– Это неразумно, господин! – Пьетро стоял перед Миланом, заломив руки. – Пожалуйста, не делайте этого!
– Я не могу больше оставаться взаперти в этом доме! Я задыхаюсь! – ответил Милан, и Луиза, которая выглянула из двери кухни, понимающе кивнула.
– Тогда, по крайней мере, позвольте мне пойти с вами! – настаивал Пьетро.
– И что, я пойду под ручку со стариком?
Слуга обиженно поджал губу:
– Да, я уже не самый молодой, но…
– Пойдем, Пьетро, господин прав. Ему стыдно будет идти, опираясь на тебя, тем более что ты и сам скоро не сможешь справляться без палки.
Пьетро, уязвленный ее словами, прочистил горло:
– До этого мне еще далеко…
Однако он дал дорогу Милану, и тот, опираясь на две трости, с трудом пошел через мозаичную комнату к выходу из палаццо.
Луиза посмотрела ему вслед:
– Куда ты хочешь пойти?
– Только до октагона Святого Филиппо. Немного помолюсь.
– А октагон отца уже недостаточно хорош для тебя? – проворчал Пьетро.
– Ты имеешь в виду, хочется ли мне молиться перед алтарем человека, который приказал избить меня и сделал из меня хромого калеку?
– Ты заслужил наказание. И это все заживет. – Слуга не осмелился взглянуть на Милана, ибо его слова прозвучали неубедительно даже для него самого.
Луиза поспешила к двери и открыла ее для Милана:
– Береги себя, малыш.
Он поцеловал ее в лоб, и она слегка покраснела.
– Есть ли у вас пожелания насчет ужина, господин?
– Твоя курица с шалфеем, – ответил он, улыбнувшись. Выйдя на полуденное солнце, Милан пошел, прихрамывая, через Пьяцца Синтия.
На улицах города из-за жары практически никого не было. Хотя Милан был легко одет, уже в конце площади он взмок от пота. Его подошвы горели. Раны хорошо зажили, но боль не хотела уходить.
– Юный господин Тормено?
Продавец воды подошел к нему, когда он проходил под аркой. У него на спине был пристегнут глиняный кувшин, горлышко которого изгибалось через его плечо. Привычным движением он вытащил стаканчик из кожаной петли своего ремня и наклонился вперед. Кристально чистая вода полилась широкой дугой из узкой горловины кувшина.
Милан никогда не видел этого мужчину раньше. Он был коренастым, его загорелое лицо было покрыто глубокими морщинами, а жирные черные волосы были пронизаны широкими седыми прядями.
Милан почувствовал приятную прохладу стакана в руке и с благодарностью выпил воды.
– Вы показали всем, что такое настоящее мужество.
Милан потянулся за кошельком у себя на поясе.
– Не нужно, господин. – Продавец воды поднял руку в знак отказа. – Я горжусь тем, что смог подать вам стакан воды. Я расскажу об этом своим детям сегодня вечером.
Все это было неприятно для Милана.
– Но я не сделал ничего особенного…
Продавец воды решительно покачал головой:
– Вы оказались единственным в городе, кто был готов положить конец этой несправедливости. Вы – герой.
Милан вернул мужчине пустой стакан. Он не знал, что еще сказать, поэтому просто кивнул ему.
Продавец воды решил пройтись с ним еще немного. Он трижды предложил поддержать Милана, но тот отказался.
Другие мужчины и женщины, которых он никогда не встречал, тоже здоровались с ним. Казалось, весь город внезапно узнал о его существовании.
Это было нехорошо. Милан покинул свою комнату, потому что не хотел, чтобы Фелиция каждую ночь спускалась к его окну. Риск был слишком велик. Герцогиня вела себя необдуманно, бросая вызов несчастью. Рано или поздно кто-то ее заметит и позовет городскую стражу. На этот раз он решил сам принести ей переписанные документы.
– Да здравствует юный Тормено! – крикнул кто-то так громко, что Милан вздрогнул и испуганно обернулся.
Приземистый мужчина в рваной одежде стоял позади него. Пышная белая борода доходила ему до груди. От ветра и непогоды на лице появились морщины. Изношенная соломенная шляпа с широкими полями скрывала его глаза в тени.
– Не узнаешь меня, парень?
Милан чуть отступил назад, опираясь на трости.
– Не бойся.
Мужчина снял соломенную шляпу, так что стал виден его лысый череп. Татуировка с изображением змеи обвивалась вокруг его головы.
– Валерио…
– Приятно видеть, что ты не забыл меня, парень. – Ряд желтых зубов показался посреди белой бороды, и Милан невольно подумал о бездомной собаке, которая оскалила зубы. – Я здесь, чтобы свести счеты.
ДАЛИЯ, КРАСНЫЙ ПЕРЕУЛОК, БЛИЖЕ К ВЕЧЕРУ, 11-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ
Милан, прихрамывая, слегка попятился. Избитые ноги вряд ли удержат его, но если он прислонится спиной к стене дома, то, возможно, окажется не совсем беззащитным перед рыбаком.
Валерио опустился на колени. Он посмотрел на Милана, и в его глазах показались слезы.
– Я должен извиниться перед тобой, парень. Я не очень хорошего мнения о молодых хлыщах, которые родились в семьях серебряных князей. Но ты не такой… – Он с трудом сглотнул. – Спасибо.
Милан был в замешательстве:
– Спасибо? За что?
– За то, что ты держал рот на замке. Я не ожидал этого, да и другие тоже. Мы все были там, на рыбном рынке. – Он опустил голову и посмотрел на мостовую у ног Милана. – Лучше держаться вместе, когда придут городские стражи. Не знаю, смог бы я смолчать или нет. Двести ударов. – Он покачал лысой головой. – Это больше, чем может выдержать мужчина. А ты ведь всего лишь мальчик, да еще и с нежными руками. Писака, которому не приходится каждый день пахать, чтобы заработать на кусок хлеба.
Пожилая женщина с корзиной овощей поднялась по переулку и удивленно посмотрела на них обоих, но ничего не сказала.
Милану было неудобно, что Валерио стоял перед ним на коленях. Он ведь не князь.
– Встань… Это…
– Нет-нет, – перебил его Валерио. – Я несколько дней готовил речь. Ты же меня знаешь, я не трепач. После твоего наказания на рыбном рынке я каждый день приходил к твоему палаццо и ждал, не высунешь ли ты свой бледный нос. Так что… спасибо, что не выдал наши имена. Стражам таки пришлось оставить нас в покое…
– А что стало с мертвым мальчиком и его матерью?
Теперь Валерио посмотрел на него.
– Мы привезли ее на побережье более чем в двадцати милях отсюда. Там есть мыс с дикими оливковыми деревьями и белыми скалами. Красивое место. Мы похоронили мальчика в могиле, с которой открывается вид на море. Его мать решила уйти вглубь острова. Мы отдали ей все наши монеты и немного еды.
