ОСВОБОЖДЕНИЕ ЭСТОНИИ
Наша машина нуждалась в ремонте, и дальше к Тарту пришлось добираться на танке. Разместились на трансмиссии, над дизелями. Я пригрелся и уснул. Проснулся, когда уже прибыли на место и заглушили двигатели. Обратил внимание, что товарищи вокруг чем-то возбуждены. Спросил, что произошло. Они удивились: «А ты что, не слышал?». Оказалось, что во время переправы танков через реку Эмайыги противник обрушил на нас сильнейший артиллерийский огонь. Ребята натерпелись страху, а я все благополучно проспал.
Тарту оказался небольшим городком, с домами в два-три этажа. В одном из них мы и остановились. Гуляли по городу. Забрели в знаменитый Дерптский университет. На вид он не произвел сильного впечатления, но я знал, что среди его воспитанников много выдающихся людей.
Танки сосредоточились на окраине города, на кладбище. Накануне наступления замполит майор Смирнов решил тут же, на кладбище, провести в первой роте политбеседу. Поздним вечером, практически в темноте, он рассадил экипажи на могильных холмиках и стал накачивать танкистов призывами смело идти вперед и крепко бить врага. И это в сентябре 1944 года, когда и так все рвались вперед. Во время политбеседы по кладбищу ударила немецкая артиллерия. Случайно или помог корректировщик, но огонь оказался точным. Почти вся рота была выведена из строя. Погиб ротный — старший лейтенант, армянин. Особенно все переживали гибель помпотеха роты старшего лейтенанта Анатолия Полюткина. Когда-то он был механиком-водителем у командира танковой бригады Баранова. Впоследствии Баранов стал командующим бронетанковыми войсками Ленфронта. Полюткин же с момента основания нашей части служил механиком-водителем танка командира полка. Вся грудь его была в орденах. Под Выборгом командующий генерал-лейтенант Баранов заехал к нам в расположение. В беседе с Примаченко поинтересовался, как дела у Полюткина. Узнав от майора, что его бывший водитель все так же остается на прежней должности, генерал удивился и заметил, что пора бы уже перевести Анатолия на новое место. На вопрос командира полка: «А куда же его перевести?», — Баранов предложил: «А хотя бы помпотехом роты. Все спокойнее будет». И Анатолия перевели. Он был очень доволен. Когда мы спрашивали его: «Как дела?», — Полюткин радостно отвечал: «Что вы, ребята! Не жизнь, а малина!». От помпотеха требовалось, чтобы танки роты были на ходу и обеспечены запчастями. Свои обязанности Полюткин прекрасно выполнял. А тут не повезло. Во время обстрела на кладбище осколок попал Анатолию в голову.
После обстрела приступили к комплектованию новых экипажей, взамен вышедших из строя. Заряжающих, а все они должны были уметь водить танк, сажали механиками-водителями или командирами орудий. Радиомастеров — радистами. Командира взвода автоматчиков назначили командиром танка.
Утром, после артподготовки, полк пошел в наступление. Мы стояли на бугре около трехэтажного дома и смотрели на уходившие в атаку машины. Вдруг над нашими головами просвистели пули и со стены дома посыпалась штукатурка. Пулеметная очередь была из нашего танка. То ли танкист потерял ориентировку, в бою такое случалось, то ли радист-пулеметчик случайно нажал на спуск, но мы сразу же убрались с бугра.
Наступление шло удачно, и в полдень наша машина двинулись следом. Остановились у железнодорожного разъезда. Кто-то из ребят заглянул в сарай и обнаружил там двух небольших поросят. Решили одного пристрелить. Трунов встал в дверях и выстрелил в поросенка из нагана. Раненный поросенок бросился из сарая, и Володька, отпрянув назад, упал на землю. Под общий смех он поднялся и все же пристрелил поросенка. Развели костер, сварили мясо в котелках. На угощение пришли и начштаба Брюквин, начсвязи Тимофеев, и комвзвода Никифоров. Когда покончили с первым поросенком, принялись за второго. Вареное мясо оказалось слишком жирным, и второго порося решили поджарить. Когда мясо было готово, снова пригласили командиров.
