— …как и я…
— …как и я…
— …как и я…
— …как и я…
А коты всё быстрее и быстрее вопили и бегали вокруг Алисы, так что в конце концов ей удавалось схватывать фразы лишь за самый кончик хвоста:
— …и я
— и я
— и я
— и я
— и я
— и я…
Алиса уже испугалась, что голова её сейчас отвинтится и кубарем покатится по песку, как вдруг двукот смолк. Улыбнувшись Алисе, он торжественно провозгласил в один голос:
— Вот почему мы — сиамские коты-двойняшки!
Сперва Алиса отдышалась. Потом решила, что назовет двукота Пинг-Понгом.
«Пинг-Понг звучит очень по-сиамски, — сказала она себе. — К тому же мне легче будет отличать их друг от друга, потому что отныне Пинг будет всегда слева от дефиса — то есть хвоста, — а Понг справа».
— Вы всегда разговариваете таким образом — вперемежку? — спросила она у Пинга и сразу же повернулась к Понгу.
— Всегда, — ответил Понг, и Алиса про себя улыбнулась: наконец-то ей удалось расставить всё по местам.
— Ах, мы ведь смеёмся…
— …и плачем точно так же…
— …вперемежку. Хочешь, покажем?
— Очень хочу, — вежливо ответила Алиса, хотя на самом деле ей хотелось смеяться — с такой комичной трагичностью они всё это выговаривали.
— Тогда расскажи нам что-…
— …нибудь смеш…
— …ное, а поскольку нас двое…
— …оно должно быть вдвое смешнее.
— Не знаю, — задумалась Алиса, — как-то ничего смешного мне в голову не приходит. — И спросила: — А загадку можно? Я знаю одну — очень забавную.
— Валяй, деточка, — тяжко вздохнул Понг.
— Отгадка у неё очень простая, — начала Алиса, — только нужно хорошенько пошевелить мозгами. — От волнения у неё запершило в горле, она прокашлялась и объявила: — Толстяк в шляпе, всегда с морковкой и с тремя угольками — кто такой?
Двукот, погрузившись в размышления, стал расхаживать взад-вперёд по песочку, и всякий раз, когда две его половины встречались на дороге, их совместный хвост потешно петлял и извивался. Время от времени раздавалось «хм!» в подтверждение того, что Пинг-Понг находится в поиске.
После четырёх таких «хм!» Пинг повернулся к Алисе и спросил:
— Ну как, теперь теплее?
— Ничуточки, — улыбнулась она. — Чтобы стало «теплее», надо хотя бы высказать догадку.
— Да ну! — удивился Понг. — Я наслышан о разных способах обогрева…
— …но такого не знаю. Сколько дров мы сбережём зимой…
— …высказывая догадки!
— Однако, поскольку… — продолжал Пинг.
— …сегодня так тепло…
— …что от лишней до…
— …гадки можно и пере…
— …греться, — мы…
— …сдаёмся.
И оба выжидающе уставились на неё.
— Ах, пожалуйста, подумайте ещё немножко! взмолилась Алиса, ведь она хорошо помнила, что на первую догадку (а после первой были и другие) у неё ушла уйма времени. Но Пинг-Понг в ответ молчал, и, глубоко вздохнув, она сказала: — Разгадка такая: снеговик.
За этим последовало такое долгое, оглушительное молчание, что Алиса уже готова была провалиться сквозь песок, когда наконец послышался некий звук, на редкость тихий звук — можете себе представить, нечто среднее между сдержанным чихом, икотой и шурханьем детской погремушки, — звук, который в конце концов Алиса расшифровала как:
— Ха
— ха
— хи
— хи
— хо
— хо…
Кажется, никогда в жизни Алиса не слыхивала столь безрадостного смеха. Нужно было срочно менять направление разговора.
— Погода сегодня ужасная, не правда ли… — начала она, но Пинг не дал ей развить тему.
— Нет, нет, нет, только не это, — меланхолически запротестовал он. — Я и так чуть не лопнул от смеха.
— Милочка, тебе следует пойти на сцену, непременно, — сказал Понг с не меньшей серьезностью.
— У меня слёзы до сих пор по усам текут, — сказал Пинг.
И правда, в круглых котячьих глазах стояли слёзы (не знай Алиса, что всё обстоит как раз наоборот, она сказала бы: «то были слёзы скорби беспредельной»).
— Однако тебе, полагаю, не терпится по… — продолжил двукот.
— …слушать, как мы рыдаем.
— Право, не знаю, — нерешительно покачала головой Алиса, — если вы ничего не имеете против, я бы не хотела… — Коты на её глазах впали в отчаяние, и она тут же нашлась: — Вас огорчать…
— Да что ты, деточка, какое же это огорчение! — вскричал Пинг, любивший всласть порыдать.
Тем временем Понг повернулся к нему и одобрительно промявкал:
— Ты просто вынимаешь слова у меня из пасти!
Алиса очень надеялась, что на сей раз ей не придётся ничего рассказывать, потому что от одной только мысли о самой грустной из всех известных ей историй (начиналась она так: «Жили-были три королевича…») у неё на глаза всегда наворачивались слёзы. Ну, вот вам и пожалуйста — она уже горестно всхлипнула.
— Подожди! Не так сразу! — закричал Пинг.
— Будь любезна сначала выслушать нас, — потребовал Понг.
Алисе ничего не оставалось, как усесться на песке поудобнее, обняв коленки руками, и слушать.
Пинг торжественно объявил:
— Вот наша история…
— …про тебя… — сказал Понг, завершив скромный поклон, начатый Пингом (как можно завершить поклон, не начав его, объяснить не могу, сам не понимаю).
— …именно про тебя! — промяукали они в два голоса.
Алиса ждала продолжения. Но двукот как будто проглотил оба своих языка и во все четыре глаза уставился на Алису.
— Что же ты… — наконец, воскликнул Пинг.
— …молчишь? — сказал Понг.
— А разве я должна что-нибудь говорить? — удивилась Алиса.
— Конечно…
— …ведь история про тебя именно…
— …а мы не знаем твоего имени…
— Как же тебя зовут, дорогуша? — промурлыкал Пинг.
— Алиса, — сказала Алиса.
— Какое совпадение! — вскричал Понг.
— Даже имя сходится! — поддержал его Пинг.
И, набравши воздуху, они начали декламировать стихи — в очередь по строчке:
«Алиса! Алиса,
Не бегай от работы,
Не бегай от работы,
Гони домой стада!»
Припев: Да!
Алиса закричала:
«Ах, где вы, обормоты,
Овечки-обормоты,
Бегите все сюда!»
Припев: Да!
Оба кота, выкрикивая строку за строкой, рыдали и вертели хвостом (совсем как скакалкой, подумала Алиса) и в то же время не спускали с Алисы глаз, что ей сильно не нравилось. Иногда кто-то из них вопрошал:
