Дежурный врач холодно предупредил о рисках. Такое серьезное отравление не проходит бесследно для внутренних органов, особенно может пострадать сердце, нужны покой, сон и наблюдение. При такой интоксикации положено лежать не меньше недели. Нужно продолжать терапию, следить за объемом кислорода в крови. Возможно, еще понадобятся капельницы, дополнительная консультация невролога.
— Я написала отказ, он у медсестры, — сухо ответила Алиса.
Врач пожал плечами и кивнул.
Крис приехал и помог ей собраться, удивляясь, как ее могли выписать такую слабую, на ногах еле стоит.
— У них, знаешь, мест мало. А у меня угрозы уже никакой, — соврала она, опираясь на плечо Криса, чтобы не упасть. — Как там у меня дома?
— Там не починили дверь. Замок сломан, даже металл погнулся. Потребуется время. Но никто не влез, вроде. Полицейская лента висит. Слушай, может, я поговорю с врачами? Мы можем доплатить, чтобы тебя оставили. Ты еле идешь.
— Я нормально иду, — отмахнулась Алиса, заходя в лифт.
— Ты сбежала, да? Тебя не выписывали! — сощурился Крис, а Алиса только отвела взгляд.
Всю дорогу до дома Крис обиженно молчал, а Алису это устраивало. В машине Алиса дышала равномерно и глубоко, сосредоточиваясь на ощущениях в теле, медитировала — так, как ее учил Никита Нечаев тогда, в поезде. Сукин сын знал, что говорил, и контролировать себя у Алисы получалось все лучше. Только когда зашли в разгромленную квартиру, у нее закружилась голова. Полиция ничего не убрала после осмотра, на полу так и валялись разбросанные листы, пролитый чай засох на полу. Там же валялся так и не потребовавшийся осетинский пирог.
— Ты как? — спросил Крис. — В порядке?
Алиса не ответила. Держась за стену, прошла в комнату, осмотрела перевернутые стулья, выброшенное на пол содержимое шкафов. Работает следствие. Алиса раскрыла шкаф в прихожей, посмотрела на раскрытый и пустой сейф. Значит, у нее больше нет «Глока». Плохо, очень плохо. Впрочем, решаемо. Прошла в комнату отца. Там та же картина разгрома.
— Я знаю одну женщину, она очень хорошо и недорого убирает. Она к нам приходит, хочешь, я ей позвоню? — предложил Крис.
— Знаешь, он ведь бывал здесь и раньше, — ответила Алиса, приседая на корточках в центре отцовской комнаты.
— Кто? Третьяков?
— Нет, Нечаев. Ну, Черный Воин, убийца. Тот, кто меня отравил. Понимаешь, он обязательно должен был приходить сюда несколько раз, не только в тот день. Он ведь должен был узнать, как я живу. Мои привычки, мои вещи, фотографии на стенах. Что я пью воду из фильтра, в конце концов. Он такой последовательный, дотошный, профессиональный.
— Он — чудовище, — сквозь зубы бросил Крис.
— Но чудовище крайне последовательное. Скорее всего, у него был ключ. Может быть, он давно уже меня навещал. Смотрел на мои листы, записи на доске. Господи, какая же я дура, Крис.
— Нет, Алиса. Это не твоя работа, понимаешь? Тебя никто не защищает. Хочешь, я увезу тебя, хочешь? Можем поехать к моей маме в Саратов!
— Саратов? — приподняла брови Алиса. — Ты думаешь, он не найдет меня в Саратове?
— Поехали со мной в США, отец как раз меня ждет на лето. — Глаза Криса горели огнем, и Алиса зачарованно кивнула.
— А что там, в США?
— О, там красиво. У нас тут принято говорить гадости, но это все политика. В Северной Каролине так тепло и красиво, там цветы — миллионы разных цветов, кустов, а еще сосны. Мы — самый сосновый штат во всей Америке. Иногда даже едешь по дороге, по шоссе, а через фильтр машины чувствуется этот хвойный запах. И океан рядом.
— Океан? — ахнула Алиса. — Да, но это ведь Северная Каролина, почему там так тепло?
— Потому что она северная только по отношению к южной. А вообще, у нас через два штата Флорида. Южная Каролина, Джорджия — и Флорида. Ты ведь никогда не была во Флориде?
Крис совершенно забыл, что Алиса вообще никогда и нигде не была, кроме этой маленькой точки на планете Земля, где можно пешком дойти до Университета и магазина и до любимого кафе. И где есть парк, чтобы гулять. Только здесь — где убивал Никита Нечаев.
— Флорида, значит? — улыбнулась она. Улыбка была грустная, как улыбаются, чтобы не обидеть.
— Это неправильно, что тебя пытаются убить.
— Конечно, неправильно, — согласилась Алиса. — Ты такой чудесный, Крис. Такой чудесный. Так жаль, что я не могу тебя полюбить, — добавила она.
Крис онемел от боли, а Алиса уже отвернулась и принялась перебирать бумаги отца, его фотографии и документы, привычные вещи, выброшенные со своих мест на пол, как задыхающиеся без воды рыбы.
Крис ушел на кухню и загремел там посудой, загрузил посудомойку, вытер пол, полил цветы и накрыл на стол — что нашел: печенье в запечатанной пачке из шкафа и бутылка воды, которую они привезли из больницы. Огляделся — по крайней мере, на кухне мир снова стал нормальным, таким, как был. Или почти таким же. Затем Крис взял листок и написал на нем маркером: «Мне тоже жаль». Оставил лист на столе. Ушел тихо, не прощаясь. Алиса даже не сразу почувствовала, что его нет. Только когда позвала, а он не ответил, она поняла, что осталась совсем одна. Но это ее больше не пугало. Даже дверь без замка. Она свернулась калачиком и уснула, накрывшись отцовским пледом с его узкой, почти подростковой кровати — прямо там, на полу.
Там ее и нашел утром понедельника Иван Третьяков.
— Что случилось? Ты упала? Опять голова закружилась? Какого черта ты сбежала из больницы? Посмотри на меня, ты можешь проследить взглядом за моим пальцем? — Иван выставил перед ее носом указательный палец, воняющий сигаретным дымом. Алиса сонно смотрела на него и ухмылялась.
— Ты прямо как врач, Третьяков. Тебе надо стетоскоп подарить и в программу «Жить здорово» отправить. Я не падала, я просто сплю.
— На полу?
— Почему бы и нет? Мой дом — мои правила. И вообще, лучше бы ты мне завтрак принес.
— Завтрак в постель, да? Завтрак на пол. Ничего себе, сколько фотографий! — Иван склонился к разложенным ровными рядами черно-белым старым и цветным новым карточкам. — Это твоя мама?
— Да, это она.
— Вы очень похожи. Сколько ей тут лет?
— Не знаю, это вроде она в МГУ со своим отцом. Это — мой дед-профессор.
— А что за ключ? Это твой депозитарий или отца? — спросил Иван, и Алиса посмотрела на него непонимающе.
Иван указал на связку ключей.
— Видишь красный ключик с номером? Похож на ключ от сейфа в банке.
— А ты откуда знаешь? Миллионы хранишь, а мне деньги, значит, не возвращаешь?
— Дырку от бублика храню. Когда квартиру покупали, у нас на сделке был такой вот ключ. Прям в точности такой.
— Прямо в точности? С бордовым основанием? Может, все банки делают такие ключи? — оживилась Алиса.