Во время атаки один из наших танков подорвался на фугасе. Взрывом вырвало днище. Машина загорелась. Командир и заряжающий были убиты сразу. Раненный артиллерист выскочил из башни, но тут же был застрелен. Механик и радист пытались открыть свой люк, но люк заклинило развернутой башней. Сзади в машине бушевало пламя. Радист, переведенный из радиомастеров, глядя на пламя, не знал что делать. Механик, надвинув на глаза шлем, бросился через пламя в открытый башенный люк. Испугавшись остаться в одиночестве, радист кинулся за ним. Выбрались они довольно благополучно, получив лишь небольшие ожоги. Только радист, не разобравшись, побежал в сторону немцев. Хорошо, находившиеся на переднем крае пехотинцы перехватили его и растолковали, где свои и куда надо идти.
Сменив КП, развернули рацию недалеко от леса. Уже вышли на связь, когда со стороны леса послышалась автоматная стрельба. Начальник штаба Брюквин приказал всем свободным бойцам занять круговую оборону. Мы взяли оружие и залегли перед машиной. Володин залез в кабину, завел мотор и прогревал его, готовый в любую минуту умчаться с поля боя. В скором времени стрельба стихла. Прорвавшихся немцев уничтожили. Мы подошли к Володину и спросили, куда это он собрался ехать, когда на крыше машины находится развернутая антенна. Шофер ответил, что его не остановила бы ни антенна, ни кювет, и единственное, что его удержало, так это то, что вместе с нами находится начальник штаба полка.
Между боями была передышка. Радист командира полка Смирнов передал, что они разжились трофеями и готовы поделиться с нами. Мы доложили об этом начальнику штаба. Брюквин вспомнил, что у него как раз дело к командиру полка. Танкисты стояли недалеко от нас, на перекрестке дорог. Оставив машину, пошли к танкам. Брюквин разговаривал с командиром полка Примаченко, а мы беседовали с его экипажем. Смирнов сказал, что раздобыл мед и хочет нас угостить, но в это время вокруг начали рваться снаряды. Экипажи запрыгнули в свои машины и захлопнули люки, а мы нырнули между гусениц и залегли под танком, стараясь укрыться за катками. Сквозь отверстия в катке хорошо были видны вспышки от разрывов, ложившихся рядом с танками. Когда обстрел затих, услышали голос Брюквина: «Народ, на машину!». Побежали к радиостанции. Володин уже ревел мотором. Едва успели вскочить в фургон, как Володин дал полный газ, и мы помчались подальше от этого места. В раскрытую дверь машины мы увидели новые вспышки разрывов в расположении нашего полка.
Остановились на хуторе. Рядом находились танкисты, ожидавшие, пока саперы наведут переправу через речку. Хозяев на хуторе не было. Мы зашли в дом. Внутри все было в целости. Заглянули в шкаф, набитый платьями, нам они были ни к чему. Прошли в огород. Надергали моркови. Во дворе дома раздались выстрелы. Это автоматчики, забив двух свиней, расстреливали бегавших по двору кур. Одну свинью автоматчики решили отдать на кухню, а вторую уже собирались опалить, но заметили идущих из леса людей. Домой возвращались хозяин хутора с женой и двумя взрослыми сыновьями. Навстречу им вышел начальник особого отдела. Стал выяснять, что они за люди и куда направляются. Эстонцы объяснили, что скрывались в лесу от немцев и теперь возвращаются домой. Автоматчики, пользуясь паузой, быстро загрузили туши свиней в машину и уехали. Эстонец попросил офицера дать разрешение хозяйке осмотреть усадьбу. Ей разрешили. Через некоторое время хозяйка вернулась и стала что-то возбужденно говорить по-эстонски. Начальник особого отдела поинтересовался, что она хочет. Оказалось, хозяйка жаловалась, что немцы все в доме перевернули и уничтожили всю скотину. Особист посочувствовал хуторянам, заметив, что немцы злейшие враги русского и эстонского народа. После этого эстонцам разрешили пройти в дом.
