Лиза долго просидела в ванной, наблюдая в зеркале, как трепещет у нее на шее голубая жилка, словно та была последней ниточкой, привязывавшей ее к жизни. Наконец, кое-как свыкнувшись со своей внезапно обретенной смертностью, она оделась, открыла дверь и услышала в гостиной голос Холмского:
– Зинаида Андреевна, я пошел на должностное преступление, приведя Елизавету Дмитриевну к вам вместо того, чтобы арестовать ее и учинить ей допрос с пристрастием, и надеюсь, что вы пойдете мне навстречу. – И он прибавил с нажимом: – Тем более что вы тоже в этом заинтересованы.
– Так вот, Елизавета Дмитриевна, – сказал он при виде Лизы. – Думаю, что вам в интересах здоровья следовало бы сменить обстановку, развеяться где-нибудь за границей…
– Как же я попаду за границу? – удивилась Лиза.
– Думаю, нам с Зинаидой Андреевной удастся это устроить, – сказал Холмский, посмотрев на Зинаиду. Та молча кивнула. Но Лиза не сдавалась:
– Тут мои родные остаются. Я не могу их бросить в такое время!
– Елизавета Дмитриевна, вы опять за свое? – упрекнул ее Холмский. – Представьте себе, что будет, если вас схватят и казнят! Как им потом жить, имея в родственниках осужденную предательницу? Вы им сможете помочь только одним способом – немедленно покинув страну! Немножко пошумят, погрозят вам вслед кулаком, а потом все само собой затихнет – не до вас будет…
Лиза чувствовала, что он прав. Сколько дров она наломала, пытаясь помочь то Левандовскому, то дяде, и вот пожалуйста – допомогалась! Хватит умничать, пора уже довериться тем, кто явно лучше нее понимает, что к чему.
– Вы, милая, просто переутомились, – добавила Зинаида. – Вон какая бледная и худая! Вам нужно подкрепиться чем-нибудь да отоспаться – тогда и бодрости прибавится.
Отойдя к бару, она налила в стакан из первой попавшейся бутылки:
– Вот, держите пока. Тут, кстати, заходила утром ваша подруга, Скромнова, – сообщила она, – и все допытывалась, где вы да как вас найти. Хотела вас с собой увезти.
– Она здесь? – спросила Лиза без всякого вдохновения. Отрадно было узнать, что хоть Лидка не поверила в ее предательство. Но не о ней она сейчас хотела услышать.
– Уехала уже ваша Скромнова, наверное, – сказала Зинаида. – Это когда еще было… Да и я, видите, тоже эти края собралась покидать… Еще полчаса – и вы бы меня не застали…
– Ну, это вряд ли, – хмыкнул Холмский. – Так просто сейчас из Ялты не выбраться… Подождите до завтра, спокойно уедете.
– Теперь уж придется… – сказала Зинаида с усмешкой.
Лиза, заранее ни на что не надеясь, все же спросила:
– Скажите, вы о Евгении ничего не слышали?
– Нет, он с ночи не объявлялся. Боюсь огорчить вас, милая, но…
– Что?! – вскинулась Лиза.
– Говорили, что он отправился отражать налет на своем новом бомбовозе, – сказала Зинаида, осторожно подбирая слова, – а его сбили…
– Ах, нет, нет! – воскликнула Лиза. – То есть да, его в самом деле сбили, и прямо на моих глазах, но он уцелел! Мы с ним потом расстались, часов в восемь или девять, и где он может быть сейчас…
– Отрадно слышать! Цел, значит, наш орел… Что-то в глазах щиплет, – сообщила Зинаида, смахнув с ресницы слезинку, которой, может, там и не было. – От гари, вероятно…
– Как тут не плакать, – заметил Холмский, тоже получивший стакан, – если по всему городу архивы жгут! Не зря Дурново велел патрулям брать противогазы… Можно подумать, бог весть какие секреты в этих архивах хранились! Всех секретов-то было – сколько градоначальник наворовал! Но самого занятного вы, наверное, и не знаете! Едва до нашего мэра дошли вести о десанте, как он сразу же велел минировать и взрывать все городские учреждения. Как вам такое, а?
