В общем, я его понимаю, поэтому даже не попытался прикинуться рассерженным, а с неприсущей мне обычно кротостью попросил:
– Давай не сегодня. Я уже утратил магические способности и последнюю надежду на карьеру художника, а ты предлагаешь ещё и без головы меня оставить. Слишком много потерь для одного дня.
– Ладно, как скажешь, – флегматично согласился мой друг. И помолчав, добавил: – Я осознаю, что довольно нелепо себя веду. Сержусь на тебя, словно ты нарочно всё это устроил. Хотя ясно, что нет. Просто регулярно влипать в опасные истории – твоё естественное свойство. Такой этап становления мага; иначе, кажется, и не бывает. Я, собственно, сам долгое время таким был…
– На твоём месте, сэр Шурф я бы не стал употреблять прошедшее время, – заметил Джуффин. – Преждевременный оптимизм! Если за последние четыре дюжины дней ты ни разу сдуру не влип в какую-нибудь опасную историю, это вовсе не означает, будто всё уже позади.
– Ну всё-таки я, как правило, сознательно и взвешенно принимаю решения, во что ввязываться, а во что нет, – сухо возразил тот.
– Да, случается с тобой и такое, – миролюбиво согласился Джуффин. – Примерно в одном случае из шести.
С этими словами он отобрал у меня рисунок, который я всё это время тщетно пытался довести до ума, и вручил мне благоухающий котёл.
– Уже, по-моему, не настолько горячий, чтобы без остужающего заклинания не удержать. Но ты всё равно будь осторожен. Причём не только сейчас, но и в ближайшем будущем. Когда меня в своё время настиг Бич Магов, самой большой опасностью оказались даже не многочисленные враги, которые были рады меня прикончить, а обычные бытовые травмы. Внезапно утратив способность колдовать, вдруг обнаруживаешь, что огонь обжигает, лезвие ранит, под водой невозможно дышать, а от зимнего ветра можно не просто озябнуть, но и свалиться с какой-нибудь лихорадкой. Первое время я вечно ходил весь в ссадинах и ожогах. И постоянно чихал. Не повторяй моих ошибок. И самое главное, не выйди однажды по привычке из окна. Рассеянность в твоём положении может слишком дорого обойтись.
На этом месте сэр Шурф натурально схватился за голову. То есть технически он, конечно, остался сидеть, как сидел, но мысленно за неё явно схватился. И теперь, можно спорить, спешно просчитывал варианты: что лучше – запереть меня в одном из подвалов Иафаха? Или просто уменьшить и носить в пригоршне, вытряхивая только чтобы покормить? Или сговориться с комендантом Холоми, чтобы снова взял меня под стражу до лучших времён? И самое главное, как убедить меня добровольно на всё это согласиться? Последний вопрос делал задачу заведомо нерешаемой. И он сам это понимал.
Я поспешил его успокоить.
– Привычки выходить в окна у меня, хвала магистрам, до сих пор нет. И холодным оружием я на досуге не особо размахиваю. Даже в кухню практически не захожу, а других опасных мест в доме вроде бы нет. Так что как-нибудь выживу, – пообещал я. И наконец отхлебнул вожделенного «дымного варева». И закусил пирогом.
Что плохо в устройстве моего организма: до меня довольно медленно доходит суть произошедшего. Что ещё хуже: рано или поздно до меня всё-таки доходит. То есть беспечным жизнерадостным идиотом не особо долго удаётся побыть.
Вот и сейчас, пока я истреблял принесённую Джуффином еду, мой ум продолжал обрабатывать полученную информацию в привычном ему неторопливом режиме. И когда он закончил, я содрогнулся. Положил на стол недоеденный кусок пирога и сказал:
– Какой ужас.
– Разве ужас? – удивился Джуффин. – По-моему, нормально пирог пропечён.
– Пирог отличный. Ужас – всё остальное.
