— Так, значит, летающая тарелка?.. Надо бы её надеть да прогуляться вместе с Соё на летающей тарелке по берегу моря. Жду не дождусь выходных. Кстати, ведьмочка, как думаешь, каким будет твоё нынешнее лето?
— Моё непременно будет замечательным! Уверена, меня ждёт много чудесного! — задорно ответила Кики, подпрыгнув на месте.
Кики полетела обратно домой. Белая ленточка, полученная в отдарок, развевалась на ветру и шелестела — шур-шур-шур. И ленточка на шее Дзидзи тоже — шур-шур-шур…
Фьюу-у-у… Сви-и-и-и…
Фьюу-у-у… Сви-и-и-и… Фью-у…
Я искупаюсь в синем небе
И оно меня окрасит в свой цвет.
И понесёт меня ветер, понесёт-понесёт!
Фьюу-у-у… Сви-и-и-и… Фью-у…
Кики складывала в песню слова, которые сами собой приходили ей на ум. А потом тихо продолжала петь, повторяя снова и снова: «Понесёт-понесёт…»
Вернувшись домой, Кики и Дзидзи сели за свой поздний завтрак; вдруг из-за двери раздался голос:
— Игиги! Игиги!
Кики на цыпочках, крадучись подошла к двери и одним рывком распахнула её.
— А-а, поняла, сегодня лошадка, да? Я угадала?
Перед ней стоял Оле из булочной «Камень, ножницы, буханка». Ему совсем немного оставалось до третьего дня рождения.
— Нет, я жирафик! Игиги, игиги!
Оле вытянулся всем телом, замахал руками, затопал ногами. В последнее время он отчаянно полюбил играть с Кики в звериную угадайку, и они делали это каждое утро.
— Ой, я проиграла! Ну, значит, сегодня утром я гуляю с жирафом!
Кики живо выскочила на улицу. Она наклонилась, просунула голову между коротеньких ножек Оле и одним махом подняла его вверх на своих плечах.
— Игиги, жирафик! Игиги!
Кики побежала между грядок с лекарственными травами. Травы весело шелестели, от них поднимался приятный аромат, по стеблям прыгали зелёные кузнечики.
— А знаешь, у жирафов шея дли-инная! Они ведь листья прямо с деревьев едят!
Оле вытянул руки, проводя ладошками по веткам растущих на аллее деревьев. Кики запрыгала мячиком, заразившись весельем Оле.
Ведьмочка обогнула грядку с лекарственными травами, разбитую вдоль улицы, резко развернулась на месте и вбежала в булочную.
— Доброе утро!
Фукуо, отец Оле, который стоял, наблюдая за печью и хлебами в ней, обернулся и произнёс:
— Ого, Оле, как ты вырос!
— Я не Оле! Я жирафик! — гордо выпятил грудь Оле.
— Повезло тебе, Оле! — Мама Оле, Соно, протянула руки и обняла его.
— Ноно, а ты кем хочешь стать? — спросила Кики, снимая Оле и обращаясь к Ноно, его старшей сестре, которая скромно стояла в уголке кухни.
— Зайчиком… — тихонько призналась Ноно.
— И что, будешь прыгать, скок-поскок?
— Нет, буду хрумкать, дёргая носиком! — Ноно пару раз хрумкнула, показывая, но тут же перестала. В последнее время и Ноно, и Оле, вопреки всем ожиданиям, стали куда послушнее и примернее, чем раньше.
На следующий день Кики пришло письмо из далёкого города Наруна, куда Томбо уехал на учёбу.
Привет, Кики, как у тебя дела? А как там Дзидзи? У меня всё хорошо, как всегда. Первый семестр в новой школе пролетел как на крыльях, я и оглянуться не успел, а вот уже и подошли летние каникулы. Наконец-то пришло моё время! Первые летние каникулы должны стать незабываемыми.
— Ну конечно. Мы вместе позаботимся о том, чтобы сделать их незабываемыми… — прошептала Кики и ненадолго прикрыла глаза. Однако дальше в письме было написано следующее:
Поэтому я и решил с завтрашнего дня пожить на горе Амагаса, её ещё называют «Зонтик от дождя».
— Что?.. Пожить на горе? О чём он?
Кики впилась в строчки неверящим взглядом, продолжая читать:
Амагаса находится в восьми километрах от Наруны, где я сейчас учусь, на северо-западе. Это единственная гора во всей округе, вокруг неё сплошь равнина, на которой и вырос город. Высота горы — около двух сотен метров над уровнем моря, и она вся сплошь покрыта густым лесом. Однако на самой макушке возвышается особенно высокое дерево, похожее на зонтик, потому-то гору так и назвали. Я каждый день смотрел на неё из школьного окна, и почему-то мне очень захотелось на неё взобраться. Вернее сказать, у меня даже такое чувство возникло, будто гора сама меня к себе зовёт. Так что теперь, когда наступили летние каникулы, я хочу туда пойти в одиночку. И ничего, что приятели недоумевают, зачем я вообще собрался на эту скучную гору…
Глядя на неё издалека, я обратил внимание, что гора вся густо поросла самыми разными деревьями, она просто утопает в зелени. Даже и не знаю, есть ли там вообще какие-нибудь тропинки.
Я поговорил со своим классным руководителем, учителем Эге, он сказал: «Ну, раз тебе так хочется, непременно надо сходить» — и одолжил мне палатку. Для начала я собрал еды и воды на три дня, а также решил взять всё необходимое, что только пришло в голову: свечу и спички, электрический фонарик и походную горелку, блокнот и карандаши, ботанический и энтомологический атласы, а также мой талисман, с которым я не расстаюсь, и ещё много-много всего.
— «Для начала»?.. «На три дня»? Что значит «для начала»? — недовольно пробормотала Кики.
Кстати, я ведь до сих пор ещё не рассказывал тебе про учителя Эге. Когда он видит что-нибудь интересное, то замирает и восклицает: «Эге!» — поэтому его так и назвали. Вот он выдыхает это своё «эге!», потом всматривается и повторяет, говорит, только так и можно рассмотреть что-то по-настоящему. В такие моменты у него глаза просто сверкают. Понятно, что не мне с моими стрекозиными очками такое говорить, но у него в такие моменты глаза словно меняются: будто становятся фасеточными, как у насекомых. Мы все тоже заразились этой его привычкой, теперь если сталкиваемся с чем-нибудь, от чего дух захватывает, разом выдыхаем: «Эге!» — и глаза у всех так и распахиваются. Мы, когда видим, как он с неподдельным интересом рассматривает очередную находку, и сами волнения сдержать не можем.
Так вот, когда я думаю о горе Амагаса, мне тоже хочется замереть и воскликнуть: «Эге!» Не побоюсь сказать, что она сама меня к себе зовёт… Стучится прямо ко мне в душу… Меня ничто не остановит, я просто обязан на неё взойти. Желание исследовать эту гору просто преследует меня.
Посылаю тебе вместе с письмом карту города Наруна, которую я сам нарисовал, посмотришь.
Вот в таком вот городе я и живу. Правда, рисовальщик из меня так себе…
Кики от Томбо.
Кики положила письмо на стол и некоторое время смотрела на него молча.
— Так, получается, не будет у нас летних каникул вдвоём? Вот что всё это значит? Мне это не нравится!
