— Да ты у нас эксперт по психологии, да? А я думала, ты просто робот, набитый числами.
— А, я знаю, — удовлетворенно кивнула Алиса. — Ты понимала, что после тебя я могу еще к кому-то обратиться за помощью. Значит, ты как-то узнала от Зарины про то, что я продолжаю разбираться в делах отца. Страшно стало? Эмоции всегда трудно контролировать. И просчитать все на свете невозможно. Интересно, почему ты вообще позволила своей маме увидеть лицо Нечаева? Что это было? Скажи, мне интересно.
— С чего мне удовлетворять твою больную фантазию? Это все твои придумки, Алиса. Ты всегда была ненормальной, с самой аварии.
— Я страдаю неврозами и фобиями, хромаю, потому что у меня нога была фактически раздроблена искореженной машиной, но, с точки зрения ментального здоровья, у меня все благополучно, — покачала головой Алиса. — Хочешь, мы сделаем это так, как делают в детективах? Я расскажу тебе историю, а ты меня поправишь. Или промолчишь, если я права.
Ольга скривила губы в злой улыбке, но промолчала. Алиса кивнула.
— Я думаю, она увидела его фотографию случайно. Может быть, на компьютере, может быть, ты была неаккуратна и оставила где-то бумаги. Ты скормила своей маме байку про полицейского в разработке, но на самом деле ты вынашивала план убийства моего отца. Это не было спонтанным решением. Наверняка ты продумывала разные варианты. Может быть, даже подумывала о том, чтобы сделать это самой, но отказалась от этой идеи. Не потому, что тебе трудно убить человека. В конце концов, ты — тренированный офицер полиции. Но тебя могли поймать, а это неприемлемо. Как ты вычислила Нечаева, я не знаю, но ты его вычислила. Однако ты не сдала Нечаева властям, не предотвратила следующего убийства. Напротив, ты сняла его на видео, тем самым сделавшись его соучастницей. Ты уже знала, что станешь его шантажировать?
— Ты сумасшедшая.
— Думаешь? Не знаю, где и как, но ты раздобыла хороший дрон. Нечаев съемки даже не заметил. Затем ты узнала все, что могла, про Черного Воина и идею, которой он одержим. Финальный аккорд — ты звонишь ему, используя голосовой модулятор, и выставляешь условие. Или он убивает моего отца, или дело его жизни останется незавершенным. Надо отдать тебе должное, использовать психически больного человека как наемного убийцу — не каждый до такого додумается. Но ты додумалась — и дальше все прошло без сучка без задоринки. Пока вы с мамой отдыхали в Италии, Нечаев убил моего отца. Убил для тебя. Пока все правильно?
Ольга молчала, и Алиса удовлетворенно кивнула.
— Есть вещи, которые я все же не понимаю. Почему ты не остановила его потом, после убийства моего отца? Ведь он продолжал убивать. Наталья Штонда, полицейский из оцепления в Иванове, мало ли кто еще.
— Тебя он не убил, — сквозь зубы процедила Ольга.
— Это да. Он питал ко мне некоторую слабость. Я, кстати, к нему тоже. Он ведь не был плохим человеком.
— Ты серьезно? — скривилась Ольга. — Он был больным на всю голову психом.
— Но он думал, что спасает мир.
— Оля, ты ведь брала дрона для друзей на свадьбу. Подожди, а фотографии… Я просто убирала у тебя на столе, открыла ящик… — Голос Екатерины Эльдаровны был тихим, как шелест сухой бумаги.
Ольга посмотрела на мать, но не выдержала ее взгляда, отвернулась, закрыла на секунду глаза, а потом сильнее сжала в руке пистолет.
— Ты же пишешь меня на видео, да, Алиса? Все это время?
— У всех своя работа, — кивнула Алиса. — Ты держишь пистолет, Иван тоже. Я — телефон. Твоя мама — ну, она сейчас вынуждена переосмыслить всю свою жизнь.
— Все же как жаль, что он не убил тебя, — прошипела Ольга Никитина, скривившись, как будто попробовала что-то гнилое.
— Я понимаю твои чувства, — сказала Алиса тем же равнодушным тоном, каким когда-то, много лет назад, с ней говорил психоаналитик. — Скажи, Оля, оно стоило того? Неужели между тобой и моим отцом была такая проблема, что его нужно было убивать? Мой отец много лет делал все, что ты хотела. Прикрывал тебя, выступал посредником, отдавал почти все деньги. — Голос Алисы был горьким, как желчь.
Ольга огляделась, словно пытаясь найти выход из ловушки, в которой оказалась, но Иван сидел ровно, с прямой спиной и держал ее на прицеле.
— А ты не догадываешься, почему его пришлось убить? — зло прорычала Ольга. — Странно, ты же такая умница, так все хорошо поняла, а то, что он умер из-за тебя — не догадалась?!
— О чем ты? — Алиса подскочила на месте.
Ольга тоже поднялась и снова навела на нее пистолет.
— Может быть, грохнуть тебя прямо тут, прямо сейчас? Мне все равно теперь нормальной жизни не светит, буду бегать по миру, как заяц. А так — умрем тут вместе, как старые добрые друзья. Я застрелю тебя, а он — меня.
Ольга кивнула на Ивана.
— Кстати, может быть, он меня и не застрелит. Задержит, доставит в отделение, показания даст. Меня, конечно, будут судить, я попаду в тюрьму. Но ты будешь мертва. В конце концов, ты должна была погибнуть еще в той аварии. Все было бы проще, если бы тогда померла. Твой отец не терзал бы себя муками совести и, как следствие, не пил бы, как сапожник. И не трепал бы спьяну всякую чушь первым же встречным. В одном ты права: твоему отцу всегда было наплевать на деньги. Такое странное и очень плохое качество.
— Для того, кто должен их красть миллионами, да? — уточнил Иван.
— Ладно, детки, хотите все знать? Как в детской программке, которую крутят перед киношками? Извольте, — кивнула Ольга. — Десять лет назад я предложила твоему отцу бизнес. А чтобы в случае его отказа не подставить себя, использовала кое-какие бумаги, оставшиеся у меня после смерти отца.
— Протокол ДТП? Настоящий протокол с места аварии? — спросила Алиса.
— Ну, естественно. Когда ты предлагаешь человеку, мягко говоря, не совсем законное дело, хочется иметь гарантии, что он тебя не сдаст. Но я не собиралась использовать бумаги, никогда не собиралась. В конце концов, они порочили и моего отца тоже. Да и дело наше с твоим папой, как ты знаешь, было взаимовыгодным. Да, мне доставалась львиная доля прибыли, но это же справедливо. Я все это придумала, твой отец только организовывал процесс.
— Нашел Шестобитова… — подбросил Иван. — И подставных дольщиков. Подделывал документы.
— Работа кипела. Но с годами он стал пить все больше, и каждый раз, когда он напивался, начинал плести, что ненавидит меня и всю эту кухню. Клялся, что завяжет. В общем, нехорошо это было.
— А кроме него о тебе никто и не знал.
— Ты понимаешь, да. А он — твой отец — однажды представил меня своим собутыльникам, как дьявола во плоти. Я к нему зашла поговорить, а он пьяный тычет в меня пальцем и говорит: «Знаете, это кто? Дьявол во плоти». Хорошо, что они все тоже пьяные были. А пару лет назад твой отец стал одержим идеей признаться тебе во всем. В аварии, в том, что деньги отмывает. Просто герой, да? Решил очистить совесть перед своей святой и хромой дочерью. Но я-то при чем? Я-то не собиралась геройствовать. Что мне оставалось?
