— А из чего он, этот Скоромный Пирог? — поинтересовалась Алиса.
— О, в нём, сударыня-с, огромное количество замечательных ингредиентов-с! — последовал ответ. — Патока, хрен-с с горчицей, полбутылки рыбьего жира-с, с десяток-с гвоздей да фунт изюма.
— Звучит не очень-то привлекательно, — с сомнением покачала головой Алиса.
— Н-да-с, — скрепя сердце согласился Лягва, — не слишком-с благозвучно. Однако, знаете ли, в еде важнее вкус, чем звук-с.
— Вероятно, вы правы, — тактично ответила Алиса. — Но сегодня мне хочется чего-то другого. И я никак не могу решить чего.
— В таком случае, позвольте-с, я принесу вам чайку-с, — предложил Лягва. — Целый чайник-с свеженького теплохладненького чайку-с.
— Очень мило с вашей стороны, — кивнула Алиса, — только, пожалуйста, пусть он будет не слишком теплохладненъким. — (Дело в том, что она больше всего любила чай горячий, дымящийся.) Однако Лягва, похоже, не услышав просьбы, ускакал.
Алисе уже приходилось бывать в деревенских харчевнях, но впервые она сама делала заказ, и чувствовать себя взрослой было очень приятно. Единственное, что её огорчало, это пятна на меню — они явно не стояли на месте, они ползали и даже перебегали с места на место, а едва она находила местечко почище и пыталась прочесть написанное, как тут же на нём появлялось пятно, которого только что даже и рядом не было. Чаще всего пятно закрывало собой самое важное: название блюда и способ его приготовления ещё как-то разобрать удавалось, зато ингредиенты-с, о которых говорил Лягва, всякий раз оказывались под пятном.
Изучение меню очень скоро привело её в уныние, и когда она совсем пала духом, чей-то голос где-то рядом произнёс:
— Ни в коем случае, душенька, не заказывай устриц.
Алиса огляделась по сторонам, посмотрела вверх, заглянула под стол, но никого не заметила. И осталась бы эта тайна тайной, если бы голос не произнёс похоронным тоном:
— Мною были заказаны устрицы — и посмотри, что со мною сталось!
— С удовольствием посмотрела бы, — обратилась Алиса к пустому стулу напротив, откуда как будто и доносился голос, — да только никак не могу вас увидеть.
Едва она произнесла эти слова, как раздался странный шершаво-ползучий звук, и огромная змея медленно развернула перед ней свои кольца: сначала на скатерть легла плоская гладкая голова и уставилась на Алису маленькими грустными глазками; потом появилась верхняя половина тела, и Алиса заметила белую льняную салфетку, повязанную вокруг змеиной… ммм… в общем, чуть пониже головы. Алиса в страхе отпрянула. Вообще-то она не очень боялась змей, и кроме того, эта змея только на первый взгляд показалась огромной, а на самом деле была просто не слишком маленькой; но, с другой стороны, она могла оказаться Очковой Коброй, потому что носила очки, или Гремучей Змеёй, потому что на кончике хвоста имела погремушку, однако Алиса решила, что безопасней всего считать её Ужом.
— Не бойся, — сказала змея, которая, возможно, была Ужом, — я не причиню тебе зла.
— Ну, я почти уверена, что вы не хотите меня укусить, — осмелилась заметить Алиса, которая, невзирая на возможные последствия, никогда не упускала возможности обсудить происходящее. Только вот сумеете ли вы удержаться?
— Что ты имеешь в виду? — заинтересовалась змея, которая, возможно, была Ужом.
— Животные — они такие, какие есть. И не могут изменить свою природу. Вы, наверное, слышали, как говорят про леопарда: ему не дано изменить ни пятнышка на собственной шкуре.
— Что за чушь! — зашипел Уж — Большинство хорошо воспитанных леопардов меняют пятна дважды на дню, а к ужину надевают вечерние. И не имеет значения, насколько я голодна («может, это все-таки Гадюка, — подумала Алиса, — раз она женского рода»), а голодна я, — продолжала Гадюка, — как никогда («нет, скорее всего, она не Гадюка, а Уж женского рода, то есть Ужиха», — успокоила себя Алиса), но мне бы и в голову не пришло съесть сотрапезника. Это как-то не принято, это, знаешь ли, пахнет нарушением этикета, попранием правил приличия и прочая, и прочая.
Немного приободрившись, Алиса спросила:
— Давно ли вы сделали заказ?
— Еще как давно, — отвечала Ужиха, — пять недель, четыре дня и два с половиной часа тому назад, если быть точной. Я сама виновата — заказала дюжину устриц, к которым питаю необычайное пристрастие, и совсем забыла, что «рыбу не едят в те месяцы, в которых нету буквы Р» (Ужиха показала, как выглядит этот звук, загремев хвостовой погремушкой, и Алиса подумала, что всё-таки судьба свела её с Гремучей Змеёй), а до сентября ждать еще три недели!
— Но чем же вы собираетесь открывать раковины? — полюбопытствовала Алиса. — Ведь у вас нет… то есть учвас не имеется…
— …рук? — подхватила Гремучая Змея. — Об этом я вспомнила только позавчера, но, увы, заказ менять уже поздно!
— Бедняжка, — вздохнула Алиса, — вы, наверное, умираете с голоду.
— Я так голодна, так голодна, что могла бы съесть… да-да, я могла бы съесть собственный хвост!
Говоря это, она повернулась и посмотрела на свой хвост очень странным, как показалось Алисе, взглядом.
— На вид он вполне аппетитный, не правда ли, — продолжала Гремучая Змея, пошевеливая погремушкой, и из пасти у неё потекли слюнки. — А ждать мне ещё долго — за это время хвостик может зачерстветь.
— Прошу вас, госпожа Гремучая Ужиха, — от волнения Алиса Запуталась в именах, — подумайте хорошенько! Мне кажется, это опасно…
— А что опасного в том, что я чуть-чуть пощиплю его? — И змеиный хвост задрожал от нетерпения. — От него не убудет.
— Нет, нет, вы сами подумайте, — умоляла Алиса, — ведь не так-то просто решить, где у вас кончается хвост и начинается всё остальное.
— Нет ничего проще! Хвост кончается кончиком, а остальная часть меня начинается прямо вот здесь. — И она вскинула голову, показывая, что именно она имеет в виду. — Их никак не спутаешь!
И, потеряв всякий интерес к Алисе, змея пару раз зевнула, чтобы размять челюсти, потом распахнула пасть как можно шире и — о, ужас! — стала медленно заглатывать свой хвост. Начав с кончика, она продвигалась все дальше и дальше, пока вся задняя часть её тела не исчезла внутри, а тем временем та часть, что оставалась снаружи, разбухала всё больше и больше, и Алиса терялась в догадках, чем же это закончится. Змея уже заглотила такую часть самой себя, что Алиса, попытайся она прекратить это самоедство, просто не знала бы, с чего начать.
Наконец змея добралась до собственной головы. Сделав воистину героическое усилие, она раскрыла пасть куда шире, чем вы можете себе представить, потом, как бы вывернувшись наизнанку, с громким мелодичным хрустом проглотила и голову тоже — только и блеснули напоследок очки! (А если хотите знать, что от змеи осталось, взгляните на картинку ниже.)
