После обеда почти все обитатели крепости сходили в церковь: дамы хотели послушать перед путешествием Слово Божие, и люди сочли необходимым поддержать их. Обрадованный таким приливом благочестия, отец Теобальд служил вдохновенно, и глядя на просветленные лица паствы, трудно было поверить, что среди них есть еретики.
Наутро семейство капитана отправилось в путь. Оставшиеся поднялись на стену и смотрели им вслед. Целая процессия выступила из ворот и двинулась прямо по пологому склону на северо-запад: дамы верхом, девицы с нянькой – в повозке с сундуками, дальше лошадь, навьюченная припасами, и трое пожилых солдат в качестве почетного эскорта. Эн Альберик сопровождал их, пока они не спустились на дно долины у самого дальнего края.
– Куда это они? – пробормотал Лютгер.
– Там, за хребтом – дорога проезжая, – объяснил стоявший рядом солдат. – Отсюда не заметна. Через три селения идет, а дальше спуск удобный. Горы – не равнина, прямых путей нет, и что за поворотом – не видно… А вот и командир наш возвращается!
Альберик де Трес-Фонтс был с виду спокоен, но глаза его влажно блестели. Он обвел взглядом двор, но не нашел, к чему придраться: все подметено, убрано, люди на месте и ждут приказаний.
– Значит, так, – произнес он негромко, но все услышали. – Без домны Лобы дела, которыми она ведала, должны идти, как шли в ее присутствии. Докажите, что вы трудитесь не за страх, а за совесть. Понятно?
Нестройный хор заверил его, что приказ понят и нарушен не будет. Тогда капитан спешился и лишь теперь соизволил заметить Лютгера. Судя по выражению лица, он готов был вызвать гостя на поединок. Не чувствуя за собой никакой вины, фон Варен ответил непонимающим взглядом. Эн Альберик, будто очнувшись, качнул головой и натянуто улыбнулся:
– Много забот… Простите, сейчас не могу уделить вам должное внимание. Но когда освобожусь, не составите ли мне компанию за шахматной доской?
Солнце припекало, сидеть в четырех стенах было душно, и Лютгер устроился в тенистом уголке с роттой, пощипывал струны и созерцал бурную деятельность гарнизона. Воинских учений капитан в тот день не проводил, но солдаты к вечеру совсем умаялись: одних послали в лес заготовлять дрова, других – косить сено впрок, третьим пришлось чинить конскую сбрую, чистить кухонные котлы…
«К походу он готовится, что ли? – удивлялся Лютгер. – Или к осаде?» Чувствовалось, что все действия капитана не случайны, но уловить их подоплеку пришельцу не удавалось. О том же он размышлял и позже, двигая фигуры по черно-белым клеткам, но эн Альберик был крепкий орешек: его, казалось, всецело увлекла игра, и ни единым словом, ни жестом не выдал он той тревоги, с которой ожидал ответа епископа. Он знал, что раньше пятого дня ответ прийти не может, но ему еще многое нужно было успеть.
Утром во дворе снова царила суета. Четыре женщины с детьми и объемистыми корзинами вышли из ворот, когда Лютгер поднимался по ступеням донжона. У колодца двое солдат наполняли водой бурдюки и фляги в кожаной оплетке.
– У вас, видимо, на сегодня назначены новые учения? – спросил Лютгер, когда они вдвоем сели за стол.
– Не учения, – поправил капитан, обгладывая куриную ножку. – Мы уходим в дозор.
– Как? Не следует ли вам дождаться…
– Я обязан ежемесячно производить обход вверенного мне края, – Эн Альберик отставил блюдо с едой и наклонился к собеседнику. – Откладывать более не могу, после дождей нужно проверить, не случились ли оползни, не осталось ли чьих-то следов на глине. С другой стороны, скоро ли прибудут посланцы монсеньора, неизвестно. Потому я и хотел попросить вас об одолжении…
– Каком именно? Если это в моих силах…
Капитан подошел к гостю вплотную и остро глянул ему в лицо:
– Полагаю, вы догадываетесь, что монсеньор пришлет сюда не вдохновенного свыше клирика, а вполне мирскую военную силу, попросту говоря, солдат. Их нужно расквартировать, снабдить всем необходимым. В замке все есть, но кто-то должен обеспечить достойный прием, надзор за прислугой. Так вот, не возьмете ли вы эту почетную задачу на себя?
– Могу, конечно, – растерянно сказал Лютгер. – Однако не проще ли было бы вам задержаться на пару дней – ведь они вот-вот прибудут?
– А потом оставить их и уйти? Это будет уж совсем некрасиво!
– Да, пожалуй, – согласился Лютгер, поняв, что капитан исполнит свое намерение в любом случае, и не желая ссориться напоследок. – Я могу заменить вас, если вы дадите соответствующие указания своим подчиненным. Однако сколь долго продлится ваш поход?
– Никак не менее шести дней, – не скрывая радости, сообщил эн Альберик. – Но и не более десяти. Горы непредсказуемы, увы. Так я могу на вас положиться?
Фон Варен медленно кивнул.
– Превосходно! – капитан по-дружески положил руку ему на плечо. – Сейчас соберу народ, скажу, чтобы слушались вас как моего преемника. И вещи ваши перенесут сюда – негоже начальству ютиться в казарме. Беспокоиться вам не о чем! Хозяйство у меня налажено, как вы уже могли убедиться, люди вышколены, не подведут!
* * *
Гарнизон здесь и впрямь был хорошо вышколен: все необходимое для похода собрали еще вчера, пока рыцари сражались в шахматы. Дозорный отряд покинул крепость через час. Шли мерным шагом, налегке – впереди капитан в кольчуге с откинутым капюшоном, позади два старых солдата вели лошадей, навьюченных припасами. Лютгер стоял на стене, провожая их взглядом. «Южане… – крутилось у него в голове. – Сильно чувствуют, быстро решают… и ловко хитрят. Что на самом деле происходит? Во что я дал себя втянуть?»
Когда солнце поднялось высоко и тени укоротились, ушедшие уже скрылись в лесу, обрамлявшем скалистый гребень. Они обошли деревню стороной; но даже если кто-то увидел их издали, это не должно было никого взволновать. И все-таки Монталья была взбудоражена: люди переходили от дома к дому, собирались кучками, размахивали руками; их гомон долетал до крепости слитным тревожным гулом. Кто-то уже успел известить народ о переменах в замке. Присмотревшись, Лютгер заметил Сюрлетту и вдову Пейрен – тощую тетку, закутанную в темные платки до самых глаз. Имберт не показывался. Отец Теобальд, стоя на пороге своего жилища, безучастно наблюдал за поселянами.
– Даже не пробует вмешаться, – пробормотал рыцарь. – А мне деваться некуда…
2
– И кто же это такие? – сквозь зубы процедил Лютгер. Ответа не последовало, да он и не ждал его.
Краем глаза покосился на Бруно, который как раз сейчас нашел просвет в саксаульнике, позволяющий осторожно выглянуть, оценить происходящее ниже по склону: пусть они сейчас и находятся как бы в начальной стадии поединка, но все равно ведь чужой отряд – угроза для всех! А тут целых два отряда… И Эртургуловы джигиты, в волнении переговариваясь друг с другом, сразу перешли на тюркский, не заботясь о том, понимают ли их тевтонцы.
Кажется или нет, что Бруно чуть заметно качнул головой? И что это значит: он не услышал в речах туранцев нужного – или, наоборот, услышал, как они друг другу признаются в незнании того, кто сейчас бьется друг с другом у подножия песчаного холма?