– Ничего себе… – промолвила Зинаида. – А он не боится получить по шее за такое самоуправство?
– Он больше боится, что война оставит его без доходов. Для чего, как вы думаете, он все это затеял? Для того чтобы врагу ничего не оставлять? Ни в коем разе! Чтобы потом раздавать подряды на восстановление. Да вот только сорвалась затея. На складах динамита не оказалось! Все поставки оплачены, все бумаги в порядке, а динамита нету! Так что и от казнокрадства порой бывает польза…
– Он вместо своих архивов лучше бы о снабжении подумал! – сказала Шахматова. – А то живем как в осаде! Подвоза не было, базар закрыт, лавки не работают! Даже не знаю, удастся ли обед заказать… Ну да авось нам что-нибудь соорудят из вчерашних объедков. Видели бы вы, чем мне завтракать пришлось!
– Кое-кто так и вовсе не завтракал… – сообщил Холмский.
– Алексей Трофимович, вы, конечно, останетесь на обед? – тут же спросила Зинаида.
– Непременно останусь, – заверил ее Холмский. – Теперь, пока Елизавета Дмитриевна не покинет страну, я от нее – ни ногой!
Зинаида кое-как дозвонилась до ресторана и после долгих переговоров на грани угроз и крика все же сумела заказать обед. Когда его доставили, она пригласила гостей в соседнюю комнату, приспособленную под столовую.
– Прошу к столу! Надеюсь, там гарь не очень чувствуется. Боюсь, что она меня вконец аппетита лишила.
Правда ли дело было в гари, от которой даже при закрытых окнах першило в горле, но и к Лизе аппетит так и не вернулся. Всякое желание есть пропадало, едва она вспоминала, как всего-то с час назад лежала голая на мостовой, и ее только что ногами не топтали. Казалось, что теперь ей до скончания века не забыть и вкус лужи на губах, и шероховатый асфальт, и унизительное чувство наготы и беззащитности, и плевки, обжигавшие лицо, и позор, терзающий душу… Она больше крошила в тарелку хлеб, чем пробовала яства, которыми ее потчевала Зинаида: раковый суп и нежнейшую черноморскую кефаль, – и лишь налегала на поданное к трапезе «Монтраше».
Зинаида усердно подливала ей, но Лиза даже не думала следить, не подсыпает ли та ей на этот раз что-нибудь: пусть травит ее своим вероналом сколько хочет – все легче будет… Ей снова и снова вспоминалось, как она стояла на коленях, перемазанная грязью, и кто-то требовал: «Пусть кается, дрянь!», на что другой голос отвечал: «Сдалось нам ее покаяние!» Вот бы Варвару Горобец туда, был бы кадр как раз для нее!.. Но ее уже нет, как нет и многих других, с кем судьба сталкивала Лизу со вчерашнего утра. Жорж, Горобец, Ковбасюк, татарин Мустафа, Хельмут, сам Бондаренко – кто-нибудь из них подозревал, что жить ему оставалось считаные часы? Потом и ее саму чуть не затянуло в этот Мальстрём смертей. А кто будет следующий? Зинаида, Холмский, Лида Грановская, может быть, Левандовский?..
Покончив с горячим и приступая к десерту – парфе из абрикосов, – Холмский заметил:
– Да у них на кухне и вправду много объедков скопилось, раз их поваров на такое меню хватило!
– Кефаль, наверное, на причале выловили, – сказала Зинаида. – Не представляю, где ее еще могли добыть! Все, переходим на рыбу да на семечки! Думаю, фуа-де-вё или артишоков в сухарях нам теперь долго не видать! Или будем, как наши нуво рюс, питаться этими ужасными суси, от которых у меня, пардон, сразу тошнота к горлу подступает!
