А, вот и он! Томбо! Он сидел верхом на велосипеде прямо посередине моста и отчаянно махал обеими руками. Кики тоже замахала в ответ.
– Ой, да это же Томбо! – удивился сидящий сзади Дзидзи.
– Да! – выдохнула Кики.
– Ты что, заранее знала?
Кики не ответила на вопрос Дзидзи, продолжая махать Томбо.
– Ты не спустишься? Просто помахать – это как-то невежливо...
– Нет, так будет лучше. – И Кики, замахав еще сильнее, два раза пролетела над мостом из конца в конец, потом покачала помелом вправо-влево и, словно наконец решившись, помчалась на север, набирая скорость.
Фигурка Томбо разом стала крохотной, и вскоре она растворилась на фоне моста.
– Ну вот и началось! – Кики сделала глубокий вдох. Теперь оставалось лететь только все прямо и прямо до самого дома.
Помело летело гладко, совсем как когда-то помело Кокири. И когда только Кики выучилась так ловко управляться с брыкливым и норовистым помелом? Она осознала это только теперь и сама себе удивилась.
К тому же, именно сейчас она ясно поняла, что одно ее присутствие в Корико дарило людям радость и ощущение чуда, пусть даже совсем маленького. Сонно сказала ей: «Возвращайся поскорее». А Томбо? Он так много чувств вложил в подаренную сумочку! И еще, оказывается, есть горожане, которым словно бы чего-то недостает, когда Кики не летает по небу. Кики летела, и е казалось, что ее хмурое настроение улетает вместе с ветром куда-то далеко-далеко.
В этот раз путешествие показалось Кики куда как меньше, чем год назад. Солнце обошло небо по кругу, потом зажглись первые неясные звездочки, а когда небосклон сплошь покрылся звездами, из-за опушки леса показался до боли знакомый город. Ряды домов стояли в полной тишине,, в каждом доме светились огоньки. Здесь воздух был не таким, как в приморском городе, он был плотны и влажный, напитанный росами ночного леса. А потом Кики увидела кое-что еще более знакомое и родное: на верхушках высоких деревьев по-прежнему висели тускло поблескивающие колокольчики!
Кики полетела прямиком к восточной окраине города, к своему дому. Там она зависла в воздухе над крышей дома.
– Ой, гороховым супом пахнет! – сказал Дзидзи.
– А я так и думала, что мама его сварит. Это ведь мой любимый...
Кики и Дзидзи полной грудью вдохнули знакомый запах. Они тихонько приземлились в саду, крадучись подошли к двери и тихонько постучали.
– Входите, пожалуйста! Извините, у меня сейчас руки заняты! – послышался голос Кокири.
Кики и Дзидзи переглянулись, проказливо кивнули друг другу, а потом Кики, чуть приоткрыв дверь, пробасила мужским голосом:
– Здрасте, вам тут посылка!
Кокири, стоявшая на кухне, резко обернулась – и тут Кики открыла дверь нараспашку.
– Ох, Кики! Ах ты ж, Кики! Я-то тебя ждала самое раннее на рассвете! – Кокири протянула к Кики руки, в одной из которых сжимала половник с капающим с него супом. – И все-таки я была права. Так и знала, что ты вернешься ровнехонько через год, это же ты!
– Да, это я! – Кики сложила у двери свои вещи, прислонила к стене помело и подбежала к матери.
– Ну и ну, ну и ну... – только и повторяла Кокири, положив руки на плечи Кики. Кики стояла и лишь кивала в ответ.
Из соседней комнаты вышел папа Кики, Окино. Он от души расхохотался, видя их растерянность. Наконец он шутливо заметил:
– Эй, про меня-то не забудьте!
– О, папа! Я вернулась!
Кики повисла на шее у отца.
Когда первое волнение улеглось, разговоры потекли рекой. И Кокири, и Кики говорили взахлеб, Дзидзи и Окино сидели рядышком и удивленно смотрели на них. Кто бы мог подумать, что в человеке может накопиться столько невысказанного...
Кики достала хлеб, подарок Соно, и вручила родителям набрюшники, которые связала сама.
– Ух ты, Кики, вот ты чему успела выучиться...
Кокири тут же надела свой набрюшник прямо поверх платья и похлопала себя по животу.
– Знаешь, мама, мне кажется, та капитанская матушка тоже обладает какой-то особенной силой, и она вкладывает ее в свои набрюшники, когда вяжет их.
– Среди пожилых люде такое встречается нередко, – подтвердил Окино, взяв в руки свой набрюшник и внимательно разглядывая его.
Тут Дзидзи, словно дождавшись нужного момента, потянулся, высунул мордочку над столом и вытряхнул из уха маленькую ракушку бледно-сиреневого цвета прямо перед Кокири.
– Ой, ты что, тоже привез мне подарок? – поразилась Кокири.
– Эй, Дзидзи, что за секреты от меня? – удивленно вскричала Кики.
Тогда Дзидзи, обернувшись к Кики, негромко, но гордо произнес:
– Я нашел ее, когда мы прошлым летом летали на море. Хороший секрет узнать втройне радостнее, ты же сама говорила.
В самом деле, так было втройне радостнее. Кокири была просто счастлива, она положила ракушку себе на ладонь и вертела ее так и эдак, поднося поближе к глазам.
– Это же ракушка, верно? А море – оно тоже такого цвета? – спросила Кокири.
– Да, на рассвете море как раз такого цвета, – ответила Кики.
Тогда Кокири посмотрела в глаза Кики и Дзидзи и серьезно сказала:
– Как же вы далеко улетели, вы двое... А ведь оба были еще совсем детьми... Вы прекрасно справились.
Когда Кики услышала эти слова, то почувствовала, как в ее сердце загораются и крепнут гордость и вера в себя. Кокири ответила на тот вопрос, который Кики все это время хотела кому-нибудь задать. И только теперь Кики поняла, что именно Кокири была тем человеком, чей ответ ей хотелось услышать больше всего.
– Знаешь, мама, я тут поразмыслила и подумала, что ведьмам, наверное, не стоит все время летать по небу на помеле. Нет, понятно, что заказы нужно выполнять быстро, само собой... Но в стальное время не лучше ли иногда пройтись по земле? Когда идешь по улице, волей-неволей приходится заговаривать с другими людьми... Я ведь и с Соно встретилась только благодаря тому, что пешком шла... Если б я тогда с горя села и полетела куда глаза глядят, кто знает, что бы со мной сталось? Да и сами люди, в свою очередь, стоит им разглядеть ведьму поближе, видят, что нос у меня не крючком и бородавки на нем нет. Так нам проще поговорить друг с другом и понять друг друга...
– Да, в самом деле, – восхищенно кивнула Кокири, а Окино посмотрел на свою дочь с таким удивлением, словно увидел ее впервые в жизни.
Следующие дни Кики проводила совершенно так, как делала это в детстве.
– Ты словно и не улетала. Ну почему бы и нет, один год – не тринадцать, – смеялась Кокири.
Кики пила чай из своей любимой чашки и вволю крутилась перед зеркалом, прихорашиваясь. Когда наступал вечер, она засыпала, закутавшись в одеяло с мелким цветочным узором, которым укрывалась еще с тех пор, как была совсем маленькой. А потом спала, сколько было душе угодно.
