– Щас… Ну, есть такой.
– Адрес какой указан?
– Адрес? Улица Марата, дом… Не понял? Что за хрень? Это ведь…
– Именно. Хата, в которой мы в данный момент обретаемся, принадлежит замечательному клепальщику – товарищу Жукову. И никакого заведующего здесь отродясь не было. То-то, я смотрю, в сортире унитаз – мало того что родной, советский, так еще и бачок течет. Все равно как у сапожника без сапог.
Вавила почувствовал, как сердце обрывается и падает вниз. Большие водянистые глаза его напряженно вытаращились, как у человека, которого рубит сон, но спать ему никак нельзя. Он рефлекторно кинул взгляд в направлении спасительной входной двери, но путь туда преграждал Хрящ. До которого только теперь начал доходить смысл озвученных Бароном умозаключений.
– М-да… Крепко ты нас… Снимаю шляпу, – безэмоционально подвел черту Барон. – Был бы с нами в доле Нерон, сказал бы: «Какой артист погибает!» Как мыслишь, Хрящ?
Но Хрящ в эти секунды мыслил по-другому: он молча подошел к бледному как мел Вавиле, блеснул исподлобья глазами и, неожиданно вытащив откуда-то из-за спины «тэтэху», с силой заслал иуде в лоб рукояткой пистолета. Вавила коротко вскрикнул, взмахнул руками и свалился на пол. После чего Хрящ ударил снова. Теперь уже ногой в лицо.
17:05 мск
ул. Марата, палисадник
Почти сразу за кустами палисадника брала начало маленькая тихая улочка, названия которой два года назад перебравшийся в Ленинград из Кустаная по комсомольской путевке Геращенков не знал. Но, по всему, улочка – значения второстепенного, поскольку машины здесь почти не проезжали да и прохожих для этого часа было непривычно мало.
Вычислив единственное выходящее на улицу окно тринадцатой квартиры, Алексей принялся неторопливо, с исключительно индифферентным выражением лица, прохаживаться туда-сюда и обратно вдоль декоративного заборчика, изредка бросая косые взгляды на окно. Подобное расхаживание давалось непросто, так как каждый шаг болезненным эхом отдавался в отбитые при падении с высоты ребра. В какой-то момент, воровато оглядевшись по сторонам, Геращенков сунул руку под полу пиджака и расстегнул подмышечную кобуру с табельным оружием. Так, на всякий случай…
Впоследствии Анденко крепко пожалеет о том, что тогда, на квартире бабы Гали, по запарке забыл забрать у Алексея единственный на всю группу задержания ствол. Хотя… При облаве на волка все равно никогда не угадаешь, на кого в конечном счете тот выскочит: на главного стрелка или на рядового загонщика.
17:07 мск
квартира № 13, гостиная
Хрящ со сладострастным остервенением продолжал урабатывать ногами Вавилу, лицо которого уже давно превратилось в красный блин с закрытыми глазами.
По-прежнему покачивавшийся в кресле-качалке Барон докурил папиросу до «фабрики» и лишь после этого брезгливо скомандовал:
– Всё! Будет! Еще убьешь ненароком!
– А именно это я и собираюсь сделать! – заблажил вошедший в раж Хрящ, снова вынимая трофейную «тэтэху». Он встал на колени и затолкал ствол в окровавленный рот полуобморочного Вавилы. – Ну что, падла? Готов к последнему приему пищи?
– Я сказал: оставь его! – отчеканил Барон. – Вот так. И волыну спрячь… Этот деятель, от слова «стук-по-стук дятел», нам живым нужен.
– Может, тебе и нужен. А лично мне… – проворчал Хрящ, нехотя поднимаясь с колен. – Ты, Барон, того. Не опасайся. Я эту мокруху на себя возьму.
– От спасибо, благодетель! Вообще-то отправляться этим вечером в крытку в мои планы не входило… Алё! Есть кто дома?
Сообразив, что вопрос обращен к нему, Вавила с усилием распахнул глаза.
– Мусора нас на выходе из подъезда вязать собирались? Ну, телись живее, Сусанин?
– Да-а-а-а…
– Понятно.
Барон поднялся с кресла и прошел на кухню.
Вернувшись, констатировал:
– Мой косяк, каюсь. Все-таки шахматисты… Но – молодцом! В таланте импровизации нашей доблестной милиции не откажешь.
Далее он прошествовал в кабинет. Где также пробыл совсем недолго.
– …И с той стороны уже выставились, собаки! Точнее – собака. Вроде как одна… А вязать нас, если верить этому жЫвотному, собираются со двора. Хм… – взгляд Барона неотчетливо заскользил по интерьеру гостиной и в какой-то момент уперся в стоявший на комоде двухведерный, по нынешним временам уже сугубо интерьерный самовар.
А почему именно на нем – бог весть. Возможно, потому, что необходимость принятия ключевого, единственно верного решения в очень непростой (да что там – критической!) ситуации в некоторых случаях неожиданно оборачивается во благо, помогая адекватно оценить риски и отреагировать на них самым оригинальным образом.
– Хрящ! Ступай в ванную, набери там ведро, а лучше таз горячей воды.
– На фига?
– Некогда объяснять. Воду сделай погорячее, чтоб почти кипяток. А потом отнеси в кабинет, поставь у окна.
– Ладно. Как скажешь…
17:11 мск
подъезд, лестница
Пока Геращенков вел наблюдение с противоположной стороны дома, а Захаров контролировал окна, выходящие во двор, Анденко и Волчанский заняли позиции на лестничных площадках в подъезде. Первый – на пролет выше, второй – одним пролетом ниже нехорошей квартиры. «В принципе, нормальный расклад, – успокаивал сам себя Григорий. – А минут через десять-пятнадцать подтянутся Ёршик с Ладугиным, тогда и вовсе будет – зашибись».
17:13 мск
квартира № 13, гостиная
– Вставай! – приказал Барон.
Вавила покорно, с видимым усилием поднялся на ноги. Его покачивало.
– Ходить можешь?
Вавила неуверенно кивнул.
– Прекрасно. Я ж говорю, далеко пойдет товарищ. – Барон забрал с комода старорежимный самовар (ох и тяжеленный, зараза!) и всучил его недоумевающему Вавиле: – Держи! Обеими руками за ручки берись… Да, так. Хорошо.
– Барон, я не понял? Это че за пантомима? – изумился теперь уже и Хрящ.
– Сейчас поймешь.
Барон подсел к своему чемоданчику, распихал по карманам хранившиеся там разные важные для него мелочи, а все остальное, включая потыренное, безжалостно вытряхнул на пол. Как пришло – так и ушло. Мысленно обратившись к Борису: «Ну, пейзанин из колхоза „Красный маяк“, если выгорит тема с подарочком, будем считать, что тот четвертной, в поезде одолженный, ты с гаком отработал!», он выпрямился и продемонстрировал подельникам зажатую в кулаке учебную гранату. Ни Хрящ, ни тем паче Вавила не знали, что это муляж, а потому не на шутку струхнули. А когда Барон сделал вид, что начинает разгибать усики предохранительной чеки, и вовсе довел этих двоих до состояния легкой паники. Собственно, на такой эффект он и рассчитывал.
