— Главное, не попасться ментам… — бормотала я, усаживаясь и наблюдая, как он почти профессионально заводит машину.
— Кому не попасться? — не понял Эллиор.
— Гаишникам или полиции… Ну… стражам порядка? У вас ведь должны быть люди, следящие за порядком?
Он мотнул головой.
— Нет, зачем? Я и мои наместники сами следим за порядком. А ты думала, я с утра до вечера штаны на троне просиживаю?
Ничего себе! Я аж рот открыла.
— А кто преступников ловит? За преступления кто наказывает?
Он лениво пожал плечами, отъезжая от тротуара.
— Смотря за что… Если за мелкое воровство мальчишку поймали, хозяин там же и наказывает — всыплет розгами и пусть ковыляет себе… А если убийство какое — ко мне приводят, я разбираюсь, караю, если нет другого выхода. Но у нас не особо преступничают, боятся…
— Почему?
— А потому что казнят почти за все, кроме мелкого воровства.
У меня от возмущения просто слов не было.
— А если ты человека к смерти приговорил, его казнили, а потом выяснилось, что он не виноват?
Он снова пожал плечами.
— Заплачу семье компенсацию. Но такое редко бывает. А если уж произошло, вызывают Инквизитора — он докапывается до правды и оправдывает — даже если и после смерти.
Я так разволновалась, что чуть не пропустила поворот к гостинице, которую ранее заметила на карте GPS.
— Здесь! Поверни здесь! — показала ему, и продолжила. — Но… если этот Инквизитор умеет так хорошо докапываться, почему не вызвать его ДО того, как ты прикажешь отрубить кому-нибудь голову?
Эллиор начинал злиться.
— Потому что он один на все королевство и живет при дворе! Инквизитор — это не просто должность, это ДАР. Он видит правду! В любом человеке — неважно насколько хорошо он играет, Инквизитор всегда видит, лжец он или говорит правду! И он один такой, и по пустякам его не дергают! — он стиснул руль и вздохнул. — Слушай, давай тему поменяем… У нас все же первая ночь — брачная, можно сказать… А ты мне уже весь мозг вынесла…
Я обиделась, надула губы и отвернулась, уставившись в окно. Как назло, между ног начало саднить, хоть до этого ничего не болело, и вдруг так тошно стало, что в глазах слезы пеленой встали.
— Будешь плакать, высеку, — совершенно спокойным голосом произнес он, подруливая к тротуару рядом с гостиницей. — Помнишь, я тебе говорил? Будешь плакать, возьму ремень и высеку.
От шока я даже слезами подавилась.
— Что?
— Ну или отшлепаю. Как в прошлый раз.
— Эллиор… что… что ты такое говоришь…
Голос мой сам по себе задрожал, губы тоже… И тут я увидела — он кусает щеку, чтобы не заржать!
Этот гад шутит надо мной! Насмехается!
Подскочив в кресле, набросилась на него, изо всех сил хлопая руками по плечам.
— Ах ты сволочь! Отшлепает он! Я тебя сама сейчас отшлепаю!
Смеясь, он перехватил мои руки за запястья, потянул на себя и заставил перелезть к себе на колени.
В промежности все сразу же натянулось, защипало, и я поморщилась.
— Болит?
— Немного… — я кивнула, чувствуя, как от неожиданной близости у меня пересыхает во рту.
Затихнув, уже тонула в его глазах — человеческих, но таких же глубоких, как и раньше. Темных, будто омуты, но таких теплых и родных, что хотелось смотреть в них вечно…
Сама не заметила, как приблизилась к нему и начала целовать — медленно, скользя по его губам своими, млея от влажного, вздрагивающего, зовущего тепла…
Он не двигался, не торопил меня — позволяя исследовать свой рот так, как я хотела и в том, темпе, в каком хотела. Втягивать нижнюю губу и вновь отпускать, ласково прижиматься и тут же агрессивно, со стоном нападать, проскальзывая внутрь языком и перекрывая ему кислород.
В концы концов он не выдержал, рыкнул коротко и сжал меня руками, припечатывая таким жадным поцелуем, что голова закружилась.
— Тебе… пока нельзя… — выдохнул спустя добрых три минуты, когда я уже чувствовала, что насквозь мокрая в том месте, где наши тела почти вросли друг в друга.
Ловя ртом воздух и поправляя сбитую одежду, я кивнула. Да, секс еще пару дней будет «нельзя». И ойкнула — похоже, на мне порвали лифчик.
Что ж, придется раскошелить моего «повелителя» на новый… И как-то решить вопрос с мокрыми трусиками, потому что боль болью, но нормально функционировать после таких поцелуев может разве что какая-нибудь фригидная драконица.
И мы его решили, этот вопрос — как только разобрались с платежом и поселились в лучший гостиничный номер с видом на реку и на притихший перед рассветом ночной город. Так «решили», что пришлось включать в душе воду и телевизор на полную громкость, чтобы в коридоре не услышали наших ахов, стонов и криков. И все равно проверять время от времени, не подслушивает ли за дверью какая-нибудь горничная.
А наутро, как следует выспавшись, мы поехали на шоппинг.
Глава 23
— Это… деньги? — Эллиор с отупелым видом вертел в руках увесистую пачку банкнот, выданную мне в ювелирном. — Это же бумага. Просто бумага.
Я снисходительно улыбнулась и ответила фразой из учебника по экономике за одиннадцатый класс.
— Эта «бумага» обеспечена золотым запасом государственного банка… Или бюджета страны, не помню уже… Ну, в общем, что-то вроде казны. У нас так уже очень давно заведено. Просто в какой-то момент золота стало не хватать и все между собой договорились использовать бумажки вместо золота. Или серебра. Понимаешь?
— Нет.
Я вздохнула.
— Мы используем банкноты вместо золота, зная, что в любой момент, если захотим, нам их обменяют на золото.
— Конечно, захотим… — пробормотал он. — Это ж одно сплошное недоразумение, а не деньги. Их можно порвать, сжечь…
— Золото тоже можно расплавить, — весомо вставила я, проходя в дверь нашего первого бутика.
— Но ведь даже если его расплавить, золото все равно останется золотом. Слушай, а зачем вообще тратить настоящие деньги? Давай найдем печатную мастерскую, напечатаем гору этих бумажки и скупим тут полгорода.
Последнюю фразу он произнес уже внутри магазина, и я испуганно оглянулась — не услышал ли кто? Еще подумают, что мы тут фальшивые деньги собрались реализовывать.
К нашему счастью, обе продавщицы была заняты распаковаванием коробки с товаром и внимания их хватило лишь на короткое «здрассте».
И тут началась новая проблема.
— Это что за приветствие?! — позабыв о деньгах, Эллиор побагровел, угрожающе выпятил челюсть и грохнул кулаком по стойке. — Как покупателей встречаете, лавочницы?
