С другой стороны все страны Азии имеют коллективную ценностную ориентацию, и это не мешает им жить в мире и согласии со странами, ориентированными на индивидуальные ценности. При этом Запад тоже перешел на индивидуальные ценности в определенный период и в конкретных условиях.
Сегодняшний мир стал менее коллективно ориентированным из-за множества изменений, которые произошли. Мир, наоборот, декларирует разнообразие, поскольку, как оказалось, оно является более выгодным в плане порождения более высоких экономических результатов. Многие страны сознательно создают условия для утверждения и поддержания разнообразия.
Власть с точки зрения облегчения проблем управления ориентирована не на разных, а на одинаковых индивидов. Армия, школа и проч. всеми силами создают однотипность, включая внешние характеристики (форма, прически и под.). Бизнес также любит однотипность реакций, которые сегодня в мире создает глобализация, когда мы читаем одни книги и смотрим одни и те же сериалы, откуда следует, что мы будем столь же радостно покупать бренды, отталкиваясь от одной и той же рекламы.
В результате мы попадаем в мир, в котором известны все наши действия, настоящие и будущие. За нами не стоит ничего неизвестного. Big data знает о нас все, где и когда мы бываем, что покупаем, что читаем и смотрим, за кого голосуем. Мы не знаем о себе всего того, что знают «они». Тем самым вне нашего желания мы стали единой большой семьей.
Т. Шоу в своей рецензии на книгу об интеллектуальном сотрудничестве Д. Канемана и А. Тверски, на которых базируется современное использование бихевиористских идей в плане понимания человеческой иррациональности, пишет: «Бихевиористские техники, используемые правительствами и частными корпорациями, не обращаются к нашему разуму, не пытаются убедить нас осознанно при помощи информации и аргументов. Скорее эти техники изменяют поведение, обращаясь к нашим нерациональным мотивациям, нашим эмоциональным триггерам и неосознаваемым предубеждениям. Если бы психологи обладали системным пониманием этих нерациональных мотиваций, они бы имели силу влиять на самые малые аспекты нашей жизни и самые большие аспекты наших обществ»
[980].
Важным замечанием к этому разговору является то, что вмешательство в американские выборы было самой настоящей рекламой, выстроенной под индивидуального потребителя. К. Джек справедливо отмечает: «До некоторой степени переформатирование рекламы как пропаганды является вопросом семантики. Тем не менее, используя нагруженный термин типа пропаганды вместо рекламы, вскрывает удивительную нейтральность последнего термина. Реклама сейчас находится в центре нескольких публичных обсуждений, все из которых имеют последствия для функционирования демократии. Стоит при этом задуматься, является ли реклама нейтральной силой, а также спросить, как это делали многие американцы в двадцатом столетии, каково место массовых и персонализированных убеждающих кампаний в обществе»
[981].
Ф. Бабецки, возглавляющий кафедру аналитики в Школе разведывательного анализа им. Шермана Кента в Университете ЦРУ, называет работу Канемана обязательной для прочтения аналитиками разведки
[982]. Например, утверждается следующее: «С точки зрения концепции Канемана, значительная часть работы спецслужб сводится к тому, чтобы, ухватив возможности, предоставляемые фальсифицированными взаимодействиями Системы-1 и Системы-2 мышления иностранных актеров, в то же время признать и смягчить недостатки собственной Системы 1 и 2 взаимодействий. Вражеские службы и организации пытаются в ответ сделать то же самое.
Оперативные сотрудники полагаются на отклонения иностранных офицеров контрразведки, советуя своим важным активам избегать активации какой-либо Системы-2 мышления у людей, работающих на то, чтобы причинить им вред. Советские управляющие Олдричем Эймсом предпочитали, чтобы мы не фокусировали Систему-2 на том, как он купил „Ягуар“ на зарплату, для Системы-1 был найден рассказ о наследстве жены, легко воспринимаемый когнитивно. Предубеждения отрицали „правдоподобие“ во время тайных операций. Эффективные операции обмана существенно опираются на предубеждения цели, чтобы сделать для цели более легким то, во что они были готовы поверить».
Здесь также говорится, что известная книга по психологии разведывательного анализа ЦРУ Хейера
[983] основывалась на одном из первых вариантов работы Канемана. И это хороший пример того, что разумная работа находит применение во множестве областей, что мозги правят бал, хоть и не так часто, как хотелось бы.
Интересно, что в 2007–2008 гг. Канеман давал мастер-классы на тему «Думать о том, как думать». И его слушали: Джеф Безос (создатель Амазона), Ларри Пейдж (Гугл), Сергей Брин (Гугл), Натан Мирвольд (Майкрософт), Шон Паркер (Фейсбук). Элон Маск (Тесла), Эван Уильямс (Твиттер), Джимми Уэйлс (Википедия). Как видим, люди с мозгами любят слушать людей с мозгами.
Это сторона, которая в состоянии управлять разнообразием. Другая сторона видит в разнообразии опасность, ярким примером которой является Китай. Руководитель компартии Китая Си Цзиньпин рассматривает западный вариант интернета как противоречащий китайским ценностям. Газета «Гардиан» констатирует: «Для Си Цзиньпина нет разницы между виртуальным миром и реальным: они оба должны отражать те же политические ценности, идеалы и стандарты. Для этого правительство инвестирует в технологические апгрейды, позволяющие заниматься мониторингом и цензурированием контента. Приняты новые законы о приемлемом контенте, а те, кто игнорирует новые ограничения, агрессивно наказываются. При Си иностранные производители контента столкнулись с ограничениями в доступе к Китаю. Они были вытолкнуты как идеологической войной Си, так и его желанием, чтобы китайские компании доминировали в быстро развивающейся онлайн экономике страны»
[984].
О Си говорят, что он создает апгрейд государства наблюдения за всеми, поскольку Китай стал самым большим покупателем технологий наблюдения и безопасности. К 2020 году будет установлено 300 миллионов камер наблюдения
[985]. При этом люди начинают вести себя более правильно, поскольку не знают, наблюдают ли за ними в этот момент.
