Сеньону и так было несладко в его утлом суденышке, а ветер все крепчал и гнал его в открытое море.
Чутье настойчиво подсказывало: происходит что-то страшное, это касается его лично, и никто не хочет ему все рассказать.
Он уже много раз пытался дозвониться до Летиции. Сначала телефон долго звонил в пустоту, потом всякий раз из динамика звучал механический голос, предлагавший оставить сообщение. Сеньон знал, что утренний экспромт жене не понравился – у нее весь день был расписан по минутам, и она пожертвовала своей пятницей ради него. Может, вечером его даже ждет скандал…
Жена и дети – самое главное в его жизни. Все остальное не имеет такого огромного значения.
И если у них отберут дело преступников-психопатов, как боится Лудивина, он не сильно расстроится.
Вспомнив о напарнице, Сеньон подумал, что зря отпустил ее в клинику одну. Но что он мог сделать против этой разъяренной фурии, которая уперлась всеми рогами и копытами? Надеть на нее браслеты, как на преступницу, и силой утащить в казарму? Так или иначе, Лудивина пообещала держаться подальше от Брюссена, а выполнять обещание она умеет.
Если только на ее способность здраво мыслить не повлияют остатки наркотиков в крови…
Сеньон тряхнул головой. Лудивине можно доверять. К вечеру она вернется и привезет все, что хотела узнать. А пока у него есть другие заботы.
Когда он вошел в здание жандармерии, ошалелые взгляды коллег подтвердили, что интуиция сработала правильно. В черной ледяной воде вокруг лодки мгновенно замелькали акульи плавники, и он, перепрыгивая через две ступеньки, бросился наверх искать полковника Жиана.
Шеф устроил большой сбор – вся группа «666» сидела в самом просторном конференц-зале, на столе перед каждым были разложены блокноты, айпэды, мобильные телефоны. Сеньон читал на лицах тревогу и напряжение, необычную серьезность и даже признаки паники. Это было совещание по поводу чрезвычайной ситуации, не больше, не меньше.
Жиан предложил ему сесть, но Сеньон отказался. Он догадывался, что происшествие выходит за рамки расследования и касается его напрямую. Гильем, Магали, Франк и Бенжамен подошли к нему, пока полковник подыскивал слова для того, что никак не мог заставить себя произнести.
Когда все-таки прозвучали имена его жены и детей, а потом слова «пропали» и «похищены», мир перевернулся вместе с лодкой, и Сеньон с головой ушел в черную ледяную воду.
Вода бушевала и бурлила, в ней резвились мерзкие твари, и глубинные течения увлекали его в бездну.
Вода была такая холодная, что заморозила в нем все чувства.
* * *
Сеньону потребовалось минут десять, чтобы снова включиться в реальность. Все суетились вокруг него, Жиан даже велел позвать врача. Но здоровяк сам поднялся со стула.
– Как это произошло? – бесстрастно спросил он.
– Из зоопарка позвонили в школу узнать, почему экскурсионная группа так опаздывает. Директриса попыталась связаться с учительницами, но ни одна, ни вторая не ответили, и через два часа она позвонила в полицию. Поисками поначалу занялась полицейская бригада из Моля, зоопарк у них рядом, а потом они получили информацию о двух трупах, найденных у обочины сельской дороги часом раньше. В карманах у обоих были документы – оказалось, это учительница, сопровождавшая учеников на экскурсию, и один из родителей.
– Не моя жена?
– Нет, не Летиция, – мягко заверил Жиан.
– А что с автобусом?
– Исчез. Несколько моторизованных патрулей прочесывают местность, но пока ничего.
– Но ведь автобус не может просто так исчезнуть, – пробормотал Сеньон, по-прежнему пребывавший в состоянии шока.
– Все наши мобилизованы, ищут свидетелей, собирают показания, опрашивают прохожих на дорогах во всех окрестных городках. Мы оповестили АДКПН
[64] и другие дорожные компании, камеры видеонаблюдения автобус не упустят, и пункты сбора пошлины тоже. Наши мотоциклисты прочесывают государственные и департаментальные автомагистрали.
Сеньон обхватил голову руками. Всем в комнате было неуютно, оттого что они больше ничего не могли сделать.
Гильем смотрел на товарища с невыносимым отчаянием человека, который не в силах ничем помочь. В этот самый момент сотни жандармов и полицейских искали автобус, найти его было делом нескольких минут, в крайнем случае – часов, потому что если сумасшедший берет в заложники сорок два ученика начальной школы, он не сможет долго скрываться.
Мало-помалу становился очевидным факт, что преступник все продумал заранее. Когда облава только началась, никто не знал, случайный это захват или хорошо продуманный план, но с тех пор как автобус свернул с автомагистрали А13, он не попал в объектив ни одной камеры. Жандармы были повсюду, они действовали с чрезвычайной скоростью, просмотрели все существующие видеозаписи, иногда прямо на месте, на пунктах видеонаблюдения, но автобуса не обнаружили.
– У вас есть номера мобильников взрослых из сопровождения? – внезапно вышел из ступора Сеньон. – Их можно засечь с помощью геолокации!
– Мы уже пробовали, – почти извиняющимся тоном ответила Магали. – Телефоны либо выключены, либо сломаны.
– Всех родителей оповестили?
– Нет, их слишком много, мы пока были заняты другим, но сейчас уже начали их обзванивать.
– А в автобусе есть маячок, или GPS, или как там еще автомобильные компании отслеживают свои машины?
– Нет. В автобусе нет ничего такого.
Сеньон сжал кулаки, вскочил и зашагал по залу – ему нужно было двигаться, чтобы хоть как-то избавиться от нарастающего нервного напряжения.
– Кто координирует поисковые группы? Мы?
– В данный момент да. По крайней мере вся информация от патрулей поступает к нам, – отозвался Жиан, прижимая к уху мобильный. – Мы на связи со всеми без исключения, в том числе с полицией.
– И какой у нас план?
Жиан отвернулся, чтобы ответить собеседнику по телефону, и разговор с Сеньоном продолжила за него Магали:
– Пока идут поиски, ребята из уголовной полиции пытаются составить профиль водителя на основании скудных данных, которые удалось собрать. Он пришел за автобусом в депо – флики просматривают записи с той камеры наблюдения, чтобы установить его внешность, а криминалисты снимут отпечатки пальцев там, где он к чему-нибудь прикасался. Если, конечно, на нем не было перчаток…
– А что еще?
Сеньон не находил себе места, и все посматривали на него краем глаза, разговаривая по телефонам и делая записи, однако никто не решался попросить его уйти, хотя, учитывая личную заинтересованность, он не имел права здесь находиться и в таком состоянии ничем не мог помочь.
Гильем в конце концов встал и, обняв коллегу за плечи, увлек его в коридор. Они вместе перешли в свой кабинет.
