Подъехала «полуторка» с тремя бочками в кузове. Из кабины вылез водитель — старший лейтенант. Вернувшись с КПП, он увидел, что кузов его машины весь набит пассажирами. Офицер начал возмущаться и гнать нас. Он кричал, что «полуторка» и так перегружена. Но мы уже успели потрогать бочки и знали, что они пустые. Убедившись, что с нами все равно ничего не сделать, старший лейтенант махнул рукой: «Ну, ладно, что случится — я не отвечаю». «Чего там случится, — засмеялись мы. — Валяй, гони!» И водитель погнал.
Я уже упоминал, что дороги в Эстонии прекрасные, но очень извилистые. Они подходили к каждому хутору. Машина мчалась с ветерком. Пассажиры разместились, кто как мог. Я и еще двое сидели на бочках. Остальные расположились на полу кузова. На одном из крутых поворотов машина качнулась. Я почувствовал, как отрываюсь от бочки и лечу. Приземлился, уткнувшись лицом в рыхлую землю вспаханного поля. При падении ноги подбросило так, что в пояснице что-то щелкнуло. Я поднял голову. На поле на боку лежала «полуторка». Рядом валялись ее пассажиры. По некоторым из них перекатывались бочки. Молоденький, тоненький младший лейтенант, отброшенный дальше всех, вскочил и побежал от машины. Поднявшись на ноги, я первым делом засунул в рот палец и стал выковыривать набившуюся землю. Из кабины выбрался водитель. Он стал просить помочь быстрее поднять машину, чтобы не дать вылиться бензину. Мы подбежали к машине и неожиданно легко подняли «полуторку», и поставили ее на колеса.
Осмотрелись. Серьезно пострадал лишь солдат с перевязанной рукой. Он неудачно спланировал и уткнулся раненой рукой в землю. В автомобиле повреждений было больше. Кабину прижало к кузову. Был пробит радиатор. Погнуты тяги. Водитель умолял не бросать его, просил помочь восстановить машину, обещал довезти до места. Мы бы и рады были его бросить, но ехать все равно было не на чем. Других машин на дороге не было. Пришлось ремонтировать нашу. Мылом замазали радиатор. Сходили на ближайший хутор за водой. Выровняли кабину. Отрихтовали тяги. Наконец завели мотор, погрузили бочки. Строго предупредили водителя, чтобы больше не гнал и вел машину осторожно. Поехали. Если на повороте «полуторка» слегка качалась, то нам уже казалось, что мы опять переворачиваемся. Пассажиры сразу стучали по крыше кабины. Старший лейтенант убеждал, что и так едет очень аккуратно. Наконец выбрались с проселочной дороги на большое шоссе. «Полуторка» поворачивала налево, а нам с танкистом надо было направо. Пересели на другую машину. Через несколько километров я сошел и, закинув за спину вещмешок с продуктами, зашагал проселками. Проходя мимо маленького хутора, решил напиться. Заглянул в дом. В комнате сидели эстонцы, муж с женой. Я поздоровался: «Тере, тере». Попросил воды. Те не поняли. Жестами показал им, что хочу пить, сказал: «Буль, буль, буль», но они все равно делали вид, что не понимают. Тогда, махнув рукой, я подошел к колодцу и, зачерпнув воды, стал пить прямо из ведра. Тут же из дома выбежали хозяева, неся в руках ковшик и кружку. Напившись, пошел дальше. К вечеру добрался до своих.
Механик Василий все еще хворал. Остальные члены экипажа готовились к извлечению танка из ямы. Из хутора к нам в гости пришел старик. Осмотревшись, подошел строевым шагом и, приложив руку к виску, громко крикнул: «Здравия желаю, ваше высокоблагородие». Мы удивились: «Ты что это, дед?». Оказалось, он вспомнил, как рапортовал еще в царской армии. Утром, поручив механику готовить завтрак, продолжили работу. В лесу в штабелях лежали дрова. Поленья длиной около метра. Принесли их к танку. Подкопав под гусеницу у ведущего колеса, подложили бревна, а откос ямы укрепили поленьями. Приволокли от моста балки. Уложили их на участок от ямы до дороги. После нескольких попыток гусеница зацепилась за бревна. Это уже был успех. Решили прервать работу и позавтракать.
