— Где ты с ним встречался? — поинтересовалась я, имея в виду ту самую видеосъемку.
— В Риме, в клубе «Sub Rosa».
Я невольно улыбнулась, поскольку это показалось мне откровенным ребячеством. Название клуба с латыни переводится как «под розой». Это иносказание, означающее нечто вроде «все сказанное здесь не выйдет за пределы этого дома» и все в таком роде. Подразумевалось, что посетители клуба могут смело делиться своими самыми сокровенными тайнами, не опасаясь, что сказанное «под розой» станет достоянием гласности.
— Там что, правда розы на потолке нарисованы? — полюбопытствовала я.
— Не поверишь! — живо отозвался Павел. — В каждой комнате!
Я действительно не могла поверить, что кто-нибудь из опытных хищников, посещавших пару раз в неделю дорогой элитный клуб по интересам, мог принимать всерьез эту своеобразную защиту интеллектуальной собственности, если можно так выразиться.
— И многое ты там разболтал? — поинтересовалась я.
— Всю подноготную! — улыбнулся Павел и тут же помрачнел. — На самом деле все гораздо хуже.
— А именно? — насторожилась я.
В этот момент мы дошли до того места, с которого отлично просматривался таунхаус с примыкавшим к нему двориком.
— Пойдем посидим немного возле дома, — предложил Павел. — А то кружим тут на всеобщем обозрении.
Мы в полном молчании направились к дому. Мой клиент вновь погрузился в глубокую задумчивость, и я тоже размышляла над тем, что же может быть хуже для агента спецслужб, чем оказаться засвеченным в обществе такого субъекта, как Кальдекут Рэлли.
— Ты знаешь, чем по-настоящему плохо это видео? — спросил Павел, когда мы расположились на скамейке у входа в наш подъезд.
— Шантажисту стало известно о твоих связях с этим аферистом? — выдала я первое, что пришло в голову.
Павел внимательно посмотрел на меня.
— Это видео четырехлетней давности, — тихо произнес он наконец. — Оно было сделано в тот самый день, когда произошла авиакатастрофа.
Я смотрела на Павла, не веря собственным ушам.
— То есть ты хочешь сказать…
Павел кивнул.
— Я остался жив только потому, что меня не было в том самолете, — подтвердил он мою догадку. — Это я был тем самым пассажиром, который в последний момент отказался от полета. Я просто остался в Риме.
— Но ведь ты был в списках погибших? — недоуменно спросила я.
— А вот это и оказалась та самая счастливая случайность, благодаря которой я и выстроил всю последующую схему и стал в результате Николо Контадино.
— И это означает… — начала я.
— Что шантажисту это превосходно известно, и теперь он всячески пытается дать мне понять, что не будет бесплатным сейфом для моего маленького секрета.
— Ты считаешь, что ему нужны именно деньги? — раздумчиво спросила я. — Ты ведь упоминал о каком-то компромате.
— Все зависит от личности шантажиста, — вздохнул Павел. — А я на данный момент не имею ни малейшего представления, кто это может быть.
— Давай именно с этого и начнем! — с энтузиазмом подхватила я. — Попробуем вместе вычислить, кто именно мог напасть на твой след, наверняка есть какие-то косвенные зацепки. Или ты опять чего-то недоговариваешь?
Павел улыбнулся. Похоже, моя горячность его забавляла.
— Ты вроде не собиралась становиться частным детективом? — В его глазах плясали насмешливые искорки. — «Я — бодигард!» — передразнил он меня, причем довольно похоже.
Я вскочила со скамейки, всерьез раздосадованная, намереваясь в пух и прах разнести его манеру подшучивать в самый неподходящий момент. Но Павел тотчас же поднялся вслед за мной и примирительно положил руку на мой локоть.
— Ладно, не горячись, — попросил он. — Думаешь, мне сейчас легко? Есть у меня одна зацепка…
— Какая?
Павел посмотрел на часы.
— Давай лучше поднимемся в квартиру, — предложил он вместо ответа. — А то Габриэлла, чего доброго, проснется и запаникует, куда мы с тобой делись. Она и так весь вечер была какая-то беспокойная.
Я промолчала. Рассказывать о вчерашней беседе с его женой я не собиралась. Надеюсь, сама Габриэлла тоже.
— А второе видео, оно тоже связано с шантажом? — спросила я Павла, пока мы поднимались.
— Ну, Хапурова-то ты наверняка узнала, — усмехнулся Павел. — Тоже мало приятного, но уже не настолько.
Очутившись в квартире, мы прервали наш диалог, из которого я уяснила, что обнародования своей связи с финансистом Павел опасается куда меньше, чем с другим товарищем.
Павел осторожно заглянул в их с Габриэллой спальню и тихо, с удовлетворенным видом прикрыл дверь. Судя по всему, он напрасно опасался, что его половинка проснется раньше времени. Габриэлла явно не собиралась изменять своим привычкам, утруждая себя ранним подъемом.
Мы с Павлом обосновались в кухне, решив во второй раз за утро побаловать себя кофе. Павел озабоченно посмотрел на часы.
— Надо позвонить в службу доставки, заказать что-нибудь Габриэлле к завтраку. Вот только понятия не имею, чего бы ей хотелось.
Я мысленно восхитилась. Не муж, а находка! Жена знай себе дрыхнет, а супруг весь в переживаниях — чем бы попотчевать свою ненаглядную. Свои впечатления я тактично оставила при себе.
— Закажи опять пиццу, — предложила я. Павел с сомнением посмотрел на меня.
— Вчера была пицца.
— Вчера была с салями, — возразила я. — А ты закажи с морепродуктами.
Это решило дело. Павел принялся звонить в ресторан, а я пока от нечего делать начала мысленно перебирать подробности недавнего рассказа Павла. При этом я пришла к неутешительному выводу, что анализировать пока особо нечего. Для этого недостаточно фактического материала.
— Я не поняла, как же все-таки вышло, что ты не сел на этот самолет? — спросила я Павла, когда он, расположившись на стуле напротив, тоже налил себе кофе. — Ты что, знал, что произойдет катастрофа?
— Нет, конечно! — Павел изумленно посмотрел на меня. — Как же можно было об этом знать?
— Иногда бывает, — буркнула я.
— Не мой случай, — парировал Павел и сердито вздохнул. Похоже, моя, прямо скажем, довольно двусмысленная реплика всерьез его задела, поскольку после непродолжительного молчания он заявил:
— Вот что, Евгения. Если ты хочешь, чтобы мы сработались, ты должна мне доверять.
— Хотелось бы взаимности в этом отношении, — не полезла я за словом в карман.
— Ты права, — сдался Павел. — Договорились.
Наконец-то! А то я уже отчаялась. И я приготовилась слушать правдивую повесть, которая не заставила себя ждать.
