«А то у меня в последнее время такое чувство, будто мне не хватает свежего воздуха».
Перед внутренним взглядом Кики вдруг на мгновение мелькнуло лицо Томбо, и она торопливо перевела взгляд на ряд великолепных платьев. К ним никто не прикасался, но подолы юбок тихонько шелестели и колыхались, словно подавая Кики знак.
Кики всегда носила черным-черное платье, того цвета, про который принято говорить «есть черный, а есть ведьмин черный».
«Но может быть, когда-нибудь, ну хотя бы изредка мне можно будет носить платья яркого цвета?.. Мне ведь уже девятнадцать! В этом возрасте даже школьницы отказываются уже порой от своей формы...»
Кики так завораживала красота платьев, что она порой была близка к тому, чтобы забыть о своем положении ведьмы, налагающем определенные обязательства. Прежде бывало, что горожане иногда обращались к ней со словами вроде: «Почему бы тебе не попробовать более женственный наряд?» Но в последнее время черное платье Кики стало восприниматься как должное. И точно то же самое произошло и с поднебесными полетами ведьмочки – они перестали удивлять. Вероятно, отчасти это было и неплохо, что все вернулось на круги своя. Теперь люди считали естественным жить бок о бок с чудом, это по-своему было правильно.
— Как они тебе? — спросил Саяо у Кики, которая все так и смотрела на платья.
— Очень красивые, — кивнула та в ответ.
Как ни досадно ей было, Кики не могла отрицать очевидного.
—Море в самом деле невероятно прекрасно. Я восхищался им всякий раз, когда приезжал сюда. Даже когда небо затянуто облаками, даже когда идет дождь, даже когда одиноко и не по себе, ну и, разумеется, когда на душе легко и радостно... посмотришь на море – и все тревоги словно испаряются. Может, вернее было бы сказать, что море забирает их себе. Вот я и задумал сделать для нового показа коллекцию платьев цвета моря. И не просто моря, а моря на закате. Название, может, вышло немного претенциозным, но я решил назвать ее «Одеваясь в чудеса». Мне во что бы то ни стало хотелось ввернуть слово «чудо» в название. А потом я совершенно случайно наткнулся на тебя. И в довершение всего, ты взяла и ни с того ни с сего взлетела в небеса прямо у меня на глазах. У меня тогда было такое ощущение, будто чудес в мире разом прибавилось вдвое. Видишь ли, я задумал провести показ вечером, под полной луной. В ночных сумерках, чтобы было видно сначала закат, потом первую звезду, а потом на небе зажгутся и остальные звезды. А вслед за ними над сценой появится полная луна, как тебе такая задумка? Единственное, я за погоду беспокоюсь, могу я попросить тебя разогнать тучи своим колдовством?
— Но я же не ведьма погоды. О ней сколько ни беспокойся, ничего не переменится, так что и не стоит. Все непременно будет хорошо, — ответила Кики.
— Я хотел бы, чтобы именно ты доставила эти платья к месту проведения показа.
— А куда именно?
— В город Вива-Вива.
— Только доставить – и все?
— Да. Ну разве что сделать это по-ведьмински.
— Но я всегда именно так и делаю...
— Значит, пусть так и будет. Ура, получилось!
Саяо вскинул вверх правую руку, сжатую в кулак.
— Я должен тебе признаться... Я ведь новичок на самом деле. Пусть я и наплел тут красивых слов с три короба, но все же... Однако обо мне говорят, я подаю надежды. Даже в газетах про меня писали, мол, от этого новичка можно ждать интересных находок. Мне кажется, если ты возьмешься мне помочь, это будет потрясающий показ. Первоклассный, я в этом уверен. Все будут ошеломлены. А ошеломительная красота – это именно то, чего я добиваюсь.
Произнося свои речи, Саяо то и дело исподтишка кидал взгляды вбок, туда, где молча сидела его бабушка. Когда он договорил, она встала, обронила только: «Это уж зрителям решать», — и так же бесшумно, как появилась, удалилась обратно в дальнюю комнату. Саяо проводил ее взглядом, а потом негромко обратился к Кики:
— Знаешь, моя бабушка – воплощенная рассудительность. А вот моя мама, наоборот, — сама порывистость...
