Глава 21
В полуобморочном состоянии, овладевшем Лизой после того, как ее швырнуло о землю, ей чудилось, что кто-то тащит ее, ухватив под мышки, подальше от новых волн, не желающих расставаться с жертвами своей злости. После мимолетного воспоминания о чем-то совсем недавнем на нее нахлынуло родное, давно забытое – сейчас придет мама, уложит ее в теплую постельку, поцелует в лобик, убаюкает, а потом она проснется совсем здоровая… Вот бы и умереть сейчас, в этих крепких, надежных объятиях, разом избавившись от всех бед и забот! Но обнимавшие Лизу руки уже безжалостно тормошили ее, вторгаясь в сладкое забытье.
– Лиза, Лиза, вставайте! – настойчиво требовал знакомый голос, звучавший где-то далеко-далеко, едва ли не в другой вселенной, и ей стоило изрядных усилий опознать в его владельце Левандовского.
С трудом она открыла глаза, сама не понимая, наяву ли видит представшее перед ней зрелище, или это галлюцинация, вызванная ударом о землю. Ослепительное сияние померкло, сменившись кроваво-огненным светом. Небо над морем полыхало пурпурными, алыми, радужными оттенками, словно в безумии восхода, случившегося не тогда и не там, где ему положено. Со стороны моря по-прежнему, как из печи, тянуло жаром, который мигом высушивал промокшую одежду.
– Поднимайтесь, Лиза, нужно уходить! – вновь поторопил ее Левандовский.
Лиза попробовала согнуть бессильно вытянутые на земле ноги, и ее пронзил панический ужас, когда она поняла, что не может ими пошевелить. Более того, она вовсе их не чувствовала, будто эти конечности, торчавшие из-под задравшегося подола, были кусками чужеродной материи, зачем-то приставленными к ее телу.
– Я не могу встать! – жалобно прошептала она, сама не зная, услышал ли ее спаситель. – Наверное, позвоночник сломан…
– Какая чепуха! – ответил тот, грубо ощупывая ее тело. – Ничего у вас не сломано! Давайте поднимайтесь!
Его ладонь собиралась подтолкнуть ее в мягкое место, чтобы поднять на ноги, но это намерение пресек резкий окрик:
– Убирайтесь отсюда! Считаю до пяти!
Бондаренко, возвышавшийся непомерно громадным силуэтом на фоне багрового неба, казался выходцем из преисподней. Одной рукой он держал за шиворот профессора, не давая ему свалиться, другой упирал ему в спину свою смертоносную трость, которую каким-то чудом не потерял даже в этом катаклизме. Чуть поодаль затуманенный взор Лизы заметил Зенкевича, который пытался встать на колени, очумело мотая головой.
Левандовский только усмехнулся:
– Нашли чем грозить!
– Нет, нет, Евгений, уходите! – прошептала Лиза, отталкивая его слабой рукой.
– Не бойтесь, Лиза, ничего он с профессором не сделает! – сказал летчик. – Тот ему живым нужен! Вставайте!
– Не могу… Ноги не слушаются! – твердила Лиза, сама не зная, что тому причиной – увечье или страх, парализующий движения. – Спасайтесь сами, все равно мне недолго осталось…
– Вы всех нас переживете! – оборвал он эти сетования и снова приподнял ее, намереваясь тащить вверх по склону. Лиза не делала ничего, чтобы ему помочь.
– Ну куда вы меня потащите?! – простонала она. – Все равно нам не справиться с его головорезами!
– Об этом не волнуйтесь! Господин шпион слишком торопился, даже оружие у убитых не отобрал!
– Я жду, полковник! – напомнил Бондаренко. – Как удачно вышло, что вы не дали моим людям сжечь лабораторию! Бомбы нет, так хоть бумаги профессора остались!
