Еще раз напомню, о чем уже писал. Вот передо мной книга другого Героя Советского Союза — В.Ф. Голубева. Начав войну рядовым летчиком, Голубев к концу 1941 года стал командиром эскадрильи, а в 1943 году — командиром 4-го гвардейского истребительного авиаполка Балтийского флота. За войну лично сбил 39 самолетов, причем до 1943 года полк летал на И-16. Василий Федорович и в мыслях не держал написать что-либо по теме этой книги, но он в своих воспоминаниях дает массу подробностей, анализ которых позволяет сделать выводы, которых сам Голубев не делает. Он дает исторический факт, поясняет его техническую причину, но не касается главной причины — организационной. К примеру, Краснознаменный Балтийский флот, согласно справочнику, на начало войны имел 656 самолетов всех типов (истребители, к сожалению, отдельной строкой не выделены). Начиная с 4-00 утра 22 июня 1941 года немцы стали нещадно бомбить и флот, и Ленинград, а вся многочисленная авиация КБФ смогла сбить первый немецкий самолет только на четвертый день войны. Техническую причину этой беспомощности В.Ф. Голубев объясняет.
Немцы, перелетая линию фронта, фиксировались нашими станциями ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи), и оттуда следовали телефонные звонки командованию ВВС флота, а оттуда уже шла команда на аэродромы. Взлетали наши истребители и летели… к посту ВНОС! Пост на земле широкими белыми полотнищами выкладывал направление пролета немцев, а поперек узкими белыми полотнищами выкладывал высоту пролета (скажем, три поперечных полотнища означали 3000 м). Наши истребители разворачивались и летели за немцами, которые уже, во-первых, были от них в 50—100 км, а во-вторых, зная эту систему, немцы пересекали фронт на ложном курсе, а после того, как ВНОС терял их из виду, ложились на боевой курс. Такая система наведения своей авиации вполне достойна армии, вооруженной луками и стрелами, но поразительно то, что ПВО Ленинграда было оснащено уже в то время очень неплохими отечественными радарами типа «Редут» — техникой, которую в то время имели очень немногие страны. С помощью этих радаров теоретически было возможно навести наши самолеты на немцев как угодно: с хвоста или со стороны солнца. Но это только теоретически, практически ничего нельзя было сделать, поскольку истребители КБФ, да и Красной Армии не имели радиостанций. Это должно вызывать удивление хотя бы потому, что Сталин любую свободную минуту уделял авиации и уже с 1934 года требовал, чтобы все самолеты СССР оснащались радиооборудованием. И действительно, конструкторы самолетов и заводы оснащали советские истребители радиостанциями. Тогда почему же их не было в начале войны?
Примерно за год до войны радиостанции с истребителей были сняты и отправлены на склады. Те наши историки, кто знает, что такое радиостанция, дают такую легенду этому воистину предательскому мероприятию. Дескать, авиадвигатели самолетов СССР были незаэкранированы, и от системы зажигания в наушниках слышался треск, который отвлекал летчика. И Голубев, кстати, говорит об этой же причине.
Но ведь она идиотская в своей основе. А гул самого двигателя летчика не отвлекал? А почему этот треск не отвлекал летчиков бомбардировочной и разведывательной авиации? Причем далее в своих воспоминаниях В.Ф. Голубев пишет, что как только его назначили командиром эскадрильи, он сразу же приказал установить на самолеты ранее снятые радиостанции и стал летать, командуя эскадрильей в бою и, главное, его эскадрилью стали наводить на немцев радары. И дело сразу же пошло.
Оба предвоенных командующих ВВС РККА — Смушкевич и Рычагов, лишившие советскую авиацию радиосвязи, после начала войны были расстреляны. Надо сказать, что их вина, судя по всему, была непрощаема, поскольку предателя, предвоенного начальника Генштаба Мерецкова все же простили. Но дело не только в предателях, поскольку возникает вопрос: почему сотни командиров авиаполков не писали Сталину и не возмущались снятию с истребителей радиостанций? Ведь отсутствие связи на самолетах не давало им командовать своими полками в воздухе! У меня нет другого ответа: потому и не возмущались, что без радиостанций не могли командовать. Сидели себе на земле и посылали на смерть летчиков, пока еще было кого посылать, а собственная шкура была цела. Голубев не уделяет в своей книге этому вопросу никакого внимания, но то, как командовали до него и как командовал он, — отличается как день и ночь. Отбивая массированные налеты немцев, он всегда вылетал с полком и в воздухе командовал им: на месте боя указывал, какой эскадрилье или группе атаковать бомбардировщики, какой связать боем истребители прикрытия, какой набрать высоту и атаковать сверху и т. д. Вот такие летающие полковники, как он, Покрышкин, Кожедуб и, кстати, Василий Сталин, и обеспечили превосходство нашей авиации в воздухе над немцами.
Если подытожить эту тему, то значит ли это, что все кадровые офицеры исключительно трусливы? Нет, конечно. Даже те, кто пошел в армию не Родину защищать, а обеспечить себя хорошим доходом и пенсией, в ходе войны могут достаточно честно исполнить свой долг.
Вот, к примеру, уже цитированные мной воспоминания комбата 2 сд А.В. Невского. Этот довоенный главбух не стесняется где надо презрительно отозваться о конкретном кадровом офицерстве РККА. Однако, как я уже писал, храбрость командиров полков 2 сд (тоже кадровых офицеров) не ставится им под сомнение. Не ставится им под сомнение и личная храбрость комдива генерал-майора Лукьянова, покрывавшего труса начальника штаба дивизии (имени которого Невский «не смог вспомнить»). Кстати, Лукьянов был снят впоследствии с должности комдива именно из-за трусости своего начштаба. В командование 2 сд вступил полковник М.И. Перевозников. У А.В. Невского есть эпизод, когда комдив 2 сд полковник Перевозников лично оказался в ситуации гораздо более тяжелой, чем комдив 38 сд полковник Коротков под Босовкой, но повел себя совершенно по-другому. Зимой 1945 года 2 сд наступала в пургу в Восточной Пруссии. Штаб дивизии, саперный батальон и часть батальона связи заночевали на одинокой мельнице в тылу 261 сп. А.В. Невский вспоминает:
«Около 22.00 часов командир дивизии М.И. Перевозников вышел «до ветру» из подвала и сразу же напоролся на фашистов. Выхватил винтовку из рук часового — задремавшего на посту 17-летнего солдата, крикнул «подъем» и начал действовать, как на уроке фехтования. Поднятые по тревоге полк и подразделения уничтожили в считаные минуты около 150 фашистов, лично М.И. Перевозников уничтожил 11 гитлеровцев, много было захвачено пленных. Пленные сообщили, что их группа до 400 человек пробивалась к своим, выходя из окружения.
Отдых был прерван, началось преследование оторвавшейся группы противника. Этот ночной поиск дал хорошие результаты: 261 сп обрушился на сонных фашистов в нескольких населенных пунктах и продвинулся вперед почти без потерь на 22 км.
Командир дивизии М.И. Перевозников, действуя в Пруссии, все время находился в боевых порядках пехоты, видел лично, как дерутся отдельные солдаты и офицеры. Личная смелость комдива поощряла солдат и офицеров действовать энергичнее». [Конец цитаты.]
Я думаю, что «11 гитлеровцев» комдиву приписали восхищенные им солдаты, когда создавали эту легенду, но, надо думать, несколько немцев Перевозников все же заколол. Как бы то ни было, но никакой внезапный удар немцев в тыл дивизии комдива Перевозникова, как видите, не смутил.
