– Вот только попробуй! В клопа обращу! – заорал я, и лодочник, струхнув, застыл.
– Он убьёт тебя, лодочник! – вопили гадкие дети.
Придерживая шляпу, я прыгнул в лодку, не прекращая играть на свирели, и знаком разрешил лодочнику взяться за весло. Уговаривать того не пришлось, и мы начали удаляться от берега.
– Вы бы хоть сказали, господин волшебник, – бормотал лодочник. – Вы бы хоть намекнули как-то!
Шелестящий ковёр насекомых ссыпался за мной в холодную, едва не схваченную льдом реку. Поверх тараканов, клопов и блох неслись крысы, мыши и подхваченный заклинанием котёнок. Де Мейер внезапно вырос в моих глазах, ловко выцепив котёнка из мерзкого шествия. Мы удалялись от берега всё дальше и дальше, лодочник стоял на корме и орудовал веслом, периодически колотя самых плавучих крыс.
Похоже, я очистил от домашних вредителей весь квартал.
Надо было обойти все дома! Да хоть бы по золотому с каждого – мог бы полгода не работать.
Может, с бургомистром поговорить?
Нет, не выйдет. Бургомистр обратится к городскому волшебнику. Тот потребует от меня назвать использованные руны. И поймёт, что на всё действо я затратил не больше часа жизни.
Так что и цену мне предложат соответствующую.
Бросив мечты о неправедном богатстве, я опустил свирель. Некоторые отставшие крысы остановились, закружились на месте, пытаясь своим крошечным умишком понять, что они делают посреди реки. Часть, наверное, даже ухитрится выплыть. Крысы – они живучие, почти как люди.
Но к тому моменту течение унесёт их далеко вниз. В дом Де Мейера они уже не вернутся.
– Возвращайся, – велел я, и лодочник со вздохом начал разворачиваться.
А река кипела от пирующей рыбы, покрывалась кругами поклёвок. В Шпие водилось всякое, включая двухметровых сомов-лавочников, прозванных так за жадный нрав и подозреваемых в людоедстве. Так что даже самые крупные крысы одна за другой с писком исчезали под водой. Слетевшиеся чайки атаковали сверху добычу меньших размеров.
Дети собрались на берегу и кривлялись, изображая, что невидимая сила тащит их в воду.
Я засмеялся.
Лодочник тоже отпустил смешок. И сказал:
– Вы, господин волшебник, человек серьёзный, многое повидавший, а смеётесь-то как хорошо, будто ребёнок!
Я кивнул.
В Западных Княжествах редко встречались волшебники из Тёмной Империи, которые при седой бороде и двадцати лет не прожили на свете.
Де Мейер дождался меня на берегу. Обалдевший котёнок сидел у него на руках и пытался вылизываться.
– Подарите дочке, – сказал я. – У нас в народе считается, что чёрный кот, спасённый на берегу реки, приносит удачу и здоровье.
Если уж врёшь, то надо врать с уверенным видом и ссылаться на народные обычаи.
– Непременно, – сказал ростовщик. – Я впечатлён вашим искусством, мастер Грисар. Позволите ли вы сделать вам маленький подарок в придачу к честно заработанной плате, мастер Грисар?
– Позволю, – милостиво согласился я.
Ростовщик протянул мне карманные часы на серебряной цепочке.
– С часовой и минутной стрелкой, – сообщил он. – С заводом на целые сутки с гаком. Ваша профессия связана с большой потерей времени.
– Как и любая другая, – сказал я.
– Да. Но у вас это нагляднее. Вы ведь на самом деле молоды?
Я помолчал. Спросил:
– Почему вы так решили?
– Этого не видно, когда вы говорите, – сказал ростовщик. – Моя профессия требует знания людей, но даже я не понял. А вот когда вы стали играть… музыка – она открывает сердца.
Я промолчал.
– Удачи вам, мастер Грисар. И долгих лет жизни.
Ещё час назад я был уверен, что мы расстанемся с клиентом без особых симпатий. Но сейчас мы искренне пожали друг другу руки.
И я пошёл домой.
К Мире.
Руна пятнадцатая, Альгиз
В силу редкости частнопрактикующих магов профессия эта в Западных Княжествах прибыльна и уважаема. Мы с Мирой снимали хороший дом у реки, двухэтажный, с большим садом, а могли бы, пожалуй, и выкупить его в собственность.
Но мы до сих пор не понимали, собираемся ли остаться здесь навсегда.
Из Империи мы выбрались на удивление легко. Не пришлось больше тратить время на руну переноса – мы лишь меняли личины по несколько раз в день, превращаясь то в пару школяров, едущих на каникулы, то в бабушку с внучкой, то в пожилую семейную пару, путешествующую на воды. За неделю мы пересекли всю Империю, каждый миг ожидая, что нас схватят.
Ничего не случилось. К нам словно утратили интерес, хотя раньше повелитель не прощал гибели своих слуг.
Один лишь раз мы наткнулись на большой разъезд гвардейцев с регулятором во главе, расположившийся на постоялом дворе, куда мы неосторожно сунулись. Может, они и не нас искали, но я использовал рунный знак, отобранный у несчастного Эмира, и погрузил в сон весь посёлок. Мы даже спокойно отужинали, сидя среди храпящих гвардейцев, потом я залил на кухне очаг, чтобы не случилось пожара, и мы двинулись дальше.
Под видом братьев-близнецов, торговцев фарфором, мы пересекли границу с Западными Княжествами. Чем нелепее люди, тем меньше к ним подозрений, вот и приграничная стража, посмеиваясь, пропустила двух нелепых коробейников, везущих образцы товара: аляповатые чашки и чайники, настенные украшения и керамические свистульки. Всё это мы купили в ближайшем магазине и выкинули, едва переехав границу. Потом был путь через западные земли, пока мы не остановились в Низинном Княжестве, не самом большом, но едва ли не самом богатом. Заливные луга, мягкий климат, трудолюбивый прижимистый народ, не любящий конфликты, но и за свои интересы бьющийся насмерть – Низинное Княжество было одним из самых спокойных. Мы получили в княжеском правлении вид на проживание, патент на работу и подписали кучу бумаг, где клялись в добрых намерениях, порядочном поведении и обязательствах ежегодной уплаты налога.
Последнее, кажется, волновало чиновников больше всего.
Первый год жители на нас поглядывали искоса, здоровались через раз, в лавках улыбались скупо. Но мы жили тихо, по местным обычаям рано ложились спать и рано вставали, покупали всё у одних и тех же торговцев, перед местными праздниками Мира пекла пироги с рыбой, как тут было принято, а я вешал на деревья бумажные гирлянды и цветные фонарики.
Нас приняли.
В лавках улыбались и давали куски получше, нарезали сыр и выбирали масло посвежее. Соседская детвора перестала вечерами кидать камешки в окна. Садовник поинтересовался, какие цветы предпочитает госпожа, и следующей весной грядки у дома будто взорвались жёлтыми и оранжевыми тюльпанами.
