлений о том, что «представитель компании из США снимет квартиру в Вашем доме».
– Больше не могу, – сказала Катя, и тут раздался звонок в дверь.
– Батюшки святы! – послышался из коридора изумленный возглас Анны Ионовны. – Что это?
Катя выбежала из комнаты. На пороге стоял Майкл с огромной коробкой.
– Ксерокс, – ответил он, отдышавшись.
Несколько часов жужжал диковинный аппарат в комнате Кати. Жужжал, как усердный шмель, и выплевывал готовые объявления.
На следующий день Катя с Майклом кружили по центру Москвы. Майкл быстро устал, вздыхал и наугад тыкал пальцем в дома, мимо которых они проходили. В сущности, все они были для него похожими друг на друга в этом чужом городе.
Катя, напротив, словно летала. Наконец-то она получила возможность показать любимому человеку город, рассказать, как он удивительно красив. Да что там рассказать, разве красоту нужно объяснять словами! Ей казалось, что еще чуть-чуть – и количество перейдет в качество: Майкл перестанет ворчать, широко раскроет глаза и поймет, что ее город, личная Катина Москва таинственна и прекрасна.
Она хотела рассказать ему о доме, который ищет уже много лет, а он ждет ее где-то здесь, может быть, за этим поворотом. А может быть, она найдет его вместе с Майклом! Может быть, Майкл и есть тот пазл, которого не хватает в ее долгих и тщетных поисках? Может быть, дом ждал ее не одну, а с этим заморским принцем, чтобы подарить счастье им обоим? Майкл никогда не спрашивал ее об отце, и Катя решила приберечь рассказ про дом на потом, когда Майкл полюбит арбатские переулки, как она.
Звонки обрушились шквалом, не успели Катя с Майклом вернуться домой. Первый удар взяла на себя Анна Ионовна. Не растерявшись, она завела общую тетрадь в клетку и записывала туда параметры квартир, номера телефонов, станции метро, адреса и имена звонивших. Подоспевшие Катя с Майклом подсказали, что надо спрашивать еще и о наличии в квартире ремонта, мебели и стиральной машины.
С каждым днем звонков становилось все больше. Заработало сарафанное радио: звонили даже из тех районов, где Катя с Майклом не были. Чистые листы в тетрадке заканчивались. Катя и Анна Ионовна не успевали брать трубку, а Надежда Бенционовна лишь еще резче, чем обычно, поворачивала ключ в двери своей комнаты, а однажды не выдержала и громко пообещала выдернуть телефонный шнур из розетки к чертовой матери.
– Раз, два, три, горшочек, не вари! – шутила Анна Ионовна, когда раздавался очередной звонок. Горшочек не слушался, и вскоре в ход пошла вторая тетрадь…
Квартира для Майкла нашлась. Через несколько дней Катя встретилась с ним в кафе.
Он сидел за столиком в ослепительно белой рубашке и галстуке. Рядом с чашкой кофе лежал свежий выпуск The Moscow Times. Голубые глаза Майкла лучились.
«Какой он красивый!» – подумала Катя. Ей захотелось прижаться к нему, чтобы вся Москва, да что там Москва, чтобы весь мир видел, что она, Катя – не сама по себе, а часть Майкла Фостера.
К столику подошел официант и поставил на него широкую тарелку, на которой высилась горка блинов. Катя не поверила своим глазам: рядом с блинами официант поставил две розетки с красной икрой.
Майкл широким жестом пригласил ее за стол.
– Ты что-то отмечаешь? – спросила изумленная Катя. – Какой сегодня праздник?
– День рождения!
– Погоди, чей?! Ты же говорил, у тебя шестого июня, как у Пушкина.
– День рождения агентства недвижимости.
– Какого агентства? И при чем тут ты? – засыпала его вопросами Катя.
– Моего агентства! То есть нашего. Нашего с тобой. Будешь моим партнером, – сказал Майкл и по-отечески похлопал Катю по плечу.
Он достал из портфеля общую тетрадку с записанными Анной Ионовной адресами.
– В вашей стране наступает капитализм. Все утро я изучал предложения рынка недвижимости вот по этой газете, звонил по номерам телефонов в объявлениях. И знаешь, что выяснил? Там нет ни одного из твоей тетрадки! Аренда квартир в Москве – это же просто Клондайк! Это будет наш с тобой бизнес. С меня – начальный капитал и офис, с тебя – знание города и твое обаяние. Я уже представляю, что большая часть наших клиентов будет состоять из мужчин!
– Погоди, но у меня аспирантура… – опешила Катя.
– Подумаешь, у тебя же всего один присутственный день в четверг.
– Когда же я буду работать над диссертацией? У меня больше половины уже написано!
– А зачем вообще тебе диссертация?.. Ты хочешь всю жизнь преподавать в университете или иметь свой бизнес? Надо выбирать.
– Но если у нас ничего не получится?.. – не сдавалась Катя.
– Первый блин комом уже был, – хитро прищурился Майкл и пододвинул к ней тарелку с блинами. – У меня всегда все получается, не сомневайся!
Глава IV
Без права на ошибку
Офис агентства недвижимости «Фостер» расположился в двухкомнатной квартире в Денежном переулке. На этом настоял Майкл, уж очень ему понравилось сулящее успех название. Катя не возражала: работать на Арбате – о чем еще может мечтать коренная москвичка?
Для Кати это стало еще одним подспорьем: любовь к Арбату всегда была чем-то безусловным в ее жизни, и во время столь глобальных перемен Катя могла мысленно опереться на это родное, понятное, с детства знакомое. Поговорку «дома и стены помогают» она поняла и прочувствовала на свой лад – в увеличенном масштабе.
В арбатских переулках ей, казалось, помогали сами стены знакомых домов: подростком, она часто гуляла там, силясь вспомнить, где же жила в детстве. У мамы и бабушки Катя не спрашивала: сложившееся за годы ее взросления табу на вопросы об отце и прежней жизни стало частью ее самой. Разгадать эту загадку, найти единственно верный выход из лабиринта арбатских переулков можно было только самостоятельно. Не зная, где именно находится ее бывший дом, Катя считала домом весь Старый Арбат. И вот теперь этот дом помогал ей стенами всех своих старинных особняков.
Правда, самым ходовым среди клиентов оказался не Арбат, а обожаемые иностранцами Тверская улица и район вокруг Патриарших прудов, которые Майкл сравнивал с Центральным парком в Нью-Йорке.
