Малыши проголодались и стали капризничать. Старания мам успокоить детей не имели успеха, верно, оттого, что взрослых охватило безнадежное отчаяние.
Неподалеку от осажденной пещеры, на холме, поросшем сосняком и кустарником, сидел Блик Булава. Ни сном ни духом лисы не ведали, что он за ними наблюдает. Дождь лил как из ведра и ручьями стекал с зеленого, накинутого поверх головы барсука плаща. То и дело поглядывал Блик сквозь пелену ливня на пасмурное небо, надеясь узреть знакомый силуэт Скарлета, но сокол все не появлялся, и барсук в очередной раз опускал могучую голову на рукоять булавы. Много сил и времени потратил Блик на то, чтобы превратить грабовую дубину в оружие, которому предстояло служить ему всю жизнь. Рукоять он туго обмотал бечевой, связав ее на конце большой петлей, чтобы булаву можно было носить за плечом, остальную часть дубины он обжег, промаслил и гладко обстругал, а в круглый набалдашник воткнул наконечники стрел и копий. Только у Блика хватало сил и ловкости владеть таким страшным оружием.
Скарлет тоже заметил лисиц. Он взлетел ввысь, дабы не попасться им на глаза, и тихо приземлился рядом с Бликом.
— Милый Скарлет, что слышно о Сварте Шестикогте? — осведомился барсук, не сводя глаз с сидящих внизу лисиц.
Чтобы укрыться от дождя, сокол юркнул под плащ Блика.
— Третьего дня он отправился на восток. Верно, ряды его сильно поредели, поэтому следовать за нами он не рискнул.
Блик по-прежнему не отрываясь следил за лисами.
— Похоже, ты прав, но сломанная лапа не даст ему нас забыть. Наверняка он вновь заявится с мощным подкреплением. Может, подождем его здесь?
Острый соколиный глаз нацелился на лис.
— А эти-то чего там забыли?
Блик указал лапой на вход в пещеру:
— Думаю, они подстерегают добычу. Убивать я их не буду, а вот хороший урок никогда не повредит. Послушай, друг, чтобы мне их не спугнуть, спустись к ним сам и вразуми.
Лисы вконец извелись от ожидания и от нечего делать стали забрасывать вход пещеры камнями и кричать:
— А ну, выметайтесь оттуда, глупые твари!
— Считаю до десяти, и мы идем за вами. Раз! Как раз в этот момент Скарлет преградил им путь к пещере:
— Криии! Прочь отсюда!
Старый лис сохранял невозмутимый вид.
— Кто ты такой и какого лешего приперся? — презрительно процедил он.
— Не важно, кто я, — ответил сокол с нескрываемым отвращением. — Я тут, чтобы передать вам: проваливайте отсюда подобру-поздорову. Иначе завтрашнего дня не видать вам как собственных ушей.
— Да он нам мозги пудрит! — небрежно бросила лисица. — Он тут один. Гоните его вон!
Но не успели они и глазом моргнуть, как в воздухе просвистела булава и воткнулась в мокрую землю. Услышав громовой голос, лисья банда застыла столбом.
— Не двигаться — убью! Эулалиаааааа!
Лисы оторопело уставились на мчавшегося к ним с горы чудовищных размеров барсука. С оглушительным криком он сиганул с огромной скалы и приземлился прямо посреди них.
— Я Блик Булава!
Наслышанные о нем звери от страха припали к земле.
— Пойди глянь, кто живет в пещере, — обратился Блик к Скарлету, — и скажи, что они спасены.
Высунув нос в амбразуру мебельной баррикады, Лули, жена Бруфа, воскликнула:
— Урр, так это ж сокол.
— Сокол, говоррришь? — спросонья подхватил дядюшка Блун. — Погоди, вот сейчас возьму свою палку и как… это самое… отлуплю его!
Тори вскарабкался наверх и выкрикнул:
— Этого только не хватало: сперва лисы, теперь сокол! Кого принесет еще? Что, дружок, видать, ты тоже на нас глаз положил?
— Нет, что вы, — принялся разуверять их Скарлет, — не собираюсь я вас есть, я ваш друг. Вы слыхали что-нибудь о Блике Булаве?
— Блик Булава, говоришь? — На сей раз из-за мебели торчала острая мордочка Милы, жены Тори. — Как же, слыхали. Говорят, он великий воин. Так он здесь? Буду рада с ним познакомиться.
Не так-то просто оказалось убедить дядюшку Блуна и тетушку Умму выйти из дому, зато малышей уговаривать не пришлось: легендарный боец барсук не вызывал у них ни малейшего страха. А лисы, все это время находившиеся под прицелом свирепого взгляда Скарлета, боялись даже морды оторвать от грязной земли. Осмелевший дядюшка Блун все же вышел и тут же принялся палкой дубасить лисиц.
— Урр, дядюшка, уважаемый Блик, чай, сам решит, что делать с негодяями! — вырвав у старика палку, произнес Бруф.
Тори поведал своим спасителям, каким страданиям подвергли их лисицы. Блик слушал и с умилением поглядывал на маленьких кротят, которые лакали дождевую воду у него из лапы. Наконец он схватил дубину и, подмигнув Скарлету, произнес:
— Прежде чем вынести приговор злодеям, я хочу взглянуть в их гнусные морды.
Чумазые лисицы разом взвыли и затрепетали от страха.
— Значит, это вы мучили детей и стариков, вы преследовали беззащитных? Что скажете в свою защиту?
Старый лис открыл было рот, но удар соколиного крыла лишил его дара речи. Скарлет туго знал свое дело. Со страшным видом он взлетал вверх и пикировал вниз.
— Блик, — обратился он наконец к барсуку, — мерзавцам даже сказать нечего. Считаю, что они злодеи и наши враги. Надо предать их смерти.
— Пощади нас, мы ничего дурного не хотели! — в один голос жалобно завопила лисья банда, уткнувшись носами в мокрую землю.
Скарлет подмигнул Блику, тот взял дубину и медленно завертел ею в лапе, размышляя вслух:
— Хмм, если прикончить их прямо здесь, пожалуй, это огорчит малышей, к тому же придется копать яму и хоронить трупы… — Блик подмигнул Тори, который схватил его мысль на лету. — Что скажешь на это? Страдала-то твоя семья.
С печальным видом Тори Лингл вышагивал по загривкам лисиц, прижимая их морды к земле:
— Может, завести их куда-нибудь подальше и там укокошить? Чего с ними церемониться? Впрочем, дело твое, Блик.
Лисий вой стал просто невыносим, и Блик был вынужден цыкнуть, чтобы те замолкли. Потом он достал крупный лист лилии и, слегка надорвав его с краю, сложил вдвое, поместил между лап, вставил в рот и свистнул.
— А у тебя так выйдет? — как бы невзначай поинтересовался он, передавая лист Тори Линглу.
У ежа звук вышел еще громче.
— В молодости я обожал делать свистульки из листков. А почему ты спрашиваешь?
Вместо ответа барсук повернулся к лисам и строго сказал:
— Отныне у каждой доброй зверюшки будет при себе такой листок. В случае опасности свист услышит сокол или другие птицы. И тогда вам несдобровать. А теперь убирайтесь на север и, коль вздумаете вернуться, пеняйте на себя. Мне сообщат об этом те, кому вы угрожали, и я, Блик, торжественно клянусь своей булавой, что отыщу вас и больше не ждите от меня пощады. Ясно?
