Марина вовсе не барменша-хищница, падкая до денег богатого папика. Она искренне любила Лазарева, сделала его счастливым — может быть, впервые в его долгой банкирской жизни.
— Вам, наверное, про меня наговорили всякого? — Марина подняла голову. — Моя свекровь, между нами, девочками, была редкостная стервоза, сына не отпускала от юбки, пришпилила. В конце концов, он ей ультиматум поставил: «Мама, или вы не вмешиваетесь в жизнь моей семьи и едете в Ниццу, где вам куплен дом, или я за себя не отвечаю». Только тогда она убралась, но и оттуда ему нервы трепала. Все мы делаем неправильно: дочку воспитываем не так, живем не так, все не так! А от самой муж сбежал.
— Простите меня, Марина, — вполне искренне сказала я.
— Да что уж там! — Вдова махнула рукой. — И вы меня. Я ведь сначала вас очень сильно невзлюбила. Мало того что вас этот сморчок в наш дом привел, так вы еще взялись тут свои порядки наводить. Мариванну выгнали… хотя ее давно надо было уволить. Она Луизке голову морочила, страшные истории рассказывала. У моей девочки и так в голове кавардак, так еще и она… Но потом я увидела, что вы для Луизы стараетесь, да и девчонка к вам привязалась. Так что не держите зла на меня. Ладно?
— Хорошо. Кстати, привет вам от Валеры.
— От кого-о?! — Вдова медленно поднялась с дивана. — Так вы что, к нему ездили?
С минуту Лазарева таращилась на меня, а потом расхохоталась. Вот сейчас я увидела ту девочку, в которую влюбился банкир — живую, непосредственную.
— А что мне было думать? Все знали, что вы с ним тайком встречались, — сказала я.
Улыбку с лица Марины как ластиком стерло.
— Вы что… вы что же, его в убийстве моего мужа подозреваете?
Передо мной была прежняя Марина Эдуардовна — колючая, злая, неприятная.
— Уже нет, — созналась я. — А у вас, Марина Эдуардовна, есть какие-нибудь мысли на этот счет?
— Следствие еще идет, — сквозь зубы процедила вдова.
— Да это понятно. Лично вы кого-то подозреваете?
Но Марина окончательно закрылась от меня.
— Это не наше дело. Не мое и тем более не ваше. Мое дело — растить дочку, а ваше — ее охранять. Правда, непонятно, от кого, — съязвила вдова.
Да, Марина была права. Расследование убийства Лазарева — не наше дело.
Значит, настало время обратиться к тому, в чьей компетенции оно находится.
Галя Миронова ответила на мой звонок не сразу.
— Опять ты, Охотникова, — вздохнула капитанская дочка. — Ну, когда ты наконец успокоишься, выйдешь замуж, заведешь…
Мое ледяное молчание напомнило Гале, что она вторглась на личную территорию. Подруга кашлянула смущенно и пробормотала:
— Извини. Так о чем ты хотела спросить?
Обожаю, когда люди передо мной виноваты! Не то чтобы я была жестока, просто из такой ситуации я выжму максимум пользы. Причем не для себя лично, а для дела!
— Как продвигается следствие по делу сама знаешь кого? — бодро поинтересовалась я.
— Нормально продвигается, — кратко отрапортовала Галина.
— Ага, значит, ничего нового, и воз и ныне там, как сказал поэт.
— Не поэт, а баснописец, — поправила меня Галя. — Баснописец Крылов. Малообразованная ты, Охотникова.
— Зато работаю эффективно, — отбрила я. — Слушай, будь другом. Сократи мне путь к истине…
— Что-о?! — изумилась Миронова. — Ты что, Евгения, издеваешься надо мной с утра пораньше?
— Что ты, что ты! — поспешно проговорила я, успокаивая подругу. — Просто дай наводку, у кого работал тот охранник… как его, Ерпылев. В смысле, до того, как поступил на службу к Лазареву.
— И по таким пустякам ты меня отвлекаешь?
— Галочка, это тебе пустяки, а мне придется дня два землю носом рыть, — пожаловалась я. — Ты же в курсе дел, так помоги.
— Ладно, — сжалилась подруга. — Дай вспомню. Записывай. Последним… как ты это называешь? Охраняемым объектом Ерпылева была Стасова.
— За мной должок, — признала я и прервала связь.
Ингу Стасову я знала — несколько раз я работала на эту даму.
Перевозила ценные грузы, представлявшие собой небольшие контейнеры. Что в них хранилось, я понятия не имела. Да меня это и не интересовало.
До тех пор, пока на меня не напали и не попытались отобрать один из них.
Долго рассказывать не буду, скажу только, что груз я доставила в целости и сохранности. И что на трассе за мной остались четыре смятые в хлам тачки (одна сгорела), шестеро запертых в промышленном холодильнике сотрудников конкурирующей стороны (для них все закончилось хорошо, их нашли вовремя) и разрушенный мост через речку Воложку.
С тех пор Стасова меня окончательно зауважала, но сопровождение грузов поручает почему-то другим людям.
Зато у меня сохранился ее номер.
— Инга Игоревна? Доброе утро, это Охотникова. Простите, что рано беспокою. Я вас не разбудила?
Когда задаешь человеку такой вопрос, он ни за что не признается, что только что досматривал интересный сон.
— Нет, Евгения, что вы! — возмущенно воскликнула Стасова. — К тому же я знаю, что вы звоните только по делу. Я вас слушаю.
Приятно иметь дело с бизнес-леди, которая ценит и свое, и мое время!
— Я насчет вашего охранника, Германа Ерпылева.
— Ничего о нем не знаю, — голос деловой дамы стал холодным и неприязненным. — Не видела его с тех пор, как уволила. Слышала, что он оказался замешан в жуткую историю. Телохранитель, который убил и ограбил клиента… Это мерзко!
Полностью согласна с госпожой Стасовой. Вполне понимаю, почему она не хочет говорить со мной о Ерпылеве. И все-таки я уже получила то, что хотела!
— Вы сказали — «уволила». А причина?
Стасова уже пожалела, что проговорилась, но деваться было некуда.
— Ладно, Евгения, так и быть, я вам скажу, — нехотя протянула Инга, — но только вам. Я была вполне довольна его работой, но однажды застала его с массажисткой… вы понимаете. В другой раз моя фитнес-тренер пожаловалась, что он не давал ей прохода. Я деловая женщина и не терплю, когда люди путают работу и… скажем так, личное. Так что я его выставила.
Я поблагодарила Стасову.
Итак, Герман Ерпылев был бабником. Запомним.
Впрочем, это тоже может оказаться неправдой. Вполне возможно, что Ерпылев — кристальной честности человек. За юбками не гонялся. Да и хозяина не убивал. Сколько лжи в этой истории! Просто поразительно. Я уже никому и ничему не верю!
Это история про осуждение! Так легко судить.
Почему я решила, что в этой истории все правда? Что люди именно такие, какими мне их представили? О том, каковы персонажи этой истории, я знаю только со слов Сташевича.
