Фелиция была удивлена тем, насколько близко к сердцу Раинульф принимал наказание юноши. Его губы были плотно сжаты, уголки рта дергались. Он прищурил глаза и следил только за скамьей. Лучник, который ничего не упускал из виду, абсолютно не замечал, как она смотрела на него.
– Он выдержит, – тихо сказала Фелиция.
Они оба были в неприметной одежде, а не в своих белых накидках, и стояли посреди толпы на рыбном рынке.
– Двести ударов, – выдавил Раинульф. – Это изменит его… Почему он это сделал? Через пару часов с женщины в любом случае сняли бы позорный ошейник, тогда она могла бы просто забрать тело своего сына.
– Он хотел подать нам сигнал. Вот почему он освободил ее.
Раинульф наконец-то посмотрел на нее. Взгляд его серых глаз был суровым.
– Что ты имеешь в виду?
– Я говорила с ним о справедливости, о том, каким должен быть мир, и о том, что каждый обязан не только говорить о лучшем мире, но и делать его реальностью с помощью своих поступков.
Раинульф вздохнул:
– Замечательно.
Фелиция была удивлена. Такого циничного отношения со стороны лучника она еще ни разу не наблюдала.
– Когда они покончат с ним, он станет нашим верным союзником.
– Это все, о чем ты думаешь?
– Он выдержит, – повторила она. – Тебя же это не сгубило.
– Я сделан из другого теста, я не мальчишка, который вырос в мире, полном книг. Кроме того, я получил только сто пятьдесят ударов, да и те легким прутом. Ты хоть знаешь, чем его бьет чертов палач? Кнутом!
– Кнутом?
– Да, его делают из отрезанного члена вола. Если его правильно высушить, он становится одновременно жестким и эластичным, а еще тяжелым. Удар от такого кнута очень болезненный. Если Милана слишком часто будут бить по пяткам, то могут сломать ему пальцы или даже лодыжки.
– Восемьдесят три! – произнес палач, когда Милан впервые закричал.
Среди зрителей послышался ропот негодования.
– Прекратите! – крикнул кто-то.
Десятки голосов подхватили эти слова:
– Прекратите! Этого достаточно!
Городские стражи своими большими щитами оттесняли толпу от помоста. Фелиция, завороженная, наблюдала за юношей. Он лишь один раз всхлипнул от боли и теперь снова молча сносил наказание. Слезы текли по его щекам, но он не издавал больше ни звука.
– Я был неправ насчет него, – пробормотал Раинульф. – Он очень выносливый парень.
«Который еще долго не сможет ходить», – подумала Фелиция. Она больше не могла использовать его для осуществления своих планов.
ДАЛИЯ, ПАЛАЦЦО ТОРМЕНО, ВЕЧЕР, 2-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ
Нандус смотрел, как глазные яблоки Милана вращались под закрытыми веками, будто его терзали тяжелые сны. На сто восемьдесят седьмом ударе по подошвам Милан потерял сознание. Он выдержал дольше, чем ожидал Нандус. Этот чертовски упрямый юноша намного отличался от своих братьев. Джулиано никогда не взбунтовался бы, а Фабрицио выкрутился бы из сложившегося положения, назвав имена рыбаков.
– Ты не делаешь мою жизнь легкой, – тихо произнес он.
Но он и не обязан был. В конце концов Милан оправдает его ожидания. Он станет верховным священником. Возможно, ему удастся достичь даже большего. Выше пятого круга в Красном монастыре Нандус не поднялся. Великие тайны этого мира доверяли только избранным шестого и седьмого кругов. Остальные знали лишь то, что вновь поднимутся ужасы из прошлого. Это было как-то связано со сказками. И речь шла не просто об историях. Все эти чудовища когда-то действительно существовали и могли вернуться, если люди часто вспоминали о них в неподходящее время.
Нандус не знал, насколько конкретной была угроза, но было мудрее оставаться начеку. Пока что недавний поворот событий стал настоящим подарком судьбы. Теперь весь город говорил о Милане, а о Человеке-вороне люди забыли. По крайней мере, на данный момент.
Нандус посмотрел на бледное, покрытое потом лицо своего сына. Даже те, кто осудил поступок Милана на рыбном рынке, теперь относились к нему с уважением. Он принял свое наказание как настоящий мужчина. Для большой части населения он даже стал героем. После его возвращения из Красного монастыря в звании верховного священника эти люди будут приветствовать Милана с распростертыми объятиями. Когда он будет читать проповеди, октагон будет забит слушателями.
Милан открыл глаза.
– Ты сам виноват в том, как себя сейчас чувствуешь. Никто не стоит над законом, даже сын верховного священника. Ты не оставил мне другого выбора, кроме как наказать тебя.
В глазах сына по-прежнему читалось упрямство. Другой реакции Нандус и не ожидал, поэтому с трудом сдержался, чтобы не улыбнуться. Он гордился Миланом, но показывать этого не стоило, иначе у мальчишки вскружилась бы голова.
Вместо этого верховный священник наклонился к засохшей розе, которую нашел в комнате Милана прошлой ночью. Когда Лоренцо доложил ему о поступке сына и о том, что его обсуждал весь город, Нандус обыскал комнату Милана. Он надеялся найти там объяснение тому, почему его сын так странно вел себя. Многие делали глупости, когда стояли на пороге зрелости, но Милан явно перегнул палку. Возможно, на него начал оказывать влияние другой человек.
Мальчишка прочитал чертов «Десятиднев» д’Аквино. Эта книга не подходила для молодого человека, сознание которого и без того было затуманено растущими внутри него соками. А потом Нандус нашел засохшую белую розу, которую теперь держал в руках. Цветок стал для него загадкой. Он был хорошо спрятан. Милан засунул его внутрь свитка.
– Возможно, это поможет тебе от боли. – Он положил розу на одеяло перед Миланом.
На мгновение на лице сына промелькнул испуг, но затем он снова вызывающе посмотрел на отца.
– Должно быть, ты долго искал.
Нандус снисходительно улыбнулся:
– Тайник оказался не таким уж оригинальным.
Он долго думал о розе, но так ничего и не понял. Если его сын связался с девушкой с Цветочной горы или из другой трущобы, то у него были бы веские основания держать в тайне этот роман, не соответствующий его социальному статусу. Но такая девушка вряд ли могла дать ему прекрасную розу. Этот цветок скорее подошел бы знатной женщине, и такую любовь ему не пришлось бы хранить в тайне. Если, конечно, женщина не была замужем…
Нандус не заметил тоски во взгляде сына. Милан аккуратно положил засохший цветок себе на грудь.
– Не хочешь рассказать мне о ней?
– Что можно рассказать о розе?
Нандус глубоко вздохнул. Он должен контролировать себя, по крайней мере, этим вечером. На сегодня Милан достаточно пострадал.
– Врач ощупал твои подошвы, пока ты был без сознания. Два твоих пальца сломаны, он их вправил. Один ноготь раскололся и, скорее всего, отпадет. Обе лодыжки опухли. На последних ударах кожа у тебя на подошвах треснула. Ты еще какое-то время не сможешь ходить. – Он указал на розу. – Если ты мне скажешь, кто дама твоего сердца, я приглашу ее сюда, чтобы она помогла скоротать время, которое тебе придется провести в постели.
