– Но летать-то они, когда надо, могут. Ещё и получше, чем мы.
* * *
Напиться до рекомендованного начальством безобразия у меня так и не вышло, в этом вопросе я всё-таки безнадёжен, худшее, что я способен натворить в пьяном виде – мирно уснуть за столом, аккуратно разместив лицо на безопасном расстоянии от ближайшей салатницы. Но в остальном я был твёрдо намерен придерживаться совета сэра Джуффина Халли: вспомнить, как на самом деле прекрасна и удивительна моя настоящая жизнь.
А поезд – да Магистры с ним, с поездом. Есть, и отлично, я за него очень рад. Хорошо, что моя сила каким-то непонятным для меня самого способом продлила его существование, всё получилось, всем достались подарки: Агате – вечное волшебное путешествие по удивительным выдуманным мирам, нашим горожанам – ежедневный праздник, Джуффину – волнующее чувство неотвратимой опасности, Шурфу – неразрешимая тайна, мне – радость победы над чужой смертью, все довольны, всё честно, – думал я, проснувшись наутро с тяжёлой, как положено неопытному пьянчуге, зато приятно пустой головой. – Но больше эта история меня не касается, точка. Я – отдельно, поезд – отдельно. Мало ли какие интересные наваждения где-нибудь во Вселенной есть.
Звучит, понимаю, не очень, как будто это был не я, а кто-то другой. Но я в тот момент чувствовал себя натурально восставшим из мёртвых. Не было для меня тогда увлекательней приключения, чем просто жить, как жил раньше, до встречи с поездом, только ещё веселей. Колдовать просто так, без особой нужды, от избытка; хаотически носиться по городу; еженощно сидеть до рассвета с друзьями, упиваясь собственной бодростью; получать от начальства выговоры за опоздания вместо сочувственных упрёков за то, что вообще встал с постели и зачем-то куда-то пошёл; радоваться каждому новому дню уже потому, что начался не с обморока при попытке подняться на ноги. Такие у меня были планы на ближайшее время. Остальное – потом.
Я взялся за дело с присущим мне энтузиазмом. Планировал расписание так, словно в сутках, как минимум, сорок часов, но каким-то непостижимым образом всё успевал, даже съездил в отпуск; ну то есть, как – съездил. На самом деле, просто мотался Тёмным Путём по всему Миру – в Куанкурох с картой Шурфа, в Умпон вместе с ним самим, а потом опять в одиночку – в Ларику и Вовулах, Аяшайю и Гурхабу, в Тарун, где художников больше, чем людей всех остальных профессий, и на остров Шихум – словом, в разные удивительные места, где давно хотел побывать, но всё время откладывал до лучших времён. А теперь решил, что тянуть больше некуда. Будем считать, они уже наступили, эти лучшие времена. Не знаю, надолго ли; собственно, этого о себе вообще никто не знает, всякий человек смертен, а я сейчас был вдвое более смертным, чем положено человеку, потому что через пустырь моей судьбы проехал призрачный поезд, который я не мог, да и не хотел разлюбить. Даже пожалеть об этой случайной встрече и своём сердечном порыве толком не получалось: чем бы дело ни кончилось, но сейчас я был счастлив, что поезд, Агата, вечно пылающий замок, близнецы из Сомбайи, мост для русалок, дубы в священной роще Шуайи, летающие драконы и всё остальное хоть каким-то образом где-нибудь есть.
В глубине души я, конечно, не верил Агате; возможно, как раз потому, что легко представлял на её месте себя. Вот я счастливо застрял между жизнью и смертью, мчусь сквозь вечность в своём персональном поезде, за окном мелькают придуманные мною миры, ветер приносит ароматы их костров и садов, и вдруг начинает сгущаться тьма, потому что сила, поддерживающая эту иллюзию, исчерпалась, но я знаю, где взять ещё, и могу это сделать. Да, конечно, я бы плюнул на все свои обещания и взял. Обуздать инстинкт самосохранения очень трудно, но всё-таки можно, а вот поди обуздай инстинкт демиурга, бросившегося на защиту своих хрупких новорожденных вымышленных миров.
В общем, я не верил Агатиным клятвам, потому что слишком хорошо её понимал. Знал, что если ей припечёт, она возьмёт мою силу, и я снова превращусь в никчемный мешок с дерьмом. Но не позволял этому знанию отравлять своё прекрасное настоящее, только каждое утро, проснувшись, всем сердцем радовался, что этот чёрный день пока не настал.
* * *
Чёрный день настал настолько невовремя, насколько это вообще возможно. То есть ровно в тот самый момент, когда я гнался за тяжёлым наследием Смутных времён, пожизненно изгнанным из Угуланда сэром Адоррой Куфтаем, бывшим Старшим Магистром Ордена Решёток и Зеркал, который, то ли почуяв, то ли просто придумав, как это обычно случается с ипохондриками, приближение скорой смерти, нелегально прибыл в столицу Соединённого Королевства с преступной, но по-человечески понятной целью захватить с собой на тот свет пару-тройку злейших врагов. С учётом того, насколько редко я вот так, сломя голову, гоняюсь за мятежными магистрами, это было поразительное невезение, надо же было так подгадать.
Собственно, за этим пожилым уголовником я тоже не должен был гоняться. Никому бы даже после пятой тарелки Супа Отдохновения в голову не пришло дать мне такое задание. Несмотря на уникальное умение плеваться смертельным ядом, боевая магия в целом – явно не мой конёк. Просто так вышло, что бывший магистр Адорра Куфтай ввалился в модный этим летом трактир «Весёлые рыбы» когда я ужинал там с заместителем начальника Столичной полиции Трикки Лаем. По условно счастливому совпадению, в этот самый момент за соседним столом зверски расправлялась с печёным гигантским моллюском леди Атисса Марана, прежде состоявшая в Ордене Посоха в Песке и чем-то крупно насолившая магистру Адорре Куфтаю – примерно полторы сотни лет назад.
Всё это я выяснил уже позже, а в тот момент просто увидел, как высокий грузный старик с порога швыряет в очаровательную маленькую леди, сидящую за соседним столом, что-то вроде чёрного пустого мешка, только это, конечно, совсем не мешок, а что-то явно живое и, по первому впечатлению, очень голодное; что именно это было, я так и не успел разглядеть, потому что леди, не двинувшись с места, взмахнула рукой, чёрный мешок вспыхнул оранжевым пламенем, старик угрожающе зарычал и кинулся к женщине, та благоразумно исчезла, блюдо с моллюском шумно грохнулось на пол, а по трактиру пронёсся запах палёной шерсти и общий восхищённый вздох.
За годы Эпохи Кодекса столичные обыватели успели настолько отвыкнуть от магических битв в публичных местах, что никто не запаниковал и не бросился бежать, напротив, все обрадовались развлечению. Даже Трикки Лай, уж на что он обычно сообразительный, остался сидеть как сидел и взирал на рычащего старика с доброжелательным любопытством, как на специально нанятого актёра; впрочем, это как раз понятно: Трикки опытный мастер уголовных расследований, но в столице Соединённого Королевства он пока совсем новичок, дюжины лет ещё не прошло с тех пор, как он сюда переехал. И почти не видел в деле безумных мятежных магистров, героев Смутных Времён. Просто некого было видеть: к этому времени мы как раз переловили практически всех не в меру активных изгнанников. Я-то ещё успел поучаствовать в этом веселье, можно сказать, вскочил в последний вагон.
В общем, на весь трактир нашёлся только один человек, способный мгновенно понять, что у нас на глазах разворачивается не театральное представление. И этим человеком был я.
