Там, в такой же идеально чистой, уютной комнате, в ореховом секретере стояло несколько бутылок красного вина, начатый шотландский кремовый ликер, запечатанная бутылка алтайского бальзама.
— Интересный набор, — пробормотал Иван.
— Все то, что папа терпеть не мог. Ну что, нету тут виски вашего? А зачем вам понадобилась именно эта бутылка?
— Не могу вам сказать, — вздохнул Иван и тут же пожалел об этом. Нет, дышать в ее сторону не стоит. И вообще, не нужно было приходить.
— Тайны следствия? — презрительно бросила она. — А можно вас спросить, в таком случае, почему от вас самого спиртным пахнет? Вы что, выпили?
— Нет, я просто шел-шел и случайно водкой облился, — разозлился Иван. — В конце концов, сегодня — Новый год.
— Я не совсем понимаю… Я выдернула вас с какой-то вечеринки?
— Ниоткуда вы меня не выдернули. И вообще, вы совершенно правы, — сказал Иван и посмотрел девушке прямо в глаза — зло, с вызовом. — Я нахожусь под воздействием опьяняющего вещества. Я же не знал, в конце концов, что вы позвоните. Хотя все равно не должен был…
— Не должны были — чего? Пить? Или приходить? — уточнила Алиса.
— Хочу заверить вас, что мое состояние никак не скажется на качестве… м-м-м… следственных действий. Мне только нужно было удостовериться, что ваш отец забрал подаренную ему бутылку виски с собой на дачу. Я удостоверился.
— Вы уверены? — хмыкнула она.
— В чем? — не понял он.
— В том, что завтра вспомните, в чем вы удостоверились.
— Послушайте, не нужно меня оскорблять. Я вовсе не так сильно пьян, как вы это рисуете.
— Теперь я точно верю, что вы — друг моего отца.
— Если хотите, можете на меня жалобу написать, — съязвил Иван. — Меня даже могут уволить за это. Все в ваших руках.
— Никуда я не собираюсь писать. Мне вообще все равно, что вы выпили! — заявила вдруг Алиса.
Иван замолчал и окончательно протрезвел от удивления. Девушка кивнула и принялась ходить по гостиной, рассуждая вслух и загибая пальцы.
— Я просто не понимаю кое-что… Вот, к примеру, одежда у вас грязная, в саже. И вы явно усталый. Получается, вы приехали сюда, скорее всего, прямо из Благинина. Так?
— Так, — кивнул он. — То есть почти так. Я еще был в управлении, но там я не пил.
— И сейчас Новый год, а вы здесь, со мной, — продолжала она, не обращая на него внимания. — Но дело даже не в этом. В тот момент, когда я вам позвонила, вы уже были здесь. Или, что еще более вероятно, вы никуда и не уезжали. Почему, зачем вы остались? Есть только один вариант.
— Интересно какой? — Теперь уже Третьяков скептически хмыкнул.
— Вы следите за квартирой. Или за мной? Скорее всего, за мной. Значит, все-таки вы именно меня подозреваете, хотя и не признаетесь. Нет, мне на это наплевать. Пусть и подозреваете, какая разница. Да, у меня нет алиби, но я была дома весь день. Я выходила со своего компьютера в Интернет, и это легко отследить, так как я не использую никакой специальной защиты или VPN, так что все мои выходы зафиксированы. Если этого недостаточно, можно посмотреть, кому я звонила и где. Жаль только, что ваши подозрения означают, что больше никого у вас нет. Вы понятия не имеете даже, с чего начать и где искать убийцу моего отца.
— Хорошая версия, но ошибочная. Нарушение в логике, — сухо сказал Иван, и теперь Алиса услышала и повернулась к нему.
— Что вы имеете в виду?
— Вы сказали, что есть только один вариант. Это не так. Вы обязаны исходить из того, что могут быть и другие.
— Думаете, ко мне сюда может прийти убийца отца?
— Нужно мыслить шире. Не стоит ограничивать свои версии. У меня могли быть и другие причины, по которым я оказался рядом с вашим домом.
— Другие причины? Вы живете рядом? — наморщила она лоб.
Иван усмехнулся и кивнул.
— Вот, уже две версии, видите. А где две, там и три. Алиса Андреевна, я не потому сидел около вашего дома, чтобы за вами следить. Да и сидел я не около вашего дома, если уж на то пошло, а около магазина «Дубравушка», знаете такой?
— Знаю, — опешила она. — Но зачем вы там сидели?
— Затем, Алиса Андреевна, что так уж вышло, что именно сегодня ехать мне просто некуда. Я… у меня свои проблемы. Личные проблемы, но вам они не интересны. Главное, никто за вами не следил и никто вас ни в чем не подозревает. Если этот идиот Черток вам ерунду наговорил, я прошу вас — от себя и от всего нашего управления — забыть и наплевать. Договорились?
Алиса Морозова хлопала ресницами и смотрела на Ивана так, словно он говорил на иностранном языке и требовал перевода.
— Я не понимаю, вы сидели в самом магазине? — переспросила она.
— Почему в магазине? Я сидел в машине. В своей машине, — добавил он. — Не в чужой. И не сидел, а лежал, если говорить точно. Спал. Никого не трогал. А вы мне позвонили.
— Вы спали в машине, когда я позвонила? — наконец поняла она.
Иван развел руками и кивнул. Алиса молча приложила ладонь к губам, как делают люди, увидевшие что-то неожиданное.
— Это ничего, это не проблема, поверьте. Вообще не берите в голову, — попытался успокоить ее Иван, но Алиса вдруг развернулась и вышла в коридор. Уже там она обернулась к Ивану и спросила строго, как школьная учительница:
— И что же вы стоите? Идемте!
— Куда? — растерялся Третьяков.
— На кухню, ужинать.
— Что? — скривился он.
— Потом примете душ и ляжете спать. И даже не думайте мне возражать, слышите! Все равно мне не по себе оставаться одной в Новый год. И не советую вам возражать, а то я могу передумать и таки написать на вас эту самую жалобу, о которой вы говорили! — И Алиса Морозова, словно точно зная, что Иван ее послушается, пошла, хромая, в кухню.
Третьяков поплелся за ней.
11
Сложным временам — экстремальные решения. Ивану Третьякову не было ни стыдно, ни неудобно. Он даже не чувствовал себя странно, хотя должен был. Все-таки он в чужом доме, под струями горячей воды в душе, мылся чужим гелем с резким запахом лаванды, потом нацепил на себя чужую одежду — фланелевые штаны в клеточку и широкую в плечах красную футболку с эмблемой «Динамо». То, что дала ему Алиса. Неудобно, но наплевать. Он слишком устал, чтобы хоть что-то чувствовать. Ему совсем не мешали крики за окном и звуки новогодней канонады. Город сходил с ума, празднуя наступление Нового года, а Иван дошел до точки, когда даже думать не мог о том, чтобы покинуть квартиру Морозова и вернуться туда, на мороз, в машину, пропахшую куревом, водкой и грибами. Пусть лучше лопнет его совесть.
Впрочем, Алиса, кажется, была даже рада присутствию в доме хоть кого-то. Во всяком случае, вела себя так, словно не было вовсе ничего необычного в том, что сотрудник полиции при исполнении остался у нее ночевать. В конце концов, не просто сотрудник — друг ее погибшего отца. Что тут такого? Она положила Ивана спать в гостиной, на белом кожаном диване, и единственная мысль, которая промелькнула у Ивана в усталом мозгу перед тем, как он отключился: заляпаю — вовек не расплачусь, диван дорогущий.
