— Вон там, сидят подтянув лапы повыше. Бычеглаз скосил глаза в сторону и, увидев Мигро с Фидлом, которые сидели на теплых камнях, пошевелил лапой:
— Не подавай виду, сержант, но, похоже, я смогу высвободить одну лапу. Эти болваны не понимают, что веревки скручены из сухой травы и от воды размякли. Вот и весь фокус, одна лапа свободна! Принимаюсь за остальные. Как ты там, старина?
— Тружусь, — проворчал Сапвуд.
— Что будем делать, когда освободимся? Вон то бревно, что лежит в воде, выглядит симпатично. По суше нам до горы ни за что не добраться — они так нашпигуют нас копьями и стрелами, что мы станем похожи на две подушки для иголок.
— На что тебе бревно? Бычеглаз высвободил вторую лапу.
— Разве не понял? Это же отличная лодка! Им и в голову не придет, что ты удерешь по воде.
Сержант вытряхнул воду из уха:
— Я?
— Ну да, ты. А я в воду ни-ни, и проплыть не могу ни дюйма, знаешь ли. А ты плаваешь, как утка.
Сапвуд не пришел в восторг от этой идеи:
— Извини, старина, но можно узнать, что ты собираешься делать, пока я буду крейсировать на бревне?
— Надо же будет чем-нибудь занять этих идиотов. — Бычеглаз довольно хмыкнул. — Кто-то же должен сделать это. Я только выколочу мозги из парочки голов и тут же догоню тебя. Не надо спорить, сержант. Кроме того, я старше тебя в звании, все-таки я лейтенант. Терпеть не могу субординацию, но, чувствую, с тобой иначе нельзя. Однако надо раздобыть оружие. Не одолжить ли нам его у этих дубинноголовых?
Мигро сладко подремывал, но Фидл принялся тормошить его:
— Что эти зайцы там орут, приятель?
Мигро сел и прислушался. Зайцы орали как резаные:
— Помогите! Тут какая-то рыбина хочет нас съесть! Фидл схватил копье:
— Ты слышал? Большая толстая рыба! Мигро тоже ухватился за копье:
— Хо-хо! Как раз скоро ужин. Побежали!
И они пошлепали к линии прибоя. Фидл поспел первым, размахивая копьем, он закричал:
— Где тут рыба?
Сапвуд мгновенно вскочил и одним ударом уложил его на песок. Мигро тут же развернулся и со всех лап кинулся обратно с криком:
— Убежали! Пленники убежали!
Спина Бычеглаза увязла в мокром песке, и поднялся он с большим трудом. Высвободившись, он побежал к бревну и начал спихивать его на глубину.
— Скорее, Сапвуд! Беги! Толкай эту штуку в воду! Налегая на тяжелое бревно, зайцы толкали его, а по песку уже бежала к ним орда хищников во главе с Клитчем и Фераго.
Бревно наконец поплыло, и Бычеглаз усадил на него своего друга. Враг был уже на мелководье. Сапвуд повернулся и протянул Бычеглазу лапу:
— Не люблю без тебя, Бычеглаз! Тот затряс головой и рассмеялся:
— Нет, Сапвуд, плыви один. Я задержу их. Приятной прогулки! — И он легонько двинул сержанта под подбородок кончиком копья, которое выхватил у Фидла. Волны подхватили бревно и понесли в открытое море.
Костлявый хорек сильно обогнал остальных. Он бежал, размахивая мечом. Бычеглаз мгновенно разоружил его одним ударом своего копья. Схватив хорька, Бычеглаз с силой погрузил его голову в воду и закричал приближающимся врагам:
— Подходи, ребята? Кто следующий?
Сапвуд был уже вне досягаемости, течение несло его на юг. А Бычеглаз с копьем в лапе бросился по мелководью на врагов:
— Эу-у-ула-а-ли-а-а-а!
36
Думбл сидел на краешке кровати малыша Друни. Кротенок затаив дыхание слушал рассказ мышонка об удивительном полете:
— Бзззз! Прямо в небо!
Брат Остролист приоткрыл глаза:
— Разбудили меня от такого приятного сна.
Труган онемела от изумления и чуть не выронила кувшин с напитком из Ледяного Цветка. Тут же она воскликнула:
— Надо же! Фургль, смотри, брат Остролист очнулся!
— Какая радость! Он первый, кто впал в это ужасное забытье, и последний, кто пришел в себя. Вот и не верь после этого старым легендам. Ледяной Цветок, настоянный на талой воде, — кто бы мог подумать, что все так быстро поправятся?
Вера Иголка пришла из изолятора. Она несла полный поднос горячих лепешек.
— Просыпайтесь, мои дорогие! С самого утра я только и знаю, что пеку. Брат Ревунчик, когда ты сможешь приступить к своим обязанностям на кухне?
Толстяк резво спрыгнул с кровати:
— Прямо сейчас!
— Тогда идем со мной. Надо еще покормить большую птицу. Я ее ужасно боюсь.
Землеройки начали было спускать лодки к воде, но тут утреннюю тишину разорвал крик с одного из прибрежных камней:
— Э-э-эй! Там Хозяин Глубин! Лог-а-Лог посерел:
— Внизу остался Нордо!
Урта Белого и его бабушку не нужно было просить дважды. Оттолкнув Мару и Пиккля, они схватили веревки и поспешили вниз. Мара и Лог-а-Лог следовали за ними.
Подобно стволу огромного дерева, на берегу покоилось чудовище, его хвост оставался в воде, а голова лежала на прибрежных камнях.
— Не приближайтесь! Он убьет вас! — донесся до них голос Ясеники.
Мара осторожно двинулась вперед, глядя в широко открытые глаза чудовища, затянутые белой пеленой:
— Он мертв!
Прижавшись спиной к камням, Пиккль стоял вместе с Нордо.
— Мертв? Интересно, кто же мог убить такое чудовище?
Мара приблизилась к голове змея и обошла ее, затем притронулась к стальному клинку, который торчал из черепа:
— Вот что убило Хозяина Глубин!
Она ухватилась за рукоять и выдернула сверкающий меч!
Крик изумления пронесся среди землероек, столпившихся на утесе. Глинушка осмотрела голову змея, размышляя, пока Мара обмывала меч в озере.
— Кто-то ранил это чудовище своим мечом, но оно уплыло. А когда попыталось закрыть пасть, оно только вогнало меч глубже и убило себя. Вчерашняя буря выбросила чудовище на берег.
Мара бережно держала меч. Он сверкал и сиял в солнечном свете, совершенно неповрежденный и острый как лезвие бритвы.
— Что ты думаешь о нем, Глинушка? Он слишком мал для барсука, а для землероек слишком велик.
Старая барсучиха осмотрела меч:
— Воин, который носил его, был, несомненно, превосходным бойцом. Этот меч сделан барсуком — я слыхала о таких вещах, — ничто не может повредить его клинок.
Пиккль вырвал из хвоста волосок и бросил его на лезвие. И тут же присвистнул от изумления:
— Ну, ребята, мы должны быть благодарны тому, кто убил это чудище. Теперь озеро свободно!