— Мама?
— Матушка моя. Мы с ней в Вива-Вива вместе живем, но она вечно стоит за плечом с готовыми предложениями, не сделать ли мне так, не поступить ли мне эдак... Потому-то я и сбежал сюда, мне хотелось в этот раз сделать все самостоятельно, в одиночку, так сказать. Немного запоздало, но я все-таки решил встать на ноги, хе-хе... Однако тут со мной бабушка с ее вечными «помедленнее» и «всматривайся пристальнее в то, что не бросается в глаза»... Есть с чего быть сбитым с толку! — Саяо пожал плечами и горько усмехнулся.
— Со взрослыми всегда так, — проговорила Кики, искоса взглянув на Саяо. — Но они тебя любят. Вот моя мама, например, скорее воплощенная оглядка. Или даже «топтание на месте». Но наверно, всем ведьмам это, так или иначе, присуще. А ты что собой воплощаешь?
— Я тоже воплощенная порывистость, наверное... Или, скорее, взбудораженность. А ты?
— Кажется, когда я смотрю на эти платья, я и сама такой же становлюсь. Порывистость кажется мне весьма неплохо чертой для ведьмы. Да и будоражить людские сердца – это тоже одна из наших исконных обязанностей. — Кики повела плечом и подмигнула.
— Да, так и должно быть. Как же я рад! — Саяо хлопнул в ладоши. — Итак... — Юноша так и горел воодушевлением. — Повторюсь, я хочу, чтобы ты доставила эти платья. Пусть это будет словно подарок, прибывший из-за морского горизонта, из незримого мира. Из загадочного потусторонья. А люди, стоящие на земле, примут его. Так и начнется показ.
— В Вива-Вика... а где именно?
— В концертный зал под открытым небом. В Корико ведь тоже такой есть, насколько я знаю? Правда, у нас он побольше...
— Насколько больше?
— Ну, раза в три примерно...
— Значит, и зрителей втрое больше?
— Да, как-то так... — речь Саяо стала на удивление невнятно и неуверенной.
«Ох, да ведь он на самом деле не такой уж самоуверенный! Ну, раз так, то и мне полегче станет...» — подумала Кики.
Выражение лица ведьмочки смягчилось, Саяо явно заметил это, заговорил быстро и пылко:
— Я понимал, что ты можешь отказаться, но все же сделал для тебя кое-что особенное, хотел, чтобы ты это надела. Поддался порыву, так сказать...
Саяо рассмеялся и принес что-то вроде просторной накидки.
«Ох, опять черная...»
Кики была несколько разочарована. Она-то успела вообразить, что ее попросят надеть что-то такое же потрясающее, как выстроившиеся в ряд платья... Когда Кики отправлялась в самостоятельную жизнь, Кокири сказала ей: «Ведьме положено черное платье. Таков порядок» — и после этого Кики заставила себя отказаться от мечтаний о платьях ярких цветов вроде красного или розового. Всякий раз, когда речь заходила о платьях, Кокири категорично заявляла: «Ведьма должна знать свои рамки». Да, и впрямь воплощенная оглядка. Пусть Кики этого толком не осознавала, но слова матери неизменно звучали где-то в ее душе, сковывая порывы. Ведьмочка избегала отступать от этих заветов и своевольничать. И все же дважды случалось так, что Кики переступила запрет и надела платье яркого цвета. Первый раз был, когда она одолжила у мастерицы Уи с рынка «Всякая всячина» платье с цветочным узором. А во второй раз Кики, из чувства соперничества к странной девочке Кэкэ, разом швырнула на ветер все свои с трудом скопленные деньги, купив себе роскошное платье. Однако оба эти раза были грубыми проступками, и Кики не любила о них вспоминать. Но в этот раз речь зашла о работе, если б Кики попросили надеть яркий наряд, она бы не имела права отказаться! Ради работы можно носить даже самые кричащие цвета! И все же...
