Может быть, Марина Лазарева? Да нет, секретарша ее должна знать.
— Нет, только сообщила, что пришла по личному делу и не уйдет, пока не увидится с Иосифом Леонидовичем. Я попросила подождать. Вскоре господин Сташевич приехал.
— Как он отреагировал на ее появление?
— Никак, — пожала плечами секретарша. — Это и есть самое удивительное. Мне показалось, он не был с ней знаком. Видел впервые в жизни. Вежливо пригласил к себе в кабинет.
— Что было дальше? — с каждой новой подробностью во мне просыпался интерес.
— Они проговорили полтора часа. В приемной уже ждали посетители. Но Иосиф Леонидович вышел, извинился, сказал, что у него срочное дело, и перенес встречу.
— Ну-у, — разочарованно протянула я, — видимо, это была важная клиентка, вот и все.
— Нет, — покачала головой секретарша. — В том-то и дело! Иосиф Леонидович вышел из кабинета красный, волосы растрепаны. Они ушли вместе. Он усадил ее в свою машину, представляете? Дважды я видела их вместе возле гостиницы «Моравия». Видимо, там они и встречаются.
Секретарша поправила воротничок блузки и растерянно закончила:
— Больше эта девица здесь не бывала. Но с ее появлением все как-то разладилось. Иосиф Леонидович в конторе появляется нечасто, дела ведет… неаккуратно. Дважды забыл о назначенной встрече. Клиенты, разумеется, уже заметили. Они всегда замечают. Двадцать пять лет безупречной репутации…
В голосе секретарши зазвенели слезы.
— Ольга Сергеевна, не волнуйтесь, — я успокаивающим жестом похлопала даму по руке и вручила пачку чистых салфеток. — Постараюсь во всем разобраться. Я вижу, что вы нуждаетесь в помощи. Я очень уважаю господина Сташевича и не нанесу вреда его профессиональной репутации.
— Благодарю вас! — Ольга Сергеевна прижала салфетки к груди. — Только умоляю, не говорите ему… Что это я…
Я заверила милейшую Ольгу Сергеевну, что буду нема как могила, и покинула контору.
Жаль, очень жаль. Я надеялась, что получу разгадку тайны, а вместо этого мне на блюдечке поднесли банальный адюльтер?
Гостиница «Моравия» находилась неподалеку.
Я заехала на площадь перед скучным стеклянным зданием, заглушила мотор и задумалась.
Интересно, знает ли Сташевич о существовании длиннохвостого Валеры? Может быть, я тяну пустышку, а этот Валера — вполне безобидная личность, дальний родственник или что-то в этом роде? Хорошо бы разведать это до того, как я перейду к активным действиям. Вот сейчас и выясним.
Я набрала номер Сташевича. Будем надеяться, я не отвлекаю адвоката от каких-то приятных занятий…
К моему удивлению, знакомый рингтон телефона Сташевича послышался совсем рядом. Это было начало какой-то любимой адвокатом симфонии, он мне объяснял, но я пропустила мимо ушей.
Моя голова не так велика, чтобы хранить в ней абсолютно бесполезную информацию.
Я скосила глаза и обнаружила, что автомобиль юриста стоит невдалеке на парковке. Сам Сташевич виднелся на водительском месте, а рядом, на пассажирском, восседала молодая блондинка в шубке из норки.
Очевидно, это и была та самая «молодая особа», о которой мне сообщила секретарша.
Сташевич копался в кармане дубленки, извлек телефон, бросил взгляд на дисплей и с раздражением нажал на красную кнопку.
Ладно, не хотите говорить, не надо.
У меня появились более интересные развлечения — например, слежка.
Я сползла на водительском сиденье так, чтобы машина казалась пустой, из-за приборной панели наблюдая за адвокатом и его дамой сердца.
Они о чем-то оживленно беседовали. Но адвокат сидел ко мне спиной, а по редким репликам дамы невозможно было понять, о чем речь. Я достала телефон и на всякий случай сделала несколько снимков — парочки и блондинки крупным планом.
Вскоре юрист выбрался из машины, открыл дверцу блондинке.
Сташевич стоял на морозе в расстегнутой дубленке, его седая голова была опущена, и он выглядел кем угодно, но только не счастливым любовником. Что-то здесь не так…
Блондинка собственническим жестом запахнула дубленку на старом адвокате, наклонилась — на каблуках она была одного роста с мужчиной, чмокнула его в щеку.
Мне показалось, или Сташевич вздрогнул и слегка отстранился?
Молодая женщина помахала ладошкой и, цокая по расчищенному асфальту каблучками, взбежала по ступеням в вестибюль гостиницы.
Судя по тому, что она без машины, девушка в нашем городе приезжая, в «Моравии» она снимает номер, а Сташевич ее здесь навещает.
Юрист все так же стоял, растерянно моргая. Он даже не заметил, как я приблизилась к нему, и вздрогнул только в тот момент, когда я взяла его за рукав:
— Иосиф Леонидович, пойдемте. Не нужно здесь стоять. Еще пневмонию подхватите.
— Евгения? — Адвокат потрясенно уставился на меня.
— Думаю, чашка кофе вам не повредит, — решительно произнесла я, — и лучшего места для этого, чем ваша контора, не найти. Кстати, я в курсе ваших проблем. Можете меня не стесняться. Даю слово, Маргарита Максимовна ничего от меня не узнает.
Сташевич с минуту смотрел на меня, и вдруг его плечи затряслись, он поднес к глазам шелковый платок.
Надо же, как сдал старый юрист. Никогда не видела законника плачущим… Сташевич поднял лицо, и я с удивлением заметила, что он смеется, промокая платком глаза.
— Ох, Женечка, спасибо, повеселили старика…
Ага, значит, мы с Ольгой Сергеевной ошибались. Ну ничего, в запасе у меня вторая версия — ничуть не менее убедительная.
— Она вас шантажирует, да? — Вопрос был, что называется, в лоб.
Сташевич медленно поднял взгляд, и я поняла по его изменившемуся лицу, что моя вторая догадка верна.
Спустя пятнадцать минут мы уже пили кофе в его кабинете. Изумленная секретарша сделала вид, что не узнает меня.
Кофе был все так же хорош, а рассказ еще интереснее.
— Она появилась недели три назад, — начал Сташевич.
После этого пожилой юрист надолго замолчал.
Конечно, кому приятно рассказывать о себе всякие гадости! А ведь жертва шантажа потому и жертва, что однажды совершила нечто… неаппетитное. Человек, которого не в чем упрекнуть, в полной безопасности. А вот тот, кто совершил проступок, пусть даже мелкий, уже в зоне риска.
— Чем она вас шантажирует? — в упор спросила я, видя, что Сташевич не спешит поделиться своей тайной.
— Марианна утверждает, что она моя дочь, — так же прямо ответил Иосиф Леонидович.
Марианна?!
Дочь?!
— Послушайте, ведь мы не в бразильском сериале живем, — разозлилась я, — как это можно не знать, что у тебя есть дочь? Да еще такая взрослая.
