– Да, естественно, я встречала извергов, но все они были людьми, а не…
– Вы в этом уверены? – перебил Ватек. – О самых ужасных преступниках обычно говорят, что в них не осталось ничего человеческого.
– Смею вас заверить, что в очень редких, исключительных случаях их чудовищные поступки действительно не поддаются объяснению, причину нельзя найти даже в их детстве, но при этом они все равно остаются людьми.
– А вы считаете дьявола идиотом, деточка? Явись он нам в своем фантастическом обличье, подтверждающем его омерзительное могущество, что бы, по-вашему, произошло? Весь мир, получив неопровержимое доказательство существования дьявола, отринул бы заблуждения, принял меры защиты и сплотился бы для борьбы с ним! Но до тех пор, пока дьявол действует тайком, коварно дергая за ниточки зла, протянутые повсюду, он остается для нас постоянной, скрытой и оттого более страшной угрозой. Дьявол бессмертен – не забывайте об этом! Он осознал свои ошибки и усвоил уроки прошлого, он видел, как развивается наш мир, и наверняка развивался сам. Он здесь, его присутствие ощутимее, чем когда-либо, и он продолжает сеять хаос, готовя наше падение и свое окончательное пришествие… Дьявол знает, что наша изменчивая природа, сомнения и сам вектор развития нашего общества – все это играет ему на руку. Терпение дьявола, мадемуазель, – его лучшее оружие против нас! И если Людовик говорит, что встречался с ним лицом к лицу, у меня нет оснований ему не верить. При всей своей тонкой душевной организации Людовик был человеком вполне разумным и последовательным в мышлении. Сомнения лишь помогли приоткрыть в его душе дверцу, в которую и вломился Зверь.
– Вы не пытались выяснить имя того, с кем он встречался?
– Если это был дьявол, я знаю, что рано или поздно он придет и ко мне. Я был его соперником в борьбе за Людовика несколько месяцев, и ему определенно известно о моем существовании. Он придет, ибо ничто не доставляет дьяволу такого удовольствия, как испытывать человека на грани его человеческих возможностей, терзать его в вопросах убеждений и веры. Он уже победил меня в битве за влияние на Людовика, теперь ему нужен окончательный триумф надо мной самим. И я готов к этой встрече, – заявил Ватек, обводя рукой церковь.
– Вы не пробовали убедить Людовика, что он ошибается? Что он не должен поддаваться?
– Зло, едва проникнув в душу человека, превращается в яд и пропитывает ее насквозь – нет никакой возможности вычерпать этот яд или сцедить. Единственное, что остается, – изолировать этого человека от других как можно скорее, пока он не начал извергать свою собственную отраву. Зло заразно, милая моя, и все мы можем оказаться его носителями.
– Людовик мертв, отец мой. Он забрал с собой на тот свет шесть человек и тяжело ранил еще больше. И он не единственный! Я считаю, что есть связь между ним и двумя подростками, устроившими стрельбу в скоростном поезде, а также тем преступником в торговом центре, о котором тоже говорили в новостях.
Ватек подвинулся на скамье ближе к Лудивине – теперь его лицо было всего в нескольких сантиметрах от нее, и она чувствовала щекой горячее дыхание.
– Это война, она только что вспыхнула и уже не остановится, вы что, не понимаете? Война, которая унесет множество невинных жертв! Но о них позаботится Господь, примет и утешит, а все прочее – наша задача. Это наша битва, мы должны дать отпор Лукавому и доказать свою верность Богу.
Лудивина ответила тихо и решительно:
– Мне нет дела до Бога, отец, я служу только правосудию – это оно меня направляет. И поэтому мне необходимы имена людей, преступников с человеческими лицами.
– О, вы их найдете. Ибо дьявол на земле собирает свое войско. Вы присутствуете при том, как его бойцы поднимаются против нас. Их будет еще больше. Имя им – легион. – Ватек схватил Лудивину за плечо. – Может, у вас и нет веры в Господа, но я вижу, я чувствую, что вы можете стать Его мечом. Будьте безжалостны, дитя мое. Ибо демоны, с которыми вы сойдетесь лицом к лицу, не ведают трепета.
Ветру наконец удалось пробраться в церковь – он взвыл, заметавшись между скамьями, и пламя свечей от этого бросило в дрожь, будто за спиной у Лудивины расхохотался дьявол.
29
Вести уголовное расследование – все равно что собирать пазл. Сначала нужно разложить по местам уголки, потом выстроить рамку, чтобы наметить общие границы, а затем уже разделить кусочки пазла на небольшие кучки для всех основных фигур и потихоньку выкладывать эти фигуры, долго воссоздавать их во всех мелочах, находить для каждой место в композиции. Пазл будет выстраиваться фрагмент за фрагментом; сначала картина окажется неточная, дальше главные персонажи начнут вырисовываться все детальнее, после долгих проб и ошибок между ними образуются «мостики», и разрозненные фигуры станут частями единого целого.
Во вторник утром, 13 мая, многие кусочки пазла соединились друг с другом, идеально сложились так, чтобы в результате получился портрет свежевателя.
Когда Лудивина к десяти утра примчалась в казармы – волосы у нее были влажные после душа, который пришлось принимать в спешке из-за долгого и трудного пробуждения, – Сеньон как раз вытаскивал из принтера еще горячий листок бумаги.
– Это отчет от лаборатории, делавшей анализ ДНК из кусков кожи, которые мы конфисковали во время гоу-фаста, – бодро сообщил он. – Кожа принадлежит троим разным людям, как и предполагал судмедэксперт. Но это еще не все! Я получил отчет по мейлу утром, когда пришел в контору, и Гильем уже успел установить личность двоих.
Лудивина не разделяла хорошего настроения коллег и не понимала его причину. Им все было как будто все равно, будто ужас последних дней не произвел на них впечатления. При этом она помнила, что Сеньона чуть не вырвало, когда он выходил из автоприцепа. Но он сумел взять себя в руки. В отличие от нее.
Потому что Сеньон умеет закрывать за собой дверь, когда выходит из конторы. Потому что не превращает расследование в свое личное дело. Потому что у него есть кое-что поважнее – собственная жизнь и семья.
Всегда одно и то же.
– Yep!
[47] – горделиво подтвердил Гильем. – Одна из жертв привлекалась за мошенничество и кражу, некий Эрик Яхъя. У него были такие же татуировки, как на кусках кожи. Это они и есть. Я только что навел справки об этом парне – мелкая шпана, ради легких денег готов был на многое, но не на все, то есть не злодей, по крайней мере, не слишком опасный. Пропал двадцать шестого апреля, после того как ушел с дискотеки. Свидетелей похищения нет. Те, кто его видел последними незадолго до ухода, говорят, что Эрик был «ужратый в хлам». Рядом с этим заведением есть канал, так что многие думают, он мог свалиться в воду и не выплыть из-за алкогольного опьянения. Такие случаи уже бывали. Но тело так и не нашли.
– Теперь-то понятно, почему не нашли, – заметил Сеньон.
Гильем поморщился от отвращения:
