Держаться подальше от монстра.
26
Запах антисептика не оставлял сомнений о назначении того места, куда она попала. Слегка поморщившись, Лудивина зашагала дальше по коридору. Она терпеть не могла больницы – их похоронную атмосферу и депрессивный желтый свет, из-за которого лампочки казались гноящимися глазами, – а больница в Биша, по ее мнению, была квинтэссенцией всего самого неприятного, что есть в подобных заведениях. Это слишком большое, слишком холодное здание громоздилось на северной обочине окружной трассы, как бункер, предназначенный для того, чтобы удерживать болезнь за окраиной мира. Лудивине здесь сразу сделалось неуютно, как только она подошла к лифтам.
Стефан Ланда, хирург по профессии, занимал отдельную палату. В момент, когда к нему заглянула гостья, он вяло жевал холодный ужин, разложенный на подносе. Она показала удостоверение, сказав, что пришла прояснить некоторые вопросы. Стефану было на вид лет сорок – упитанный, с приличным животиком рыжеватый блондин, небритый и с печальным взглядом.
– Простите, что приходится беспокоить вас в такой поздний час, но нам нужно действовать быстро и нельзя упустить ни малейшей детали, – сказала Лудивина.
– Убийца же мертв. Они все мертвы. Куда вам спешить? Впрочем, вы меня ничуть не побеспокоили – еда здесь отвратная. Представляете, этот мерзавец даже не понесет наказания. Мертвых не судят! Значит, формально он останется невиновным во веки вечные. Представляете, а?
– Знаете, даже если бы он был жив, я сомневаюсь, что его признали бы вменяемым.
– Для идиота он слишком хорошо позаботился о том, чтобы отвертеться от суда…
– Месье Ланда, сейчас, когда прошло уже несколько дней, вы не вспомнили какие-нибудь подробности, которых не было в ваших первых показаниях?
– Подробности? – Он отложил вилку и впервые с тех пор, как Лудивина вошла в палату, посмотрел ей в лицо. – Я каждую ночь вижу все в мельчайших подробностях. Как куски мяса моей жены влетают мне в рот, как ее продырявленная голова заваливается в тарелку, как мне в ноздри ударяет запах пороха, как барабанные перепонки трещат от оглушительных выстрелов. Крики людей и ужас – я все это вижу и слышу! – В его глазах был странный, интенсивный блеск, когда он с напором произносил эти слова.
– Я искренне вам сочувствую, месье Ланда. Мне очень жаль, что с вами это случилось. С вами и с вашей женой.
Стефан покачал головой:
– Эстер. Ее звали Эстер, да. Я ее ненавидел. Она каждый день портила мне жизнь, а сейчас мне ее не хватает, как будто я потерял часть самого себя. Иногда я думаю, что не смогу без нее…
Лудивину всегда смущали чужие эмоции, становилось неловко, и теперь, не находя слов утешения, она выдала первую же банальность, которая пришла в голову:
– Не говорите так. Человеческая психика способна выдерживать любые потрясения, она сильнее, чем вам сейчас кажется. Я знаю, вы хотели бы услышать вовсе не это, но такова правда. Врачи вам здесь помогают?
– Пригоршнями успокоительного, антидепрессантов и прочей химии? Конечно, помогают. А вы думали, почему я еще здесь? Весь удар приняла на себя Эстер, а не я. Мне достались несколько дробинок, вот и все…
– Вы видели, как убийца входил в ресторан?
– Нет. Я заметил его, только когда моя жена упала на стол. До этого никого не видел.
– Я понимаю, это трудный вопрос, но… Возможно, вы заметили кого-то у него за спиной? У входа в ресторан, к примеру…
– Нет, я ведь уже говорил следователям: он был один, без соучастников.
– И никто за ним не наблюдал?
Стефан снова устремил пристальный взгляд на Лудивину:
– Это была бойня, вы понимаете или нет? Ад кромешный. Никто ни за кем не наблюдал, никто не наслаждался спектаклем, все были охвачены страхом, вопили… Для нас как будто грянул апокалипсис. Никто ничего не понимал, мы были в состоянии шока с самого первого выстрела.
– А убийца ничего не говорил? Не предъявлял требований, не сделал заявления?
Теперь хирург нахмурился:
– Это что же, ваши коллеги не записали мои показания? Или вы их не читали?
Лудивина, устыдившись, забормотала извинения – она лишь пролистала дело, не вникая в расшифровку протоколов.
– Свидетелей много, месье Ланда, а к вам меня направили именно потому, что вам есть что сказать.
– Убийца, проходя мимо нашего столика, говорил… – Стефан громко сглотнул, его взгляд сделался рассеянным, он ушел в себя – к воспоминаниям, пережитым эмоциям и психологической травме.
– Что он говорил?
– Что вынужден нас убить. Чтобы освободиться и занять свое место.
– Какое место? Где?
Стефан Ланда медленно покачал головой – в его памяти опять гремели выстрелы, кричали люди и по ноге жены стекала кровь, когда он сидел под столом.
– Он постоянно твердил одно и то же – что очень сожалеет, но должен так поступить. Что не может продолжать жить по-прежнему, он слишком много страдал, и для него не было места среди нас. – Стефан схватил Лудивину за руку и сжал. Ладонь и пальцы у него были ледяные. – Знаете, что еще? Он плакал, когда стрелял в нас. Да-да, плакал. И у него в глазах было… такое отчаяние! Я видел совсем не тот пустой взгляд, замутненный видениями, какой бывает у сумасшедших, которые «слышат голоса», вовсе нет. Наоборот – он полностью отдавал себе отчет в том, что делал. Этот человек действовал осознанно, и это причиняло ему страдания, но он все равно жал на спусковой крючок, отнимал жизнь, кривясь от отвращения.
Лудивина знала, что последует дальше, но должна была услышать это своими ушами, чтобы поверить, поэтому спросила:
– Рядом с кем он хотел занять место?
Ледяная ладонь сжалась еще крепче на ее руке.
– Он убивал нас, чтобы умилостивить дьявола и заслужить место возле него. Убийца повторял это без остановки. Он хотел заставить Бога страдать, причинить ему боль. Поэтому он в нас стрелял. И чтобы доказать Люциферу, что достоин его покровительства. Знаете, какими были его последние слова?
Взгляд Стефана все еще был обращен в воспоминания, от которых леденели его тело и душа, а вера в будущее и в человечество распадалась на осколки. Лудивина в ответ покачала головой, не отнимая руки.
– У меня гудело в ушах, в носу щипало от пороховой гари, кровь жены стекала вдоль позвоночника, вокруг было столько мертвецов, и дым клубился, в воздухе висела пелена, будто зал заполнился красноватым туманом. Когда я вспоминаю те минуты, мне кажется, что это души погибших собрались в кружок, перед тем как взлететь… Это было чудовищно. И вот именно в те минуты я услышал, как он опять заговорил, поднося дуло ружья ко рту. Он сказал: «Мы все тебе отдали, Сатана. Так яви нам свою благодарность. Сделай нас архангелами, которые приблизят твое возвращение на Землю».
