В летнем картузе ему удалось обнаружить зашитые туда пять золотых рублей. Сыщик был вне себя от радости: это ли не доказательство того, что дворник причастен к убийству! Ведь сын Карепиной говорил как раз о пропаже десяти монет. «Стало быть, — веселился сыщик, — был еще сообщник, с которым монеты и поделены поровну!»
Теперь после истеричного поведения Ивана в церкви Филиппов решил: «Арестую и допрошу убийцу!»
Это он и сделал, нагрянув домой к Ивану в два часа ночи. От того сильно несло перегаром. Хмель еще не выветрился из его головы. Казалось, что он полностью растерян и туго соображает.
Сыщик тут же, в комнатушке Ивана, начал первый допрос:
— Нам известно, что ты, Архипов, убил хозяйку и поджег ее комнаты. И делал это не один. Быстро отвечай: кто твои сообщники? Только чистая правда спасет тебя, паразита, от виселицы!
Иван мотал головой и мычал:
— Не убивал…
— Какими владеешь ценностями, добытыми преступным путем?
— Не владею!
— Да? — Филиппов скривил в улыбке рот. — А ну-ка достань из сундучка фуражку. Вот-вот, эту! Что у тебя зашито сюда?
— Это пять золотых. Мне отец их передал по воле покойного деда.
— Проверим! — скрипнул зубами сыщик. — На какие деньги гужуешься со своей девкой? Ей платок купил, себе у Макаева сапоги заказал?
Помотал головой Иван, удивился:
— Надо же! Вы, господин полицейский, все знаете, даже такие тонкости проникаете… А как же вы, ваше благородие, не ведаете, что кухарке Костиной мать прислала из деревни пуд пера гусиного. Она срочно нуждалась в деньгах и продала мне его за девять рублев сорок копеек. Сам я с хорошим барышом отдал перо за восемнадцать целковых в винном магазине Депре, что на Кузнецком.
— Кому продал? Фамилия? — Филиппову казалось, что пол уходит у него из-под ног.
— Доподлинно фумилию евонную не знаю. А зовут Семеном Львовичем, такой приятной наружности мужчина, при усиках и с небольшой плешью. Очен-но веселый!
— Проверим, проверим…
— А еще барыня двадцатого числа жалованье мне заплатили, а на Новый год пять рублев пожертвовали за усердие по службе. Это все знают, покойница даже госпоже Беневольской о том хвастались.
Чуть помолчав, сокрушенно вздохнул, махнул решительно рукой и выпалил:
— Все же признаюсь в преступлении…
Филиппов так и подскочил на стуле:
— Вот и молодец, облегчи душу…
— Ох, тяжкий грех гнетет душу мою! — с надрывом всхлипнул Иван. — До дней моих последних не замолить его перед покойницей. Ведь у вас, у москвичей, какой порядок? В конце года, хочешь не хочешь, тащи денежное подношение в городскую полицию. А прежний обер Власовский строжайше запретил это. Хозяйка не знала о запрещении, дала мне восемь рублев. Вот я, — Иван, словно девушка, лишившаяся невинности, залился краской стыда, — денежки утаил для себя. Что ж мне теперь будет?
Сплюнул в сердцах Филиппов и начал допрашивать соседей.
* * *
Костина подтвердила, что продала Ивану перо. Госпожа Беневольская припомнила, что хозяйка ей говорила о денежных подношениях Ивану.
Иван радовался:
— Я ведь истинную правду докладывал, ваше благородие. Разве я мог на любимую хозяйку руку поднять?
— Не лотоши! — осадил его сыщик. — Я тебе не верю! Своим нервным поведением возле гроба убитой ты полностью себя разоблачил.
— Не извольте ругаться! Я двистительно вида покойников терпеть не могу и оченно от них пугаюсь. Когда мне было годков пять, мой папаша упал со стремянки, закатил глаза, изобразил мертвый вид. Сбежался народ, мать голосит, я возле отцовского мертвого трупа слезами обливаюсь. Пришел священник отец Борис. Приложил зеркало ко рту убившегося, а в нем дыхание не отражается. «Преставился раб Божий Александр!» — перекрестился отец Борис. Вдруг родитель вскочил на ноги и стал хохотать. Говорит: «Хотел испытать крепость ваших чувств ко мне, станете ли вы плакать!» Через эту проверку я потерял сознание и с той поры категорически не переношу вида мертвецов.
Филиппов скрежещет от досады зубами, а отступать не желает.
— Архипова — в Бутырский замок! — командует.
А сам поехал допрашивать Семена Львовича из винного магазина. Тот все подтвердил, что Иван говорил.
Архипов всего лишь ночь и переночевал в Бутырках, а утром его выпустили. Велика важность: русского мужика в тюрьме подержать, не английский иностранец, вреда никакого не случится.
Ан нет! Иван начал кандибобер гордый показывать и из Бутырок прямым маршрутом в полицейское управление отправился. Дошел до самого Эффенбаха, с возмущением заявляет:
— Очин-но неприятное для моего организма полицейское самоуправство: без всякой преступной вины в кутузку ночевать отправляют! Прошу оплатить мне канписацию за ущерб нервной системы.
В тот же час Филиппов был отстранен от ведения следствия и на полгода переведен на собачью должность — в филеры.
Осведомитель из Подолии
Саша Бекман родился в Подолии, в историческом местечке Сатанове Проскуровского уезда. Знаменито оно было Петром I, который здесь некогда останавливался.
Потянуло Бекмана к шумной цивилизации. Отправился в Москву. Знакомых и денег нет, а кушать шестнадцатилетнему мальчику хочется. Стал он приворовывать на вокзалах. Однажды видит: дрыхнет на скамейке возле кассы какой-то дядя, а рядом — саквояж беспризорный.
Но Саша не торопится, он парень осторожный. Подсел рядом, к дыханию прислушался: ровное оно, глубокое, с присвистом. Схватил поклажу и быстро-быстро — на площадь Николаевского вокзала. Оттуда дернул на Домниковку. «Эх, — радуется, — добыча мне хорошая досталась. Может, драгоценности?»
Вдруг за версту уже от вокзала догоняет его рессорная коляска. Прямо на плечи похитителя спрыгнул какой-то господин, в мгновение ока скрутил руки: «Попался, такой-сякой!»
Доставили Сашу в полицейский участок Мясницкой части. До следующего утра он просидел в камере. Потом его отвели в кабинет следователя. Затрясся от страха юноша, ибо увидел он вчерашнего дядю, у которого спер саквояж. Первая мысль была: «Бить будет!»
Но господин вдруг вполне дружески улыбнулся:
— Присаживайся! Рассказывай, разбойник, о себе: как зовут, где живешь? Чем занимаешься — сам видел, не спрашиваю. Ты, дурачок, думаешь, меня вчера перехитрил? Ан нет! Это я с твоей помощью выловил опасного бандюгу. Он собрался брать кассу, да заподозрил во мне сыщика. Мы и впрямь, оказывается, когда-то с ним сталкивались. Я следил за ним, а он следил за мной. Но когда ты уволок мой сак, он уверовал, что я не сыщик, а пассажир-лопух. Влетел в кассу, а мы — тут как тут. Спасибо нашему осведомителю, предупредил нас о налетчике. Да, забыл представиться — агент сыскной полиции Гусаков. Чаю выпьешь?