– Видите, – прошептала Лиза, – куда нам с ним тягаться! Уходите, Евгений, уходите! – Задрав голову в надежде напоследок еще раз увидеть его лицо, она пожала вялыми пальцами его руку. – Будьте счастливы, живите долго…
Руки летчика уложили ее на землю. Удалявшихся шагов Лиза даже не услышала, готовая утонуть под мягкой пеленой забвения, но этому не дал случиться грубый удар, едва не раскрошивший ей ребра.
– Встать! – проревел над ее головой голос. – Сейчас я вам сам все кости переломаю!
– Что вы делаете! – испуганно пискнула она, пробуя увернуться – заметив, впрочем, что вновь обрела нормальный слух, словно удар вышиб из ее ушей пробки ватной глухоты.
– А ну вставайте! – снова приказал Бондаренко.
Оказалось, что ее ноги все же не совсем утратили чувствительность – в этом Лизу убедил следующий удар носком ботинка, попавший ей в бедро.
Бондаренко нетерпеливо протянул к ней руку, и Лиза дернулась прочь, решив, что сейчас он схватит ее за волосы. Шпион больно вцепился ей в предплечье и рванул на себя, выворачивая ее руку из сустава. Лиза ожидала, что сейчас же снова рухнет на землю, но, паче чаяния, устояла на ногах. Очевидно, временный паралич был вызван контузией, и жуткая мысль о сломанном позвоночнике не имела под собой никаких оснований. Но облегчение мигом прошло, едва Лиза вновь оказалась лицом к лицу с Бондаренко. Тот утратил весь свой лоск, на его лбу пламенела кровоточащая царапина, руки были перепачканы грязью, в зрачках плясали отблески зарева, ноздри раздувались от ярости, а ледяные лучи, исходившие из его глаз, по-прежнему пронзали Лизу насквозь. Он замахнулся тростью и с оттяжкой хлестнул Лизу по груди, не защищенной даже тканью. Лиза, задохнувшаяся от боли и унижения, прижала ладонь к месту удара, пытаясь сжечь Бондаренко пылающим взглядом.
– Сейчас вы у меня за все ответите! – рявкнул бывший чекист. – Я же предупреждал, чтобы вы сидели тихо!
– Оставьте ее! – остановил его раздавшийся чуть поодаль голос. – Руки прочь!
Столь же стремительно, как в прошлый раз, из трости вылетело лезвие и кольнуло Лизу в грудь рядом с сердцем.
В полусотне шагов от них стоял Павел, для верности расставив ноги, и целился в Бондаренко из пистолета. Его рука дрожала, но голос звучал грозно.
– Павел, да вы скорее попадете в госпожу Тургеневу! – с издевкой отозвался шпион. – А она вам, должно быть, очень дорога? Отдайте пистолет!
И острие укололо Лизу еще сильнее. Она отчетливо представила себе, как блестящее жало впивается ей в тело меж ребер, но в этот момент так ненавидела своего мучителя, что закричала:
– Не слушайте его, Павел, стреляйте! Спасайте профессора!
Но Зенкевич уже колебался. А Бондаренко продолжил:
– Пистолет вы у кого-то из морячков отобрали? Так он же в воде побывал! Давайте его сюда, не будем терять времени! Ничего еще не кончилось! – И он многозначительно похлопал себя свободной рукой по карману измазанного, порванного пиджака.
– Тащите профессора к машине! – велел он пленникам, когда Павел наконец подчинился.
– Что же вы не стреляли? – упрекнула Лиза Зенкевича, когда они вместе наклонились над лежавшим профессором.
– Простите, Лиза! – оправдывался Павел. – Я не смог… Да я и оружия-то в руках никогда не держал!..
Кое-как поставив Аркадия Аристарховича на ноги, они повели его к «паккарду». Профессор все время оглядывался, не в силах отвести глаз от зрелища окутавшей горизонт багрово-дымной мути, в которой крутились какие-то вихри и потоки, и разбушевавшихся волн, волочивших и катавших меж камней, словно дохлую рыбину, завалившуюся на бок серую тушу подлодки. Губы профессора что-то беззвучно шептали, но в его глазах не было ужаса – в них светилось торжество.
