— Не делает. Алиса, твой отец был хорошим человеком. Не идеальным, но хорошим, я знаю это точно. Не только потому, что он мне помог с квартирой. Да и с работой. Он был хорошим начальником.
— Я не об этом спросила.
— Я не понимаю, что ты имеешь в виду. Хороший человек, плохой человек. Мразью он не был, за чинами не бегал, но и вызова системе, знаешь ли, не бросал. Друзьям помогал, дочь свою обожал, гордился ею. За властью не рвался, людей не топил. Он был нормальным мужиком. Без желания поработить мир. А среди наших таких как раз хватает.
— Да, хватает, — кивнула Алиса. — Только, получается, не таким уж он был хорошим. Убил мою мать и того, другого водителя из другой машины, а потом каким-то образом отмазался. Свалил всю вину на мертвого человека, а сам жил-поживал и даже мне ничего не сказал. Может такое сделать такой хороший человек?
— Да о чем ты, черт возьми, говоришь?
— Всю жизнь врал мне об этом, как ты это оценишь? Хороший поступок? Знаешь, сколько раз папа говорил, что ненавидит этого убийцу, который оставил его без жены, а меня без матери. Что, если б мог, он задушил бы его голыми руками. Когда отец был пьян, даже любил в деталях описывать, что именно он сделал бы и чего заслуживает этот отморозок, этот ирод, отродье. Потом, правда, ехал с друзьями на охоту. На ту же самую дачу, где все произошло, ты понимаешь? Мой отец мне врал. Честный полицейский. Убийца.
— О чем ты говоришь? — Иван говорил зло, исподлобья.
— Вот о чем! — Алиса швырнула ему листы. — Это он вылетел на встречную полосу в ту ночь, это он был пьян и гнал машину на дикой скорости. Это он убил двоих человек — мою мать и некоего Рената Тагиева. И покалечил меня, но это так, мелочи.
Иван растерянно читал протоколы. Алиса была права. Это были копии старых документов по тому самому ДТП. Медицинское освидетельствование, схема столкновения, адреса, время, имена. Сухие, лаконичные формулировки, предназначенные для того, чтобы впоследствии возбудить уголовное дело по факту гибели.
— Может быть, это просто ошибка? — предположил он.
— Ошибка, которую он хранил в депозитарном сейфе? — горько усмехнулась Алиса. — Оставил на память? Хороший сувенир — напоминание о том, как он всех обдурил и вывел себя из-под удара.
— Наверняка все было не так.
— Знаешь, что было не так? То, что он повез пьяным свою семью. Жену, которую, как я слышала, он обожал, и дочь, в которой души не чаял. Посадил в машину и погнал, пьяный. Знаешь, что с тех пор изменилось? Да ничего. Он ведь так и пил. И наверняка ездил пьяным.
— Ты не знаешь.
— Да, не знаю. А почему я не знаю? Да потому что я с того самого дня из дома боюсь выходить. Даже там мне иногда кажется, что на дом может упасть самолет, к примеру. Тогда я бегу на улицу и сижу, смотрю в небо. Но это ничего, это ерунда. Я ведь жива, а мама погибла. И тот человек тоже погиб, только его еще и во всем обвинили. Посмертно оболгали. Вот такой у меня был папа. Врал мне в лицо, чтобы я любила его, а какого-то неизвестного мне человека ненавидела вместо него. Наверняка и деньги крал, и взятки брал, и еще бог знает, что там у вас в конторе принято делать. Не знаю… — Она задохнулась, закашлялась.
— Не нужно, Алиса, не стоит делать таких выводов…
— Не говори мне, чего я должна, а чего не должна делать, Третьяков, — сквозь зубы процедила Алиса и отодвинулась от Ивана к самому окну. — Ты ведь такой же, как и он. С виду вроде герой, а что там у тебя внутри — никто не знает. Может быть, только твоя жена и знает и поэтому любовника завела и разводится с тобой.
— Да пошла ты, знаешь куда!
— Отличная идея! Останови машину. Я пошла.
— Успокойся, идиотка.
— Останови ты машину, или я так из нее выпрыгну.
