Хуже всего было то, что он все это время молчал. Не сказал ни единого слова – ничего не объяснил, не требовал подчиниться, не пытался убедить, что все закончится хорошо и он не причинит ей вреда, если она все сделает как надо. Не потрудился ее успокоить, потому что в этом не было необходимости – он не сомневался, что победа в этой битве уже принадлежит ему, и просто тащил Диану к фургону, как паук тащит добычу к центру паутины, чтобы с леденящим спокойствием удовлетворить свою естественную паучью потребность.
Тень от задней дверцы фургона упала на них обоих, и Диана поняла: нельзя оказаться внутри ни в коем случае. Надо сражаться изо всех сил. Как львица. Ни при каких обстоятельствах, ни за что на свете она не должна попасть в фургон. Потому что фургон – это смерть.
Но у Дианы не было сил для борьбы. Ее охватила паника, сердце суматошно колотилось, в мозг как будто вкололи «заморозку», а мышцы превратились в комки ваты.
Паук запыхтел, карабкаясь в свое логово, и потянул за собой жертву. В каком-то приступе просветления Диана ухватилась обеими руками за край дверцы и так сжала пальцы, будто от этого зависела ее жизнь.
Мужчина раздраженно замычал, но так и не произнес ни слова. Потянул сильнее – ничего не вышло, потому что Диана держалась крепко. И тогда на ее пальцы обрушились два страшных удара ноги в тяжелом ботинке. Ударная волна прошла по всему телу, однако Диана странным образом не почувствовала боли, только смутный сигнал организма, что боль должна быть. Страх притупил все другие чувства. Каблук ботинка врезался в ее кисти снова и снова, до тех пор, пока Диана не увидела перед собой кровавое месиво, в котором застряли обломки искореженных фаланг и ногтей, будто клавиши взорвавшегося рояля.
Когда мужчина в конце концов отшвырнул ее в самую глубину кузова, в кромешную темноту, последняя мысль Дианы была о том, что теперь она и правда «разманикюрена».
А потом дверцы захлопнулись, заперев ее во тьме собственного сознания, пронзенного безмолвным криком.
21
Мясо извергало алый сок, нож поднимался и опускался с глухим хрустом под жадными взглядами собравшихся. Аромат уже распространился по всей комнате.
– Сразу извинюсь – рецепт не оригинальный, и шедевром гастрономического искусства это не назовешь, – предупредила Летиция. – Но могу сказать без лишней скромности: мои спагетти с фрикадельками восхитительны! Лудивина, давай тарелку.
Пузырьки «Москато д’Асти» щекотали нёбо и лопались на языке, оставляя бархатистый привкус персика и муската. Постепенно, глоток за глотком, алкоголь снимал напряжение, непрошеная злость под его воздействием превратилась в чувство вины, а ему на смену пришла тихая эйфория. Сеньон долго зазывал ее в гости, уламывал, сражаясь с глупыми отговорками, и вот сейчас, когда Лудивина наконец пришла к ним на ужин и сидела вместе со всеми за столом, ей было хорошо. Гораздо лучше, чем валяться в пустой квартире на софе перед телевизором или в кровати с книжкой.
– Если бы я знала, что вы такой торжественный прием устроите, не пришла бы с пустыми руками, – виновато сказала она.
– Расслабься. Насколько я понимаю, Сеньон наизнанку вывернулся, чтобы уговорить тебя прийти, так что теперь, когда ты здесь, для нас это уже подарок.
– Я отказывалась не из-за вас, ты же знаешь…
Летиция, высокая красивая блондинка, кивнула на мужа:
– Но этот здоровенный балбес все-таки прав: тебе нельзя все время сидеть в одиночестве. А мы всегда рядом.
– Эй, балбес уже заждался вкусняшек от родной жены! – возмутился Сеньон.
Летиция одарила его лукавым взглядом и улыбкой, дав понять, что намек понят во всех его значениях.
Посыпая тарелку пармезаном, здоровяк указал на Гильема:
– Вот Гильем никогда не упирается. Как только его жена уезжает в командировку, сразу бежит к нам в гости.
– Невеста, – поправил тот. – У нас свадьба в сентябре.
– Ой, ну да, точно! – воскликнула Летиция. – Вам уже пора привыкать к семейной жизни. Если что, можете потренироваться одевать близнецов!
– Напомни, чем занимается твоя невеста, – попросила Лудивина.
– Работает в продюсерской фирме, которая специализируется на корпоративном телевидении, – отозвался Гильем. – Поэтому ее часто не бывает дома – ездит на съемки.
– Да уж, к нам она редко заглядывает, – пожаловалась Летиция. – Очень жаль, Гильем, твоя Мод – забавная девчонка. А как у тебя на личном фронте, Лудивина? Встречаешься с кем-нибудь?
Сеньон пихнул жену локтем, стараясь, чтобы этого никто не заметил, но Летиция возмущенно повернулась к нему:
– Чего ты?! Могу я узнать, есть у нее парень или нет? Что тут такого? Правда, Лулу? Ну утешь меня, скажи, что хоть иногда у тебя бывает секс!
– Лети! – схватился за голову Сеньон.
Лудивина улыбнулась, пряча неловкость:
– Не беспокойся, жизнь идет своим чередом.
– Есть прекрасный принц на горизонте?
– Честно говоря, нет желания высматривать его в бинокль. Мне и так хорошо – свои привычки, свой ежедневный уклад…
– До встречи с Сеньоном я думала так же, как ты, и не собиралась обременять себя ни мужем, ни детьми. А теперь посмотри, что он со мной сделал!
– Я сделал тебя счастливой! – гордо сообщил Сеньон.
Гильем качнул вилкой в его сторону:
– Так странно видеть тебя на задержаниях, когда ты, громила этакая, крутишь подозреваемых в бараний рог, давишь их авторитетом, и знать, что ты на самом деле любящий папаша!
Летиция засмеялась:
– Ты бы видел его за игрой с Натаном и Лео! Какой уж там авторитет! Он и сам тут же впадает в детство.
Сеньон вскинул руки – мол, сдаюсь:
– Ну да, нет смысла отрицать. Между прочим, черные громилы тоже имеют право на сентиментальность.
– Какой же ты все-таки балбес, – фыркнула Летиция.
– Когда-то я был независимой, непробиваемой, непобедимой глыбищей, а потом вдруг в один прекрасный день стал папашей.
– Это все объясняет, – покивал Гильем.
– А вы когда планируете обзавестись наследником? – спросила его Летиция.
– Не знаю, после свадьбы обдумаем эту тему. Надо еще квартиру найти, чтобы на одну комнату больше…
– А почему не подашь заявку на служебное жилье? Жандармерия должна вам предоставить все, что нужно.
– Мод не хочет. Боится, что мы там будем как в казарме.
Летиция снова переключилась на Лудивину:
– А ты, Лулу, о детях еще не задумываешься?
Та вытаращила глаза:
– О нет!
– Она еще не все учебники по криминалистике прочитала, – хмыкнул Сеньон.
