Мол, положено лаять, вот и отрабатываю свои харчи, ты уж зла не держи, прохожий.
Я потрепала псину по загривку и постучала в окно. Дверь скрипнула, и на пороге показалась… Мариванна, уволенная мной няня маленькой Лу.
Женщина вытаращилась на меня:
— Это чего, вы и тут меня нашли? — потрясенно проговорила нянька. — С работы прогнали, заработка лишили. Да чего вам от меня еще надо? В тюрьму, что ль, меня засадить хотите? — Тут Мариванна забеспокоилась: — Или с дитем чего случилось?
— С Луизой все нормально. Она выздоровела. А как ваш внук — поправился?
Мариванна расплылась в довольной улыбке:
— А как же. Чего ему сделается, спиногрызу.
— Я к вам по другому делу.
И я изложила Барановой причину своего приезда. Мариванна с тоской уставилась на меня:
— Еще тогда поняла, что буду иметь большие неприятности. Мало того что на весь поселок прославилась, да теперь еще вы. Чего надо-то? Я что знала, то полиции рассказала.
— Значит, так, — строго сказала я. — Следствие по делу не закрыто. Вы — единственный свидетель. Больше не к кому обратиться. За беспокойство прошу прощения, но времени у меня немного. Так что будьте любезны сесть в мою машину и на месте показать, как происходило дело.
Кажется, моя вежливость напугала Мариванну больше всего.
Женщина поспешно скрылась в доме и спустя пять минут вернулась в куртке и сапогах. Я усадила свидетельницу в машину, и «Фольксваген» покатил по дороге, ведущей в лес.
Баранова уверенно показывала, куда ехать. Видимо, лес она знала так же хорошо, как свой собственный двор.
— Значит, вы травами увлекаетесь? — закинула я удочку.
— Увлекаюсь? — удивилась Баранова. — Не-е, я ими торгую. На базаре по субботам. Дачники приезжают, да и местным порой что-то надо. Мало кто сам захочет в лес тащиться. Времени требует и умения. Кровохлебка вообще в болоте растет, места надо знать.
— А вы хорошо разбираетесь в травах?
Мариванна приосанилась:
— Неплохо, да. Меня бабка по малолетству еще выучила. Она сама травница была. Ее ведьмой в селе звали.
— Ведьмой, значит? — повторила я.
— Да она не обижалась. Вон туда сверните, и на месте.
Ориентироваться на местности я умею. И хотя еще не успела изучить здешний лес, но все же сообразила: Мариванна привела меня на то самое место, где мы побывали с Луизой. Вон за тем деревьями мы стояли, вон там девочка упала без сознания.
Получается, Лу и в самом деле знала, где именно убили ее отца? Но откуда?
Мариванна выбралась из машины и принялась деловито указывать, где стоял джип Лазарева, откуда вели следы протекторов, то есть то, что она в свое время рассказала следователю. Я внимательно слушала, уточняя для себя картину.
Наконец Баранова выдохлась и замолчала. Развела руками:
— Уж извините, больше ничем помочь не могу.
— Да вы присядьте, Марья Ивановна, — приветливо сказала я, указывая на поваленное дерево.
Баранова, с опаской косясь на меня, осторожно опустилась на бревно.
Я села рядом.
В «Сигме» меня учили вести допрос. Информацию можно получить разными способами. Но в работе с таким свидетелем, как пожилая женщина, надежнее всего работает метод пробуждения памяти.
На самом деле память человека фиксирует множество деталей, а уже потом начинается процесс сортировки информации. Сознание выделяет ключевые моменты, отбрасывая малозначительные детали, иначе мозг будет загружен ненужной информацией.
Именно поэтому, если вы начнете вспоминать какое-то событие — скажем, прошлогоднюю поездку на Бали или встречу миллениума, — то будете раз за разом рассказывать одно и то же одними и теми же словами. Это устоявшееся воспоминание, отлитое в застывшую форму. Информация отобрана, отсортирована, упакована. Из памяти она извлекается готовым блоком, поэтому вы всегда вспоминаете, как ярко горел фейерверк, как Вован свалился в бассейн и какой сон вы видели в самолете. Но напрочь забыли, что сказал президент с экрана телевизора и куда вы поехали с Красной площади.
Но этот блок можно разрушить. И тогда вы вспомните массу подробностей.
Именно такой фокус я сейчас проделала с Мариванной.
Задавая наводящие вопросы, я выяснила массу интересного. Свидетельница описала мне картину не такой, какой запомнила и пересказала следователю, а такой, какой увидела в то майское утро.
Итак, я узнала, что машина банкира — темно-серый джип — стояла под деревьями. Выяснила, что накануне прошел дождь и земля была влажной. Тяжелый джип глубоко ушел колесами в почву. Значит, простоял здесь долго — возможно, с вечера.
Банкир сидел за рулем.
На этом месте я не поверила своим ушам и переспросила.
Баранова подтвердила: да, все точно, Лазарев сидел на водительском месте.
Интересно, где тогда был охранник? Что, банкир сам вел тачку? Получается, телохранителя с ним не было, когда он поехал в лес?
Мариванна сразу не поняла, что перед ней мертвец.
Она решила — кто-то из богатеньких обитателей коттеджного поселка перебрал на вечеринке и поехал в лес проветриться — такое уже бывало.
Некоторое время травница хоронилась за кустами, надеясь, что чужак уберется из леса. Но сидящий в машине мужчина не шевелился. Тогда Баранова подошла ближе и с удивлением узнала своего хозяина.
Лазарев сидел, закрыв глаза и откинувшись на спинку водительского кресла. Стекло было опущено, и Мариванна заметила, что по лицу сидящего ползет большая муха. Вот тогда женщина сообразила, что дело плохо.
У няньки был с собой мобильный, связь здесь отличная, так что Баранова позвонила в полицию.
— Марина Эдуардовна меня потом очень сильно ругала, — призналась женщина. — Почему, говорит, ты мне сперва не позвонила? А я растерялась, в жизни такого страху не видела.
Я успокаивающе похлопала пожилую женщину по руке и продолжила расспросы.
Вскоре Баранова начала повторяться, запинаться, и я поняла, что свидетельница выложила мне все, что знает, устала и путается, так что пора сворачивать допрос.
Я посадила Баранову в машину и повезла обратно.
Умудрившись вытянуть из няньки массу разнообразных сведений, я пометила для себя как ценные два.
Острый глаз няньки зафиксировал, что рубашка у Лазарева была застегнута «не на ту пуговицу», а еще за ухом запеклась кровь и виднелся то ли синяк, то ли шишка.
Баранова побоялась присматриваться к покойнику.
Относительно синяка мне сказать было нечего, а вот рубашка наводила на определенные мысли.
Конечно, вполне возможно, что Лазарев сам второпях застегнул рубашку криво. Но я слышала, что Леонид Андреевич был педантом и аккуратистом…
