Чтобы понять атмосферу, в какой проходило разбирательство по поводу этих картин, стоит почитать показания известной писательницы Айн Рэнд. Настоящее ее имя — Алиса Зиновьевна Розенбаум: она родилась в Санкт-Петербурге и окончила Ленинградский университет. В 1926 году Алиса отправилась на учебу в США и на родину возвращаться не стала. Сначала она устроилась статистом в Голливуд, а после вышла замуж за актера Фрэнка О'Коннора, опубликовала несколько романов и получила известность как прозаик. Когда комиссия начала судилище, Айн Рэнд, учитывая ее опыт работы в кино и русское происхождение, пригласили в качестве эксперта. Она должна была высказать мнение относительно того, можно ли фильм «Песнь о России» считать коммунистической пропагандой. Читать ее сентенции любопытно как образец слепой патологической ненависти и полного отсутствия здравого смысла. Вот лишь один из образцов ее экспертизы:
«Менеджер Тейлора, его играет, мне кажется, Бенчли, американец, говорит Наде, что ей надо покинуть страну, но, когда она отказывается, вот что он говорит… с восторженной товарищеской интонацией: “Вы дурочка, но много похожих на вас дураков полегли в свое время на полях Лексингтона”. Я заявляю, что это кощунство, потому что люди в Лексингтоне не просто сражались с иностранными завоевателями. Они сражались за политическую свободу и за личную свободу. Они сражались за права человека. Сравнивать их с кем-то, кто сражается за рабское государство, по-моему, кошмарно».
В комиссии и близко не было кого-то, кто исповедовал бы левые взгляды, но такие декларации американки в первом поколении смутили даже ее заседателей. Так, например, заседатель Макдауэлл, обратился к ней с таким вопросом:
М-р Макдауэлл: «Вы нарисовали весьма зловещую картину России. Вы сделали акцент на числе детей, которые несчастливы там. Что, в России больше никто не улыбается?»
Мисс Рэнд: «Если вы спрашиваете буквально, то практически нет».
М-р Макдауэлл: «Я тут вижу большую разницу с теми русскими, которых я уже знаю, а знаю я многих. Неужели они не ведут себя как американцы? Не идут гулять по городу, чтобы навестить свою тещу или еще кого-нибудь?»
Мисс Рэнд: «Видите ли, это очень сложно объяснить. Почти невозможно втолковать свободному человеку, что значит жить при тоталитарной диктатуре. Я могу привести множество подробностей. Но я никогда не смогу убедить вас, потому что вы свободны. Конечно, у них есть друзья и тещи. Они пытаются жить человеческой жизнью, но поймите, она бесчеловечна»
[1].
Мы так подробно остановились на показаниях Айн Рэнд, потому что они точно передают дух этого странного суда. Читатель сам может сделать выводы по поводу непредвзятости проведенной экспертизы. Ограничусь лишь замечанием, избежать которого невозможно. Писательница негодует на пианистку Надю, которая остается в России, чтобы защитить свою семью, деревню и страну и “сделать жизнь еще лучше”. По мнению Айн Рэнд, это завуалированная пропаганда коммунизма. А может быть, просто проявление мужества и настоящей любви к родине? Лично мне, автору, жаль, что никто из здравомыслящих заседателей не спросил бывшую студентку Ленинградского университета: «Мисс Рэнд, а ваши родственники в России тоже никогда не улыбались?» Отец и мать Айн Рэнд оставались в советской России; отец умер своей смертью в 1939 году, мать скончалась в ноябре 1941 года в осажденном нацистами Ленинграде; ее сестра Элеонора прожила в СССР долгую жизнь. В 1974 году по приглашению Алисы она посетила США, но остаться там отказалась: «Мы с мужем решили вернуться — они там ведут совершенно другую жизнь, которая нам не подходит».
Итак, история голливудской красной серии окончилась трагически. Составлявшие ее фильмы были прочно забыты, копии «Миссии в Москву» даже сознательно уничтожались, а «Северной звезде» в 1957 году сняли новый конец, в котором уже венгерские повстанцы поднимаются против Советской армии. Между тем картины, о которых мы говорили, крайне интересны. Не только как памятники эпохи и прекрасные образцы пропаганды, но и как ленты, в которых все же была большая доля искренности. Ведь не лицемерили те русские и американские солдаты, которые обнимали друг друга со слезами на глазах во время встречи на Эльбе!..
Миссия Манна. Клаус Манн
(1906–1949)
Его отец был знаменитостью первой величины: классик литературы, лауреат престижных премий, титан. Да и дядя ненамного отстал от своего брата: добился известности, уважения, а главное — стал продаваемым автором. Он же, скромный и стеснительный, с детства находился под гнетом их славы. В четырнадцать лет Клаус Манн, сын Томаса и племянник Генриха Манна, записал в дневнике пронзительную фразу: «Я обязан стать знаменитым».
Он поставил на это все. Любой творческий успех превращал Клауса в счастливейшего человека на свете. Любая неудача подталкивала к самоубийству.
Клаус Манн родился 18 ноября 1906 года в Мюнхене, в семье, которая внешне была весьма благополучна. Однако сам он впоследствии определил жизнь в ней как «проблематичное счастье»: у него никогда не было ровных отношений с великим отцом. В детстве Клаус откровенно саботировал школу, что приводило Томаса в бешенство и в конце концов принудило его запереть неуправляемого сына в частном пансионе в Хохвальдхаузене. Зато у Клауса явно ладились отношения с сестрой Эрикой. Оба были натурами тонкими, художественными, и оба, едва достигнув зрелого возраста, с головой окунулись в разгул, бросая вызов миру добропорядочных бюргеров Будденброков, чьи образы создал в своей книге их отец.
«Клоака блестящего разврата» — так именовал Клаус Манн богемное общество, в котором вращался. В этом мире беспримесного греха брат и сестра нашли двух соратников. Одним стала лесбиянка Памела Ведекинд, с которой демонстративно обручился Клаус, другим — молодой актер Густав Грюндгенс, вскоре женившийся на Эрике. Пикантность ситуации заключалась в том, что экзальтированная дочь классика, как и Памела, предпочитала мужчинам женщин, а ее брат испытывал непреодолимое влечение к супругу сестры. Эпатажная четверка образовала мини-театр и с вызывающим спектаклем «Ревю для четверых» разъезжала по театрам Германии. Но этот плевок в лицо мещанству остался никем не замеченным и не оцененным.
При всем при этом Клаус и его друзья не были пустыми прожигателями жизни. Они задумывались о том, что происходит в стране, и придерживались левых взглядов. В 1920-х годах они были уверены, что «фашизм не пройдет», и такое единомыслие, особенно с красавцем Густавом, приводило молодого литератора Клауса в восторг. Кстати, о литературе. Младший Манн, верный подростковой клятве, делал первые шаги к славе. В 1925 году он опубликовал и поставил в театре Лейпцига свою первую пьесу «Аня и Эстер». Несложно догадаться, что это произведение об однополой любви. Еще проще сообразить, что главные роли в постановке играли Эрика и Памела. И уж совсем легко угадать реакцию большей части публики. Клаус был освистан, но пока это его устраивало: чего еще можно ожидать от недалеких обывателей!