— Да прыгай, напугала. Принцесса чертова. Тебя отец вырастил, все тебе отдал, молился на тебя, а ты теперь нос воротишь?
— Я не нос ворочу. Что бы ты понимал еще. Ты остановишь машину?
— Мы приехали, вот! — кинул Иван, резко затормозив на углу Алисиного дома.
Алиса рванула ручку на себя, но замок не сработал, потому что Иван не разблокировал дверь. Алиса истерично дергала ручку, и даже разблокировка не помогла, механизм не сработал из-за этого дерганья.
— Давай мне машину сломай мою кредитную, — проворчал Иван, помогая открыть дверь. Алиса выскочила на улицу. — Подожди, я тебя провожу. Да стой ты, мало ли кто там в квартире. Вот черт, припадочная.
Алиса быстро шла к углу дома, не обращая внимания на хромоту. Иван хотел было пойти за ней, даже открыл дверь и высунул ногу, но тут у него зазвонил телефон. Отвлекли.
64
— Вот же дерьмо, — выругался Иван, снова выслушав сообщение о том, какой недоступный абонент Алиса Морозова. Оставил сообщение, уже третье за два дня. Попросил не принимать их вчерашний разговор близко к сердцу. Вот же чушь. Умолять ее теперь, как принцессу? В конце концов, это она его оскорбила, если уж на то пошло.
С другой стороны, это ее отец.
Отбросил телефон, сосредоточился на бумагах. Ну как сосредоточился? Тупо уставился на стопку заявлений граждан, по которым он должен был провести проверку и составить отчет. Мануйлов решил так наказать Ивана за непослушание, утопить его в бумагах. Благо, в их управлении сделать это не проблема. Пьяная драка у метро. Пьяная бытовая драка, перешедшая в драку с поножовщиной. Насмерть сбитый мотоциклист. Как и каждый год, стоит только сойти снегу, как на дорогах появляются они — «кегли», как их называет Мануйлов. Во второй половине мая «страйки» из мотоциклистов выбивали чуть ли не каждый день. Возбуждаться или нет? Строчки объяснительных плыли перед глазами, Иван делал все возможное, чтобы не уснуть от тоски. В конце концов, Иван отодвинул дело мотоциклиста и достал из ящика бумаги, которые ему накануне швырнула в лицо Алиса. Что с ними делать, Иван еще не решил, хотя тут и решать нечего — нужно приобщать к делу. Но приобщишь раз — вернуть все потом назад уже не удастся. А кому станет лучше от того, что он, Иван Третьяков, опорочит память погибшего Морозова? Это сейчас Алиса дуется и не берет трубку, а завтра она сама попросит оставить это как есть, убрать под сукно, потому как ничего уже не изменить, не так ли?
Пока в кабинете не было никого, кроме него, Третьяков снова достал документы по ДТП и перечитал их еще раз. За долгие годы работы Иван усвоил, что нужно читать документы три, а то и четыре раза, чтобы не упустить мелких, но порой важных, даже решающих деталей. Однако и третье прочтение не изменило сути события. Ничего того, что могло бы как-то оправдать Андрея Петровича перед его вздорной дочерью или хотя бы дать ей примириться с тем, что случилось.
Документы гласили, что тридцать первого декабря две тысячи третьего года, двигаясь со значительным превышением скорости от деревни Орешки в сторону деревни Воскресенское, водитель автомобиля «БМВ-5» Морозов А. П. не справился с управлением и осуществил выезд на встречную полосу движения. Учитывая неблагоприятные погодные условия и ограниченную видимость… произошло лобовое столкновение, повлекшее за собой смерть водителя встречного автомобиля «ВАЗ-2102» Рената Алиевича Тагиева, а также тяжкие телесные повреждения пассажирки «БМВ» Морозовой Светланы Дмитриевны, повлекшие за собой смерть, и тяжкие телесные повреждения Морозовой Алисы Андреевны, несовершеннолетней, 1997 года рождения. Виновник аварии Морозов А. А. также пострадал, потерял сознание, получил перелом. Медицинское освидетельствование на месте ДТП показало наличие большой дозы алкоголя в крови Морозова А. П.
