– Знаете, я на это очень надеюсь. Иначе получается, что у нас тут беспричинная эпидемия насилия в самом разгаре.
Жиан нахмурился:
– Я расширю группу «666», дам вам еще следователей – кого-нибудь из команды Тома и Ива. К завтрашнему утру подготовьте исчерпывающий устный доклад.
– Прокурор Муруа тоже захочет присутствовать.
– Нет, рано его звать. Ограничимся пока своим кругом. Я могу быть уверен, что информация о расследовании не просочится за пределы ОР, но кабинет любого прокурора или судьи – тот еще дырявый дуршлаг. А если сейчас хоть что-то попадет в прессу, СМИ и политические организации навалятся на нас со всех сторон, и под таким давлением невозможно будет работать. То же касается и РУСП – вы сведете обмен сведениями с ними к минимуму, поскольку я не знаю, умеют ли они держать язык за зубами.
– Но вы же понимаете, что это не слишком-то поможет налаживанию отношений между полицией и жандармерией?
– Плевать! – Всегда сдержанный Жиан, образцовый армейский офицер, отличавшийся выдержкой и самообладанием, в очередной раз за короткое время поразил Лудивину своим поведением.
– Полковник, вы в порядке?
Жиан уставился на нее так, будто она сморозила дичайшую глупость:
– Вы так полагаете? Я не в порядке, я по уши в дерьме. Начиная с этой секунды и каждый день держите меня в курсе расследования, я хочу знать все и обо всем: о людях, которых вы допрашиваете, об установленных фактах, о ваших умозаключениях. Сообщайте о каждом шаге – я не должен ничего упустить, согласовывайте со мной все действия.
Лудивина вскинула брови, собираясь кое-что уточнить, но в этот момент заметила между деревьями высокую нескладную фигуру – доктор Леманн собственной персоной стоял там и разговаривал с Сеньоном и Гильемом.
– А он что тут делает? – ткнула она пальцем в ту сторону.
– Полицейский судмедэксперт был занят, и я предложил нашего, – пояснил Жиан. – Разрекламировал его как лучшего в мире специалиста. По счастью, Леманн оказался свободен.
Лудивина направилась было к судмедэксперту, но полковник схватил ее за руку и сильно сжал:
– Ванкер, на нас обрушилось дело космических масштабов – вы это вообще понимаете?
– О да, полковник, еще как понимаю, можете не сомневаться.
– Я знаю, что вы профессионал. И все же постарайтесь не провалить расследование – на кону ваша карьера. Нет, наши карьеры, если уж на то пошло. И я говорю серьезно: постоянно держите меня в курсе всего. Я настаиваю: всего.
Он сжал ее руку еще крепче, до боли. Тут у Лудивины зазвонил мобильный, и она, воспользовавшись этим, высвободилась и отошла в сторону, обернувшись напоследок, чтобы бросить взгляд на шефа, который тоже молча смотрел на нее.
– Лудивина? Это Ив.
Девушке, выбитой из колеи, понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, по какому поводу Ив может ей звонить, хотя она только что обсуждала это с Жианом.
– Да-да, прости. Слушаю. Ты уже в отделе?
– Жозеф ничего не добавил к тому, о чем я тебе уже говорил. Теперь, когда его братишке ничего не грозит, он наотрез отказывается стучать на подельников. Зато подельники, едва узнали, что Жозеф их фактически слил, вешают всех собак на него. Я только что допрашивал одного из них – говорит, сам вообще не при делах, в трафике не участвовал и реально чист как ангел, а виноват во всем Жозеф. В таком темпе у меня со дня на день будет полная история. Хочешь пока один рассказик?
– Я вся внимание.
– Подельник Жозефа выболтал, что оплатой в последней сделке при посредничестве Чудилы была взрывчатка.
– Черт… Та самая, которую рванули в кинотеатре?
– Нет, я слышал, там были заложены самодельные бомбы. А наркодилер говорил об армейских блоках пластичного взрывчатого вещества, более практичного и эффективного. Конкретно о C-4.
Лудивина замерла. Она помнила, что C-4 отличается высокой стабильностью. Уже хорошо. Это значит, что без детонаторов взрыва не будет – по крайней мере, можно не опасаться несчастного случая в гуще толпы, если псих, который завладел этой дрянью, решит разгуливать с ней где ни попадя. Кроме того, она слегка успокоила себя тем, что тому психу еще нужно где-то раздобыть детонаторы для C-4 – дело, конечно, нехитрое, но позволит им выиграть немного времени.
– Количество известно? – спросила она.
– Парень не стал вдаваться в подробности – сказал, что не в курсе, но я думаю, просто хотел прикрыть себе задницу. Вся банда почуяла, чем это может для них обернуться, и начала катить телеги на Жозефа. Короче от того парня я узнал только, что C-4 там хватит на то, чтобы взорвать большой жилой дом.
Лудивина закрыла глаза.
Значит, они имеют дело не просто с армией потенциальных сумасшедших убийц, но эта армия еще и вооружена до зубов.
– Самая плохая новость напоследок, – вздохнул Ив. – Жозеф отдал взрывчатку вместе с детонаторами. Тот, у кого все это сейчас находится, может перейти к действию в любой момент.
37
На докторе Леманне был тот же поношенный костюм, в котором он приезжал неделей раньше в Ла-Курнев, а его буйная кудрявая смоляная грива, похоже, с тех самых пор не видела расчески. Он шумно высморкался в тканевый носовой платок и аккуратно сложил его, перед тем как засунуть в карман брюк.
Доктор стоял напротив пары, застывшей в безмолвном вопле.
– Как это вас угораздило подхватить насморк на майском солнышке, док? – хихикнула Лудивина.
– Да-да, больной врач – это ужас как смешно, я вас понимаю.
– У вас есть, что мне рассказать?
– Ровным счетом ничего. С поверхностным осмотром та же история, что и в Брюнуа.
– Когда они умерли?
– Без понятия.
– Ладно. А от чего они умерли, вы, конечно, тоже не знаете?
– Совершенно верно.
– Видимые следы ударов?
– Только царапины и синяки.
– О’кей. Спасибо, что приехали, док. Ваше присутствие нам всем очень помогло.
Не отреагировав на иронию, Леманн продолжил осматривать тела. У эксперта над головой, на ветке каштана сидели два ворона и тоже на них таращились плотоядно поблескивающими глазами-бусинами, как будто это был готовый к употреблению деликатес.
– Выраженное трупное окоченение, – заговорил судмедэксперт, словно размышляя вслух. – Они крепко вцепились друг в друга, но этого было бы недостаточно, чтобы композиция не развалилась. Насекомых в большом количестве не видно, а значит, они не могут быть мертвы дольше сорока восьми часов. Айфон мне подсказывает, что прошлой ночью было тепло, так что температура воздуха не замедлила мышечное окоченение, однако погода могла повлиять на их собственную температуру, и это тоже нужно принять в расчет при установлении времени смерти. Шейные отделы позвоночников отвердели, локтевые суставы неподвижны, а с нижними конечностями все и того хуже, насколько я могу судить, не передвигая трупы. Думаю, предварительно можно сказать, что они умерли в период… от десяти до восемнадцати часов назад. Это очень грубый подсчет, надеюсь, вы понимаете? Придется подождать, пока я не загляну внутрь, чтобы сузить временные рамки. Такие дела, до вскрытия ничего нельзя утверждать с уверенностью. В общем, это мое личное мнение специально для вас, и я пока не собираюсь под ним подписываться.
