– Даже не будешь сопротивляться? – спросила Мирарек с любопытством.
Я и сам ещё этого не решил. Но теперь, подумав немного, твёрдо сказал:
– Нет, не буду. Если вы пощадите Сен – не буду.
– Честное слово, меня не радует то, что я вынуждена сделать, – сказала Мирарек, помолчав. – Хочешь чего-нибудь выпить? Что-то сказать?
– Когда изменённые Тёмного Властелина придут за вами, – ответил я, – вспомните, что вы сами это начали.
– Хорошо, – сказала волшебница. – Но, возможно, я сама приду за мелким гадёнышем. Он прогадал, у меня есть время подготовиться и подготовить своих изменённых.
Наверное, на моём лице что-то изменилось, потому что Мирарек сказала:
– Да нет же. Твою дочь я не трону. Её вообще не будет здесь.
Она встала, я тоже попытался встать – и понял, что не могу шевельнуться, что намертво прилип к стулу, будто сросся с ним воедино.
– Ты увидишь, – сказала Мирарек. – Я всё сделаю и объясню. Ты умрёшь спокойно, убедившись, что я держу своё слово.
Она развела руки – и между ними полыхнули руны.
Перт, Наудиз, Дагаз, Райдо, Йера, Гебо, Манназ…
Рунный мастер Мирарек оперировала семью рунами сразу!
То, что вообще считалось невозможным для человека!
Руны плыли, переплетались, истекали одна из другой, меркли и снова наливались силой – откуда она берёт это время, неужели из себя?
– Мне понадобится немного твоего времени, – небрежно сказала Мирарек. – Немного, пара месяцев, для наведения… заклинание в целом требует почти двадцать лет, у тебя столько нет…
Я наконец-то понял. Она взяла немного своего времени, а остальное давала ей крепость. Те самые секунды и минуты, которые отдавали маги, открывая замки и проходя в двери – все они копились тут и были в её полном распоряжении. Время втекало в неё, а потом направлялось в руны. Действие, тоже считавшееся невозможным, но много ли невозможного для мага её уровня?
– Вот так…
На краткий миг вместе с неслыханной семерной рунной фразой вспыхнула ещё одна руна – с медальона Акса Танри.
Волшебница могла работать сразу с двумя составными рунами!
У меня перехватило дыхание, по телу прошёл холод.
– Два месяца с небольшим, – сказала Мирарек, будто извиняясь. – Остальное возьму потом. Не так уж много и осталось-то у тебя, Грисар…
В воздухе пылала, извиваясь, гибкая широкая труба, сотканная из света. Один конец пылал фиолетово-синим, другой – тёмно-красным. Мирарек быстрыми движениями рук разворачивала трубу, словно направляла её куда-то, в ведомую лишь ей даль.
Она что, хочет зашвырнуть мою дочь на край света? Беспомощную семилетнюю девочку? Это её «сложный, но добрый способ»? Тварь!
Я попытался вызвать в памяти руну – хоть какую-то, хоть простейший Турс, но меня словно переклинило, я видел лишь руну Акса Танри… или лучше называть её руной Мирарек?
И ещё я видел, или мне это лишь мерещилось, как в закрытые застеклённые окна таращатся на нас страшные искажённые лица – полулюди, полуптицы…
– Изменённые! – крикнул я.
Мирарек вздрогнула. Выпустила трубу, я даже не понял, успела ли она завершить заклинание, повернулась. Труба исчезла, унеслась куда-то.
Стёкла зазвенели, осыпаясь осколками.
Чудовищные твари, полулюди-полуптицы, некоторые со львиными мордами, некоторые с когтистыми орлиными лапами, лезли внутрь. Длинные крылья путались в разбитых переплётах, их резали осколки стекла, но изменённые словно не замечали этого.
Из рук Мирарек ударили струи огня и кристаллы льда. Она не стала мудрить, использовала простейшую, но могучую магию.
Вот только изменённые ей не поддались. Огонь стекал с их шкур и перьев, льдинки осыпались или застревали в теле.
Распахнулись двери, ворвались охранники – те самые четверо, что привели меня. Огарда среди них не было. Я удостоился лишь короткого взгляда; сообразив, что я не опасен, кто-то из охранников просто сбил стул вместе со мной на пол – и четыре меча засверкали вокруг Мирарек, отгоняя нападающих. Я ворочался на полу, пытаясь отлепиться от стула и встать. Какая-то тварь взвыла, когда пылающее рунами лезвие меча глубоко рассекло её плоть, упала, забилась рядом в предсмертных конвульсиях. С могучего птичьего тела смотрело на меня перепуганное детское лицо. Взмах когтистой лапы распорол мне живот, хлынула кровь.
Как ни странно, это словно сняло заклятие. Проклятый стул отвалился. Скользя в собственной крови и прижимая живот ладонью, чувствуя под пальцами скользкие потроха, суча ногами, я отполз под стол, к стволу исполинского ясеня. Жёлтые огни мирно сияли над ясенем, по ветви, прямо над головой, ползла божья коровка, равнодушная к творящемуся вокруг. Маги и изменённые сражались насмерть, казалось, что сила Мирарек и отвага охранников берёт верх, но внезапно один из полулюдей-полуптиц встопорщил крылья – и встряхнул ими, нашпиговав сразу двоих магов острыми как кинжалы перьями. Через миг какой-то особо безжалостный удар Турса рассёк тварь на несколько частей, но ещё через секунду похожее на льва с крыльями создание откусило голову третьему магу.
Меня вдруг снова посетило предвиденье. Я понял, как погибнет четвёртый маг. Как десяток изменённых, умирающих, но рвущихся в бой, сомнут старую волшебницу и разорвут её в клочья. И как последние уцелевшие мимолётно прикончат меня, после чего сорвут злость на символическом древе, раздирая в щепки несчастный ясень. Как падёт крепость Рунного Древа и как запылает город, когда в него войдут войска Тёмного Властелина.
В голове вдруг всё прояснилось. Я встал, одной рукой держась за ветвь, другой по-прежнему зажимая вспоротое брюхо. В воздухе было столько магии, что умей я её использовать – мог бы и сам сжечь целый город. Но у меня было лишь моё время. Моё несчастное, короткое время, которого и так осталось немного.
Я вызвал руну Акса Танри (пусть её придумала Мирарек, но я уже привык называть её так). И швырнул в топку год своей жизни, зажигая рунную комбинацию с периферии, с жизни и смерти, в той последовательности, как придумал когда-то.
Сразу стало тихо.
Все взгляды обратились ко мне.
Тухнущие, умирающие взгляды.
Я почувствовал, как рана под моей рукой заживает, как срастается плоть и наполняется силой тело, будто из меня не вылилась пара пинт крови. Как крепнут мускулы и зрение становится острым.
Нет, я не стал моложе.
Но я стал куда сильнее и здоровее, чем был даже в молодости.
Отшвырнув, будто табуретку, полукружье стола, я прошёл мимо падающих и умирающих изменённых. Ткнул в грудь последнего охранника – его взгляд помутнел и померк, охранник рухнул. Остановился перед Мирарек.
Старая волшебница, держась за грудь и жадно хватая воздух, смотрела на меня. С неё стекала кровь, но, кажется, только её. Я чувствовал, как она выстраивает защитные руны.