– А, – обрадовался шеф. – Это ты наконец-то начал осознавать, что произошло? А я как раз сижу, гадаю, почему ты такой спокойный. То ли так рад, что всё остальное не имеет значения, то ли настолько ослаб, что не до переживаний, то ли просто удачно выпендриваешься, разыгрывая невозмутимость…
– Хотел бы я уметь так выпендриваться, – честно сказал я. – Но пока даже пробовать не возьмусь. Рад-то я рад, конечно. Особенно тому, что не двести лет тут у вас без меня прошло, а всего сутки. Не пропустил собственную жизнь! И вы оба мне, скорей всего, не мерещитесь. По крайней мере, ваше присутствие ощущается вполне убедительно, как я привык. А уж если вы настоящие, то и вся остальная реальность тоже, в этом смысле на любого из вас даже поодиночке можно положиться. А уж сразу на двоих…
– Погоди, а у тебя были сомнения в подлинности происходящего? – оживился Джуффин. – А что именно показалось тебе подозрительным? Что с реальностью стало не так?
Всё-таки привычка допускать любые варианты развития событий, включая самые нежелательные, – сущее спасение для шефа Тайного Сыска. Я имею в виду, помогает ему не свихнуться от скуки в невыносимой обстановке общественного благополучия и гражданского мира, когда на скорый апокалипсис даже у самых пессимистичных пророков не осталось ни малейшей надежды.
Но на этот раз мне пришлось его разочаровать.
– Да всё в порядке с реальностью. Просто когда я не смог никому послать зов, решил, что на самом деле никуда пока не вернулся, и знакомый пустырь только выглядит, как знакомый пустырь. Не сразу сообразил, что проблема во мне. С этим почему-то очень трудно внутренне согласиться. Умом понимаю, что это вполне обычное дело – лишиться магических способностей, чуть ли не с каждым такое хоть раз, да случалось, Но сомнения всё равно закрадываются, даже сейчас. Что это за реальность такая подозрительная, в которой я не могу колдовать? На моей памяти в Лабиринте Мёнина так было. И в Тихом Городе. В общем, нет у меня доверия к подобным местам.
– С таким опытом, как у тебя, и правда, впору спятить, утратив могущество, – неожиданно согласился Шурф. – На самом деле, с учётом обстоятельств, ты удивительно стойко держишься. Не уверен, что сам на твоём месте смог бы так.
– Это не стойкость, к сожалению, – вздохнул я. – Это называется: «нет сил заорать». И хвала магистрам, что нет. А то вы на своём веку истерик не видели. Зачем вам ещё одна? Потому что ужас кромешный, конечно. Что это вообще было? Куда меня занесло? Ещё и смертью чьей-то пропах, только этого не хватало для полного счастья. И как я теперь буду без магии? На хрена я тогда нужен? Вам обоим – ладно, допустим, в качестве сувенира. Но ни этому Миру, ни самому себе – точно нет.
– Ну, значит, какое-то время побудешь нужным только нам с сэром Шурфом. Это гораздо лучше, чем совсем никому, – пожал плечами Джуффин. И ехидно добавил: – У меня в гостиной как раз есть специальная полка для сувениров. Пока совершенно пустая. Затоскуешь без дела, приходи на ней посидеть.
А Шурф сказал:
– Ты вспомни, как в прошлый раз было. Вернулись твои магические способности меньше, чем за дюжину дней, ты и сам не заметил. Только не вздумай сейчас говорить, будто дюжина дней – это целая вечность. Нет, не вечность. Гораздо меньше, поверь, я неоднократно считал.
– Да не вечность, конечно, – неохотно согласился я. И ещё более неохотно признался: – На самом деле, меня сейчас другое волнует. Я тут с вами как-то незаметно наклюкался и наелся. И теперь зверски хочу спать. Но боюсь засыпать – а вдруг меня во сне унесёт туда… ну, обратно. В этот грешный погибельный поезд, который… Ну в общем, не важно. На самом деле туда, наверное, даже при большом желании невозможно вернуться. Но мне всё равно страшно засыпать.