Механик Василий постарался на славу! На плащ-палатке стоял большой самодельный противень с молодой картошкой, зажаренной на сале. Картошки практически не было видно, она тонула в растопленном жире. Возле бутыли с медом возвышалась гора блинов. В стороне стояло ведро с молоком. Умывшись в ручье, мы, как были в рабочем виде, без ремней и пилоток, с расстегнутыми воротниками, так и сели завтракать. Только приступили к еде, как к нам подъехала легковая машина «Эмка», производства Горьковского завода имени Молотова. Из машины вылезли недавно прибывший в нашу часть помпотех и парторг полка. Мы встали. Командир экипажа подошел к начальству с рапортом. Помпотех подозвал еще механика-водителя и начал ругаться: «Почему посадили машину? Почему до сих пор не вытащили?». Парторг в это время подошел к нам и стал беседовать. Услыхав слова помпотеха, что если бы нам не выдавали продукты, то мы бы давно вылезли из ямы, парторг рассмеялся: «Майор, иди-ка сюда». Когда тот подошел, парторг указал ему на наш стол и сказал, что мы не только не умрем с голоду, но еще и других сможем накормить. Мы пригласили начальство к столу. Выпив по кружке молока, офицеры от остального угощения отказались и уже спокойно сказали, что тягач прислать нет возможности, поэтому надо вытаскивать машину своими силами. Осмотрев место аварии, они остались довольны. И действительно, вид проделанной работы производил впечатление. Огромная яма, горы земли, разбросанные бревна и уложенные балки. Пожелав успеха, начальство уехало. Позавтракав, мы вернулись к яме.
Дело пошло. Танк ревел. Мы постоянно восстанавливали разрушаемый гусеницами бревенчатый настил, и машина все больше и больше вылезала из ямы. Наконец гусеницы полностью легли на балки, и уже по ним танк вышел на дорогу. Я взглянул в яму, и стало страшно, такая она была огромная. Мы собрали свои вещи, завели машину и поехали на хутор.
Все хуторяне вышли на улицу, окружили танк и восхищались его размерами и мощью. Мы решили в этот день передохнуть. Местные жители копали картошку. Мы взялись им помогать. Двое из нас вели под уздцы лошадь, а один сзади управлял сохой. Следом за нами шли две хозяйские дочки и собирали выкопанный картофель. Поначалу все шло хорошо. Мы уже вскрыли большую часть поля, но слишком увлеклись. Разогнали лошадь. Соха ударилась о камень и рассыпалась. Мы расстроились. Подошел старый воин, что отдавал нам честь, покачал головой. «Ладно, — сказал, — потом отремонтирую».
Вечером устроили салют. Чтобы почистить пушку, пару раз выстрелили из нее в сторону леса. Потом запустили несколько ракет, что с восторгом было встречено эстонцами. Ночевали в танке. Утром позавтракали и, попрощавшись с хозяевами, двинулись в путь. К обеду были уже в части.
Полк остановился в маленьком городишке Сууре-Яани. Здесь я попрощался со своими товарищами по экипажу, с которыми уже успел сродниться, и вернулся на радиостанцию. Трунов возвратился на пару дней раньше. Встретились мы все вместе на радиостанции так, как будто и не было недельного расставания.
На другой день ребята собрались в поход. Позвали и меня. За старшего был Михаил Васенин. Мы вышли из города и направились к большому дому, стоявшему на отшибе, на холме. Подошли, постучали. Вышла хозяйка. Мишка сказал несколько слов, которые мы знали по-эстонски: «Айне сига. Айне пийма» — «Давай сала, давай молока». Хозяйка впустила нас в дом, повела на кухню. Когда шли по коридору, приоткрылась дверь, из нее выглянул мужчина, и дверь тут же закрылась. На кухне мы уселись на лавку за большим столом из строганых досок. Хозяйка вышла и через несколько минут принесла тарелку с хлебом и кусками ветчины. После того как с ветчиной было покончено, женщина принесла крынку молока. Мы выпили молоко и, поблагодарив хозяйку, пошли обратно. По дороге Мишка спросил, что это мы ели. Ему объяснили, что это копченая свинина. Он сказал, что она ему очень понравилась и теперь всегда надо будет такую просить. Но больше в этот дом нам не пришлось ходить. Через день нас перебросили в город Тапа.
