Будь я последним дураком,
Я Рэдволл бы покинул
И, взяв на север, прямиком
Я б к Терраморту двинул.
Смерть бродит рядом там и тут —
Поберегись в походе:
Там палконоги стерегут
И плавники на броде.
За бродом выдры, муж с женой,
От веку там стоят.
Потом ступай ты стороной
И топай на закат.
Где лишаями лес зарос
И аромат застыл,
Коль усыпит тебя твой нос —
Восстанут из могил.
Ты сразу в полый дуб стучи,
Ищи меж трех сосен.
«Мне Рэдволл — дом родной!» — кричи,
И ты тогда спасен.
Ни жабе, ни огню не верь,
Что светит впереди.
Дурак не избежит потерь —
С тропинки не сходи.
Где моря плещется волна,
Огромная скала —
Последний ключ хранит она:
Найди, чтоб отдала.
И ласточку поймай еще,
Что не летит на юг;
Отняв ее у чудища,
Возьми с собою, друг.
Норд-вестом дуй — и только так
У цели будешь ты, дурак.
Когда она закончила, брат Губерт принялся демонстративно протирать очки.
— Полная галиматья, и ничего больше! Старина Филдроун гнался не за правдой, а за красным словцом. Поди разберись, что тут наворочено! Носы какие-то, плавники и палконоги, да еще и выдры, муж с женой. А в довершение мертвые восстают из могил. Где это слыхано! Бред сивой кобылы — вот что это, по моему разумению.
Тарквин торопливо проглотил огромный кусок пирога с репой:
— Ей-ей, старина, ты загнул! С какой стати старик Филдроун стал бы нам лапшу на уши вешать? Нет, в этом стишке наверняка есть смысл, хотя, говоря по совести, я не понимаю ни бельмеса!
Симеон тихонько коснулся лапы Мэриел:
— Ну а ты что думаешь? В конце концов, в путь отправляться тебе.
— Не переживай за меня, брат Симеон. Мне, конечно, не довелось знать Филдроуна. Может, все здесь правда чистой воды, может, сказки. Так или иначе, других указаний на то, где находится Терраморт, у нас нет. Значит, я отыщу все те приметы, что здесь указаны, попаду на Терраморт, спасу отца и верну владыке Ронблейду похищенный колокол.
Аббат Бернар поджал губы:
— По-моему, Мэриел, ты замышляешь еще кое-что.
— Да, отец Бернар, ты прав. — В голосе мышки звенел гнев и решимость. — Я замышляю избавить мир от Габула. Расквитаться с ним — мой долг. И я справлюсь с этим одна. Спасибо, друзья мои, что вы были так добры ко мне, хотя я свалилась сюда как снег на голову. Живите в своем чудесном аббатстве долго и счастливо и не пытайтесь разделить мою участь. Каждый должен выполнить то, что написано ему на роду. И я никогда не позволю, чтобы кто-то из жителей Рэдволла рисковал из-за меня жизнью.
А теперь, с вашего позволения, я пойду спать. Завтра чуть свет я покину вас.
Когда дверь за мышкой захлопнулась, Дандин обвел взглядом сидевших за столом:
— Я пойду вместе с Мэриел. Ей не справиться в одиночку.
Матушка Меллус стукнула лапой по столу:
— Об этом не может быть и речи.
Дандин повернулся к аббату, ища поддержки. Но тот был неумолим:
— Вспомни наши заповеди, Дандин. Жить в мире и согласии, помнить о долге и обязанностях перед ближними. Ты, милый мой, обязан слушаться старших. Ты еще очень молод, и мы за тебя в ответе. Уже поздно. И самое разумное, что мы можем сделать, — отправиться спать.
Легкий ветерок, разгоняя духоту ночи, приносил живительную свежесть. Симеон, обложившись подушками, устроился в кресле возле распахнутого окна — он редко спал в постели. Уже минула полночь. Слепой травник сам не знал, дремлет он или бодрствует. Вдруг он почувствовал, что в комнате есть кто-то еще.
— Бернар, это ты? — тихонько окликнул он.
Но голос, раздавшийся в ответ, принадлежал не аббату.
То был звучный, суровый, уверенный голос. Симеон сразу понял, что ему нечего бояться неведомого гостя.
— Симеон, друг мой, юный Дандин должен покинуть обитель. В пути Мэриел понадобится его помощь.
Слепой травник ощутил, как кто-то прикоснулся к его лапе. Неожиданно комната наполнилась благоуханием лесных и луговых цветов — ирисов, барвинков, фиалок и клевера.
— В жилах Дандина течет горячая кровь Гонфа, — вновь раздался голос. — Когда-то Гонф часто приходил мне на выручку. Теперь верный друг нужен Мэриел. Идем со мной. Не бойся.
В сопровождении таинственного пришельца Симеон вышел из комнаты. Временами ему казалось, что он по-прежнему дремлет в своем кресле.
«Что ж, — сказал себе слепой травник, — раз это чудный сон, почему бы не насладиться им в полной мере».
Симеон спускался по ступенькам все ниже и ниже.
Потом он долго петлял по извилистым коридорам. Против обыкновения, слепой травник не ощупывал стены, однако ни разу не оступился; ему казалось, он не идет, а летит по воздуху, такую уверенность вселяла в него близость неведомого друга. Вот он расслышал тихий скрип открываемой двери. Симеон вошел внутрь и понял, что оказался в палате, выдолбленной в скале, — той самой, что находится глубоко под залами аббатства. Все здесь дышало тишиной и невозмутимым покоем, и в то же время воздух был словно пронизан печалью — стоял аромат давно минувших времен. Симеон глубоко вздохнул — в этом безмолвии ему вложили в лапы какой-то тяжелый предмет.
— Друг мой, прошу тебя, отдай это Дандину, — вновь зазвучал незнакомый голос. — Ничего не объясняй ему — он сам все поймет.
Слепой травник вытащил загадочный предмет из футляра и ощупал его. Чуткие лапы его проворно пробежали от драгоценного камня в эфесе по резной рукояти к отточенному клинку. Никогда раньше слепому травнику не доводилось прикасаться к мечу, но он знал — из тысяч и тысяч мечей ни один не может сравниться с тем, что оказался перед ним. То был дивный меч — послушный и легкий, как перышко. Справедливый клинок, несущий смерть злу и защищающий добро.
Симеон и сам не помнил, как вновь попал в свою комнату. В памяти у него осталось лишь, что он положил меч в ножнах возле спящего Дандина. Потом он вновь оказался у себя — голова его была ясна, а откуда-то издалека прохладный ночной ветерок донес голос неведомого гостя:
— Прощай, Симеон! Да протекут дни твои в мире и благоденствии!
Слепой травник улыбнулся и поудобнее устроился в кресле; глаза его уже слипались.
— Да пребудет с аббатством Рэдволл твой великий дух, Мартин Воитель!
15
Паруса «Темной королевы» пришлось свернуть, чтобы ветви деревьев, росших по берегам реки, не порвали их. По обыкновению, тяжелее всего пришлось гребцам-невольникам: их заставили подняться на палубу и длинными веслами толкать корабль вверх по течению. Благодаря приливу крысы с легкостью освободили нос корабля, завязший в песке; ночной ветер дул в нужном направлении, и, миновав густые заросли, «Темная королева» развернула паруса и быстро заскользила прочь от моря, к лесистым холмам.
