И тут подбородок Лютгера коснулся, наконец, груди, принося пробуждение.
Одновременно с этим предрассветная серая мгла сменилась прозрачной лазурью и багрянцем. Почти сразу лагерь наполнился нечестивыми завываниями: воины Гюндуза-оглы молились своему лжепророку Магомеду.
Мархог вдруг тоже взвыл чуть ли не таким же голосом, будто тщась перекричать их. Но при этом не проснулся.
Кошма, на которой он лежал, была черного цвета.
3
Анно фон Зангерсхаузен, «брат Анно», равный среди равных в рыцарском братстве, но при этом – Великий магистр Тевтонского ордена, чья власть над рядовым членом Ордена превыше, чем власть епископа над послушником.
По этой причине Лютгер испытывал сейчас большую неловкость. Бояться ему было нечего, но все же – для чего он нужен брату Анно?
– Прошу простить, ежели…
– Нет-нет, ты не запоздал, брат, ты прибыл вовремя, – магистр угадал с полуфразы. – Как твоя рана, брат Лютгер?
– Полностью исцелена, – терпеливо ответил Лютгер четвертый раз за сегодня и третий раз за миновавший час. «Далась им всем моя нога!»
– Ты уверен? – поинтересовался магистр с гораздо большей настойчивостью, чем ему подобало.
Лютгер ответил не словами: он быстро проделал комбинацию, которую про себя именовал «клюка», тут же перешел с нее на «полущит» – а это, между прочим, по четыре стремительных скачка в каждой, с переменой стойки из левосторонней на правостороннюю. Последнюю четверку завершить не успел: брат Анно, пристально наблюдавший за ним, вдруг оказался рядом и с большой грамотностью провел движение контратаки. Пришлось проделать уклонение со встречным подшагом. Но магистр на маневр не поддался, принял защитную позицию.
Некоторое время они славно выплясывали на равных, у Лютгера даже возникло было желание вежливо поддаться: не проиграть, конечно же, а выиграть с минимальным преимуществом. Однако Великий магистр спрашивал насчет раны – и в этом случае у него могло создаться превратное впечатление. Поэтому Лютгер ускорился, в результате чего противник почти сразу перестал попадать в темп его движений – раз, два, а на третьем прыжке фон Варен, сорвав дистанцию, оказался напротив его незащищенного бока.
Оба они при этом руки держали перед собой, слитно, словно в одной из них малый щит, а в другой – легкий скоростной меч. Лютгер потаенно улыбнулся. Магистру долгое время казалась сущей ересью идея, что в пешем мечевом бою успех на семь пунктов из дюжины зависит от игры ног, а в бездоспешном варианте и до восьми-девяти дюжинных возрастает. Но после некоего случая у стен Акры он поневоле был вынужден признать ее истинность.
Впрочем, если бы не тот случай – брат Анно и вовсе ни о чем бы не узнал. Где он, а где брат Лютгер…
– Убедительно, – Великий магистр перевел дыхание. – Но у меня все же есть оправдание, брат: за пятьдесят лет – не за тридцать…
– В бою оправданий не бывает, брат Анно, – возразил Лютгер: от него не лесть требовалась. – И потом, на мне ведь сейчас сапоги, даже со шпорами, а на твоих ногах – легкие туфли.
– Убедительно, – повторил магистр. – Вижу, твоя нога, хвала Господу, и правда в добром здравии. А это важно, потому что, брат-рыцарь, тебе предстоит…
Лютгер мысленно содрогнулся. Неужели брат Анно не отказался от мысли утвердить его на должности ширммейстера, «мастера защиты»? И как быть, если сейчас это будет не просто устное предложение, а официальный рескрипт, утвержденный орденским капитулом?
– …Предстоит долгая поездка с короткими стременами, – будничным тоном завершил магистр. И выжидающе посмотрел на своего собеседника.
– Да будет на то твой приказ и воля Ордена, брат Анно, – Лютгер склонил голову. – Я готов.
– Но не радостен? – проницательно усмехнулся магистр.
– Прошу простить, это чувство для мирян, брат Анно. Радостен, не радостен… Если, по соизволению Господа, эта служба на пользу Ордену – то она и в радость. А справлюсь я с ней не хуже любого и лучше многих. Мой язык, мои навыки, моя жизнь – все в твоих руках. Да свершится. Так что радостен.
На самом деле радостен он не был, но тут уж воистину оставим чувства для мирян. Это в первые годы – и на Святой земле, и в Ордене… в Тевтонском ордене – Лютгер буквально кипел рвением, каждая такая поездка виделась ему приближением конечной победы над язычниками. С тех пор он разного насмотрелся. Принимал как должное. Если Орден действительно считает, что именно такая служба ему нужна, причем именно сейчас, – да будет так.
Тут же он понял, что этими словами опрометчиво дает согласие и на служение в качестве «мастера защиты», лишив себя права на отговорку, что, мол, учитель, даже наставляющий в боевых искусствах, – все же слуга, а брату-рыцарю такое не подобает. Ну что ж, если его сейчас захотят поймать на слове, придется быть верным слову…
Впрочем, это вряд ли. Желай магистр в таком случае действовать вопреки воле рядового орденского брата, ему бы не потребовалось идти столь обходным путем. Довольно было бы и прямого приказа.
– О навыках и поговорим, – кивнул фон Зангерсхаузен. – Кавалерийским луком, надо полагать, не владеешь?
– Скверно владею, брат Анно, – сразу признал Лютгер. – Так и не выучился толком. Но в метании дротиков искусен.
Это было важно, ибо с короткими стременами ездят сарацины и прочие, так что название поездки означает рейд во вражеский тыл. Там не только стременные ремни на восточный манер подтянуты, но и все им под стать: кони, седла, оружие, облачение всадников… умение держаться и говорить…
Иногда, правда, случаются такие рейды, в которых умение говорить на каком-то из местных наречий не требуется вовсе. Даже для допроса пленников. Впрочем, если все же доведется допрашивать – кто-то понимающий в отряде обычно есть, хоть один.
В поездках такого рода и внешность важна не особо: издали ее доспехи с плащом создают да манера посадки, вблизи же, если кто и увидит незагорелую кожу или светлые волосы из-под шлема, он об этом уже не расскажет.
Это все же случается редко. И не похоже, чтобы сейчас готовился именно такой рейд. Но да свершится. Если понадобится, провести допрос без толмача Лютгер сумеет, а лицо у него давно уже выкрашено здешним солнцем. С дротиками же вместо луков здесь многие ездят, среди сарацин вообще меткие стрелки довольно редки.
(Тут он поневоле вспомнил один недавний бой – и украдкой поежился.)
– О твоем владении су´лицей наслышан, – кивнул магистр, без заминки использовав славянское название, что Лютгера несколько удивило, а при других обстоятельствах и встревожило бы. – Но вообще-то буду очень рад, если тебе во время этой поездки вовсе не придется пускать оружие в ход.
Это тоже было удивительно. А поскольку больше вопросов магистр не задавал, то спрашивать пришлось уже Лютгеру. У тех, кто выезжает с короткими стременами, свои привилегии.
