– Чур, я первая!
На рогатой вешалке в углу висело нечто зелено-золотое, воздушное, завернутое в прозрачный сетчатый чехол.
– Это Джоконда вчера привезла, – пояснил проследивший за моим взглядом Святозар. – Сказала, что если ты все-таки захочешь на бал пойти…
На вопросы сил не оставалось. Я юркнула в ванную и продолжила беседу уже минут через двадцать, освеженная душем и закутанная в махровый халат.
Пока я плескалась, лягух раздобыл завтрак – кружку янтарного чая и хрустящие тосты с медом.
– Так, говоришь, с утра Джоконда заходила? – я с аппетитом приступила к трапезе.
– После обеда, – покачал головой Святозар. – Как раз на вечерней зорьке пожаловала. Апельсинчиков принесла, шоколадок всяких…
– А ты ничего не попутал?
– Как можно? Часы вон – на стене висят. Ты храпела, я бдел, все по плану шло.
Я отхлебнула чаю:
– А день сегодня какой?
– Солнечный, – широко улыбнулся лягух. – И предпраздничный. А проспала ты, дева-птица, тридцать четыре часа без перерывов.
Понятно. Не удивительно, после такого-то стресса. Последнее что я помнила – холодную металлическую полку под щекой и не менее холодный бородавчатый бок своего спутника. Значит, я подслушивала разговор своего парня с принцем, потом отключилась, сейчас вот – обратно включилась. А что в этом промежутке произошло?
– Я что, правда храплю во сне? – задала я самый важный вопрос.
Лягух растянул рот. Улыбка у него была хорошая – светлая. От васильковых глаз сразу побежали дорожки гусиных лапок, что делало лицо Святозара одновременно старше и симпатичнее.
– Бормочешь ты в основном, про дела свои девичьи откровенничаешь.
– Например?
– Ну, я теперь знаю, почему принцу Лета тебя запрещено по имени называть. А также почему ты о том своему жениху не рассказала.
Я густо покраснела:
– Врешь!
– Больно надо. Мне такую душещипательную историю ни в жизнь не сочинить. Значит, все дело у вас в том, что твоя вторая ипостась очень не к тому красавчику благоволит. И когда ты первый раз обернулась…
Я закрыла глаза, чтоб сдержать слезы стыда и раскаяния. Был в моей жизни эпизод, о котором я с большим удовольствием забыла бы. Но в моих ушах уже ритмично бились о золотистые берега волшебные воды Арканкама, а ноздри наполнились свежим хвойным запахом. Я лежала у костра, закутанная в плащ Эмбера, обнаженные груди холодил металл амулета. А я… Больше всего я тогда испугалась, что все уже произошло, когда я в полусне была. Поцелуи были такими горячими, а его руки такими нежными… Я гортанно стонала, изгибаясь…
– Даш-ша…
От его шепота по позвоночнику прошла дрожь.
– Даша, сними амулет! Я хочу…
– Да…
Уж не знаю, что меня тогда остановило. Остатки совести? Любовь к другому мужчине? Пронзительный визг Пака, донесшийся с пляжа?
Я оттолкнула принца, вскочила, заполошно стягивая на груди плащ. Амулет был при мне, значит, ничего непоправимого не произошло.
– Даша!
– Заткнись! – заорала я, давя стон. – Не смей! Слышишь, никогда больше не смей называть меня по имени!
Магия искрилась в воздухе, придавая силу моим словам, моему волшебному голосу. Эмбер тоже был раздет, его обнаженная кожа блестела на солнце, напоминая то ли мрамор, то ли полированную поверхность ледяной скульптуры. Он тяжело дышал, глядя на меня остановившимся взглядом золотистых тигриных глаз.
– Ты отвергаешь меня? Сейчас?
– Я люблю другого! Понимаешь? Люблю. И это не случайный всплеск гормонов, не интрижка на полчаса, и не любопытство.
Эмбер ничего не ответил, молча оделся, разыскав на земле свою одежду, и, не оглядываясь, ушел в сторону моря. Через час я передала амулет Анне, которая должна была отправиться с ним в резиденцию Лета. Больше я Эмбера не видела, до того момента, пока он не появился здесь, в Энске.
Воспоминания отозвались болью в груди, я жадными глотками допила чай.
Я никогда никому об этом не рассказывала, даже Ларсу. Особенно Ларсу. Признаться любимому, что я чуть было ему не изменила? Прикрываться желаниями своей другой ипостаси? Нет, это было слишком унизительно.
Только то, что знают двое, рано или поздно узнают и остальные.
Я хитро улыбнулась Святозару и вытянула губы трубочкой.
– Ты чего это? – испугался лягух.
– Целоваться будем, – сахарно пояснила я. – Ты обратишься, а я твою тушку в лабораторию сдам, для опытов.
– За что? – детинушка завозился в кресле, подтягивая ноги к груди и скрестив руки в защитном жесте. – Я никому ни полсловечка не скажу, ежели ты этого опасаешься. Мне ваши дела амурные не интересны.
– Клянешься?
Волшебства во мне, конечно, не так много, но уж магическую клятву оформить хватит.
– Чем пожелаешь!
– Жизнью! – кровожадно потребовала я. – И здоровьем, и памятью!
– Клянусь! – изо рта лягуха вырвалось облачко золотистого пара. – Теперь довольна?
– Ага, – я подобрала с тарелки последние крошки и откинулась на подушку. – Ты теперь носитель моей самой страшной тайны. Так что не подведи.
– Не о том кручинишься, – Святозар, почувствовав себя в безопасности, вытянул ноги. – Если ты каждую ночь такие истории выдаешь, рано или поздно твой во всех отношениях положительный парень все сам узнает. Я так понял, принц его освободил, значит, скоро у тебя будут утехи всяческие, после которых тот самый опасный для твоих тайн сон последует.
Точно! Как я могла забыть? Ларс свободен, значит…
Я опять покраснела, теперь от предвкушения.
– Не твоя печаль.
– Ну раз дела твои сердечные мы обсудили… – начал Святозар.
– Стоп, – я похолодела от пришедшей в голову мысли. – Я отключилась во время их разговора?
– Ну да.
– И чего я не слышала?
– Да ничего особенного. Они еще про бал сегодняшний поговорили, а потом разошлись. Ларс твой дверь с петель ногой снес и ушел. А принц в другую сторону отправился. Кстати, я так понял, туфельки фейриские помогают ему знать, где именно ты находишься, поэтому твой зарок босоножия как нельзя кстати пришелся.
– А потом?
– Ну я подождал еще пару минуточек для надежности, а потом тебя в палату отнес. Кстати, ты не такая уж тяжелая оказалась.
– Прямо в лягушачьей ипостаси отнес?
– Зачем? Я сначала тебя поцеловал, обернулся…
Я нахмурилась:
– Ты целовал бесчувственную женщину? Знаешь, как это называется?
