Мара понимала, что должна пытаться противостоять. Она попробовала применить свою силу, но Лейрас, наполненный ядом лестата, не излучал энергии жизни, способности некроманта не причиняли ему вреда. А Мара вновь видела себя в домике на лесной опушке, сломленную, едва живую. Будто и не уходила никогда… И сейчас Лейрас наконец завершит начатое.
Лейрас не успел коснуться губами ее кожи, когда Витор, стиснув одной рукой его шею, а другой выкрутив назад локоть, оттянул его от помощницы. Айлири не подумал сопротивляться, с усмешкой глядя в лицо Мары из-под сбившихся на глаза волос.
— О, как мило! Засада? Поймали меня! Принимайте поздравления! — выплюнул он.
Рот улыбался, а глаза оставались насмешливыми, полными черной ненависти: любимая игрушка уплывает из рук.
— Мара, это он? — загремел Витор. — Посмотри на него? Это он? Ты подтверждаешь?
Мара наблюдала за происходящим, словно издалека. Голос начальника и другие звуки пробивались к ней точно сквозь плотную ткань. Боковым зрением она увидела, как таверну заполняют стражники. Значит, Витор все продумал. Заманил его в ловушку. По закону показаний двух свидетелей достаточно для обвинения, даже если нет прямых доказательств. Ей осталось только подтвердить.
Мара давно поняла, что старший дознаватель стал одержим поиском убийцы: ускользающий из рук мерзавец не давал ему покоя. Но Мара и не предполагала, что все зайдет настолько далеко. Витору прямо сказали, чтобы он оставил это дело, но начальник был готов пойти против системы.
Мара оглянулась в поисках Бьярна, но его не оказалось среди тех, кто прибыл на задержание. Что же делать? Скажет «нет» — и Лейраса немедленно отпустят. Скажет «да» — и подведет любимого. Практически безвыходная ситуация. О, Витор, что же ты натворил!
— Мара! Подумай обо всех этих девушках! Он должен понести наказание! Ты подтверждаешь? — кричал старший дознаватель.
На его лбу вздулась и пульсировала вена, лицо побагровело. Лейрас же был спокоен, легкая улыбка играла на губах. Заметив ее взгляд, он нарочито медленно облизнулся.
— Да! Да! Да! Это он!
О Всеединый, ей просто не оставалось иного выбора. Лейрас ее видел, он завладел бы ею в тот же час, как оказался на свободе. Какой смысл утаивать теперь правду, ситуация изменилась.
— Уведите!
Витор толкнул Лейраса в руки Теренса, и тут же убийцу с двух сторон подхватили под локти. Тот с презрением и брезгливостью смотрел на окруживших его стражников.
— Как думаешь, долго тебе торжествовать? — обратился он к Витору, кривя губы в усмешке. — Несколько часов — и я снова окажусь на свободе.
Когда его уводили, он поворачивал голову и следил за Марой злыми и веселыми глазами. Он совсем успокоился — знал, что это лишь временная задержка. Понял, что дознаватель ему ничего не сделает и что никто не станет слушать швею и некромантку.
— Его выпустят, — обреченно сказала Мара. — Он прав. Все бесполезно. Вы нас погубили…
Она обернулась на швею, которая стояла с посеревшим лицом, комкая лиф платья, словно оно мешало дышать. Тоже поняла, во что вляпалась. Тут не увольнение грозит, тут бы живой ноги унести.
Витор помрачнел. В глубине души он знал, что Мара права, но вслух ни за что не признал бы этого. А может, до последнего надеялся, что правда будет на его стороне.
— Глупости. Никто его не выпустит. Переведут в Холодные Холмы, а дальше станет разбираться суд Вседержителя.
Мара не сомневалась: Лейрас приложит все усилия, чтобы избежать Холодных Холмов, тюрьмы для аристократов. Ему утром надо получить очередную дозу, а значит, Айлири не остановится ни перед чем. Но вслух ничего не сказала, закусила губу. Что же делать? Как ей нужен сейчас Бьярн!
— Ступай домой, помощник, — сказал дознаватель, будто прочел ее мысли. — Приди в себя. Завтра все образуется. Я отпущу Бьярна, когда вернусь в стан.
Посмотрел на бледную Марту, которая так и не тронулась с места. На лбу несчастной выступили капельки пота.
— Ты! Пойдешь со мной. Пока дело не закроют — останешься под защитой! Без свидетеля нам не обойтись. Будь готова выступить в суде Вседержителя.
Мара выдохнула: хоть одной проблемой меньше. Витор безрассудный, но не совсем дурак. Вот только насчет суда Вседержителя она сомневалась. Не будет никакого суда…
Похоже, начальник не расслышал, что Лейрас назвал ее другим именем. Вот и отлично, не придется ничего объяснять.
В провожатые ей дали Свена — рыжего весельчака. Вот только сейчас он не балагурил, шагал сбоку от Мары, сжав губы.
— Убил бы эту сволочь своими руками, — сказал он. — Задушил бы гада. Жаль — нельзя. Моей сестренке столько же лет, сколько Дженни было…
Свен сжал кулаки.
— Хорошо, что он больше никому не причинит вреда.
Мара ничего не стала отвечать. Ей не верилось, что история с Лейрасом закончится так просто.
— Мара! — окликнули ее.
О, она бы узнала этот голос из тысячи! Сильный и мужественный, самый любимый.
— Бьярн!
Обернулась, отыскивая его взглядом. Бьярн торопился к ней навстречу. Как он узнал? Почувствовал? Витор не мог рассказать так быстро.
— Мара! — он заключил ее в свои объятия, бережно прижал к груди. — Парни сказали, Витор повел тебя куда-то с загадочным видом. Намекнули, что это касается дела об убийце, хотя наш начальник, скотина, просил держать меня в неведении. Я чуть с ума не сошел. Ты как, птаха? Я все знаю!
В кольце его теплых рук так уютно, так безопасно. Мара вдохнула родной запах и, хотя давала себе зарок поставить точку в их отношениях, оттолкнуть его сейчас было выше ее сил. Проклятие, как же она его любит!
— Я… Лейрас…
Мара поняла, что еще одно слово — и не выдержит, разрыдается.
— Тихо, тихо, маленькая, пойдем домой. Спасибо за помощь, Свен, дальше я сам.
Дома, чуть успокоившись, она рассказала обо всем, что случилось в таверне. Бьярн и Рейвен слушали, не перебивая, хотя Бьярну это тяжело далось. Когда Мара описывала, как Лейрас стянул перчатку с ее руки, Бьярн так сжал подлокотник старенького дивана, что раскрошил его в труху.
— Убью гада, — глухо прорычал он.
— Не ломай мебель. Диван ни в чем не виноват, — остудил его пыл язвительный Рейвен, хотя маска безразличия больше никого не могла провести: Мара видела, что он и сам переживает, но разве покажет? Будет иронизировать до последнего.
Бьярн нашел ее ладонь.
— Все хорошо. Все теперь хорошо.
— Мне пришлось на него указать. Ты просил ничего не говорить, но у меня не осталось выбора!
Маре стало очень страшно: вдруг она все испортила? Бьярн поцеловал ее в лоб.
— Ничего. Так получилось. Иногда обстоятельства оказываются сильнее… Какая ты горячая!
