– Если я правильно понимаю, – сказала Летиция, – для Ришара серийные убийцы – это разрывы в чреве общества, появившиеся в процессе рождения массовой индустриализации?
Лудивина улыбнулась:
– Очень удачный образ. И они множатся так же быстро и неумолимо, как распространяется новый уклад. Серийные убийцы – всего лишь персонификация групповых эксцессов, в них воплощается психическая неустойчивость всего человечества, переживающего бурный этап развития, наша потеря душевного равновесия.
Сеньон подался вперед:
– У Микелиса было какое-то особенное определение для всего этого вроде бы?
– «Первобытное зло». Он считает, что это есть в каждом из нас. Человек предрасположен к насилию, и его агрессия безудержно растет по мере того, как промышленный рост охватывает весь мир и идет процесс глобализации. Насилие распространяется, как вирус, оно накапливается повсюду и грозит вспышкой эпидемии. Тотальное насилие – будущее человечества.
– Допустим, но это не помогает понять серийного убийцу как личность, – заметил Гильем. – Почему он начинает убивать? Как объяснить, что один человек остается нормальным, а второй, его сосед, становится кровавым душегубом?
– Получается, что должен существовать негативный импульс, – кивнула Лудивина. – В составе Вселенной есть темная материя, свет не существует без тени, искра жизни не горит без искры зла. В этом нет ничего сверхъестественного, наоборот, это гипотеза эволюции, согласно которой процесс развития имеет своей целью вымирание слабых, чтобы обеспечить выживание сильных.
– Какая гадость, – прокомментировала Летиция и начала убирать со стола.
– Значит, это и есть программа «хозяина», о котором все время твердит ГФЛ?
– У нас нет доказательств, что этот «хозяин» существует, – возразил Сеньон. – Так что не торопитесь строить версии, приняв его за отправную точку. Может, ГФЛ просто пытается заставить нас поверить в «хозяина», чтобы самому уйти от ответственности.
– Он существует, Сеньон, – сказала Лудивина. – Можешь не сомневаться. «Хозяин» – связующее звено между ГФЛ и свежевателем. А может, его роль гораздо серьезнее.
– Какой-то суперизвращенец? – нахмурился Гильем.
– Нет, суперизвращенцы – это ГФЛ и свежеватель. Уровень их «хозяина» намного выше… Если я права и этот невероятно влиятельный человек существует, он стоит в самом эпицентре разгула насилия, в точке рождения урагана, который вот-вот разнесет все вокруг. Он олицетворяет собой тот самый импульс, толкающий к разрушению, изуверству и смерти.
– Дьявол, – тихо подсказал Гильем.
Сеньон в ту же секунду опрокинул бокал вина, и на скатерти расплылось пятно, протянувшееся в сторону вьетнамца.
– Блин! – буркнул здоровяк, бросаясь на кухню за тряпкой, а Гильем тем временем указал на пятно пальцем:
– Похоже на череп. Видишь?
Лудивина хотела ответить, что у него просто-напросто разыгралось воображение из-за всего того, что она тут наболтала, но вдруг обнаружила, что коллега прав. По спине сразу проскользнул холодок. Лудивина почувствовала себя как в школьные времена, когда они с подружками рассказывали друг другу в темноте страшные истории, – выведенной из равновесия. Дальше пятно напротив Гильема уже не растекалось, оно приняло окончательную форму. И это действительно был череп с пустыми орбитами и зубами, оскаленными в лицо жандарму.
Случай порой попадает в точку.
Или дьявол.
22
Японский писатель Харуки Мураками однажды сказал, что фундаментальный принцип бега заключается в том, чтобы правильно распорядиться ресурсами организма – исчерпать себя ровно настолько, насколько позволяет индивидуальный лимит, – и что, по его мнению, это идеальная метафора писательского труда.
Сейчас, на пределе сил, на грани полного опустошения, когда кажется, будто сознание отделяется от тела, Лудивина, вспоминая эти слова Мураками, испытывала парадоксальное чувство, что она достигла апогея своего короткого существования и ступила на порог смерти. Из-под ее пера не вышел восьмисотстраничный шедевр – она всего лишь отмахала пятнадцать километров на беговой дорожке в спортзале, врубив ее на скорость гораздо больше обычного, и все получилось – она достигла индивидуального лимита. Пот покрывал тело плотной пеленой, как саван, упавший на остатки сил.
Спасибо, Мураками. Я себя исчерпала.
Она уже выходила из душа, закутавшись в клубное полотенце, когда зазвонил мобильный телефон. Номер на экране высветился незнакомый.
– Это Ив. В Лилле началась движуха. Мы работаем с парнями из местного отдела, чтобы выиграть время. Они просмотрели видеозаписи с камер наблюдения у входа в банк и в бакалейный магазин рядом с тайником, записали все номера машин, которые засветились там в промежуток времени, когда произошел обмен деньгами и кусками кожи. Были тачки, участвовавшие в гоу-фасте – мне это пригодится для досье, но коллеги заодно проверили машины, засветившиеся там до и после.
– Среди владельцев есть кто-то из наших знакомых?
– Нет, зато есть один тип с очень любопытной биографией. Привлекался за жестокое обращение с животными, нанесение тяжких телесных повреждений и попытку убийства. И наверняка состоит на учете в психдиспансере. А вот тебе вишенка на торт: знаешь, где он работает?
– В морге?
– Лучше. В мясном отделе супермаркета. Спец по разделке туш.
– О’кей, он нам нужен. Ребята из Лилля еще что-нибудь узнали?
– У них есть его адрес и большое желание наведаться. Вчера в их краях пропала девочка-подросток, и где-то неподалеку был замечен белый фургон, такой же, как у мясника. Могу тебя заверить, что наши парни не станут дожидаться понедельника.
– Если мясник решил подработать в выходные, дело плохо. Я еду в Лилль. Ты со мной?
– Предупреди прокурора и полковника, а я созову своих людей. Мы будем готовы к двум часам, встречаемся в казармах. Позвоню в Лилльский отдел расследований, скажу, чтобы запасались кофе.
* * *
Пейзаж в серо-коричневых и бледно-желтых тонах – нескончаемая равнина с разбросанными кое-где по ней колокольнями, рощами и фермами – простерся до горизонта, когда предместья Лилля закончились и дорога пошла дальше на юго-восток. Жандармы доехали до Женека – тихого села, разместившегося между автострадой А23 и разноцветным полотном полей, – там свернули на восток и вскоре остановились под деревьями у опушки леса. Пять машин выстроились в ряд, одна за другой.
Командовал операцией майор Отэн из Лилльского отдела расследований – низенький седой жандарм с живыми серыми глазами и довольно высоким голосом, которому, однако, хрипота придавала мужественности, подобающей чину. Его помощником был представитель Бригады по борьбе с наркотиками Жан-Луи Эрто – пухлый, с уродливо вытянутой головой, набухшими веками, мясистым ртом и шрамом от заячьей губы, при этом обаяние и мягкость с подчиненными были обратно пропорциональны его физической непривлекательности. Эрто лично посвятил Лудивину в детали операции, убедился, что у нее с коллегами есть вся необходимая экипировка, и в свою очередь засыпал ее градом вопросов о расследовании, чтобы лучше во всем разобраться и помочь. От Парижа до Лилля Лудивина, Сеньон и Гильем доехали в компании Ива и троих его людей.
