— Откуда, по-вашему, тогда у убийцы взялся этот флунитразепам? — спросил Третьяков.
— Понятия не имею. Но добавлю, так как это мне кажется важным, что подмешанный убитому в алкоголь флунитразепам был именно белый, безвкусный и без запаха.
— Тот, который больше не производят?
— Да, но, к сожалению, несмотря на просрочку, препарат не утратил своих свойств.
— Есть над чем подумать, — пробормотал Третьяков, рассматривая потихоньку оживающий вокруг него двор. Люди с усталыми, опухшими, похмельными лицами тянулись к «Дубравушке».
— Кстати, еще кое-что вам в копилочку. Замок на металлической двери в доме был взломан.
— Серьезно? Все-таки был взлом? Внешних следов я не нашел.
— Да, внешних следов не было, а внутренние нашлись. Взломщик работал профессионально, воспользовался отмычкой, так что замки не повредил. Но следы взлома присутствуют.
— Вот это действительно говорит о многом, — сказал Иван.
— Ну, строить теории — это не моя работа, у меня своей хватает. Так как насчет родственника?
— Да-да, конечно. Я что-нибудь придумаю, — с тоской выдохнул Иван. Не совсем еще оформившаяся мысль не давала ему покоя.
12
Он сам предложил отвезти ее в Тверь, никто его за язык не тянул. Не просто предложил — еще и уговаривал черт знает зачем. Алиса отказывалась и говорила, что прекрасно доедет до Твери на «Ласточке», ходившей от Ленинградского вокзала.
— Зачем вам трястись в электричке? — спрашивал Иван. — Я вас заберу, доставлю, помогу там найти нужных людей. В очереди не придется стоять. Серьезно, мне все равно нужно поговорить с экспертом.
Ему совершенно не нужно было ни о чем говорить с экспертом, он уже все, что нужно, обсудил, а бумаг тот пока все равно бы не дал — слишком рано. Иван говорил себе, что Морозова накормила его, напоила и спать уложила, так что теперь его черед проявить любезность. Аргумент был так себе.
— Ну, хорошо, — почти зло согласилась Алиса, и Третьяков готов был поклясться, что сделала она это, только чтобы отвязаться. Договорились поехать на следующее утро, второго января — в ночь Алиса ехать категорически отказалась. Перед тем как окончательно обсудить время поездки, она зачем-то уточнила про прогноз погоды на завтра. Обещали холодную и ясную погоду без снегопада. Солнце было скорее редкостью, чем нормой, но погода на этот Новый год выдалась на редкость хорошей, зимней, именно такой, как надо. Вот только праздник не удался.
Иван переночевал в одном из хостелов, проклиная праздники, из-за которых ценник взлетел выше крыши: за одну ночь в комнате с пятью другими людьми Третьяков отдал три тысячи рублей. Жалко, конечно, но хостел был единственным выходом, при котором можно снова отложить принятие решения, разговоры — особенно разговоры — и прочие последствия неверности жены. В хостеле было чисто, людно, шумно. Один из соседей, приехавший в Москву специально в Новый год на поиск приключений, попытался пообщаться с Иваном и даже обиделся на сухую неготовность того выпить по чуть-чуть, но потом отстал. Иван поужинал китайской лапшой в термоупаковке.
Спал Третьяков как убитый. Сосед его больше не донимал. Утром Иван позавтракал в «Макдоналдсе» на Юго-Западной и запарковался у подъезда Алисы Морозовой на десять минут раньше: не хотел опоздать и нарваться на этот ее печальный взгляд. Алиса, к его удивлению, вышла с опозданием и только после звонка на мобильный. Она появилась — высокая, в блестящих темно-коричневых кожаных сапогах почти до колена, в строгом темно-голубом пальто с меховой оторочкой, меховой шапке и в кожаных перчатках чуть более светлого коричневого оттенка. На плече — небольшая кожаная сумочка цвета морской волны. Иван чуть не поперхнулся и тут же принялся стряхивать крошки с переднего сиденья. Определенно, значительная часть папиных денег уходила на гардероб Алисы Морозовой.
— Ну что, готовы? — спросил Иван, открывая перед Алисой переднюю дверцу.
— Можно, я сзади поеду? — спросила она, и Ивану показалось, что голос ее дрожит.
Он пожал плечами:
— Как хотите.
Алиса села прямо за ним, пристегнулась. Иван аж фыркнул от такого «доверия», но ничего говорить не стал.
Выехали в тишине, затем Иван спросил, не будет ли Алиса возражать, если он включит музыку. Она ничего не ответила, тогда он включил приемник и принялся перескакивать с канала на канал. Музыка, новости, котировки, реклама. Иван предпринял еще одну попытку завести разговор.
— Вы только не волнуйтесь, это несложная процедура и ничего такого делать не придется. Нужно будет сдать анализ. Вы не боитесь сдавать кровь?
— Нет, — сухо ответила Алиса, но больше ничего не сказала и желания продолжать разговор не продемонстрировала.
Иван выругался про себя. Теперь придется в полной тишине ехать в Тверь и обратно. Ну, не в тишине, а под всякий радиобред, какая разница.
Так и вышло. Всю дорогу Алиса Морозова просидела, почти не шевелясь и ничего не говоря, глядя в точку перед собой. Ивану было видно ее лицо в наружное зеркало заднего вида. Красивая и серьезная — такая уж странная у нее была красота, — она сидела так, словно ее отключили на время поездки, как робота. В какой-то момент Ивану даже стало не по себе от этой неподвижности, и он спросил, в порядке ли она. Она ответила на его вопрос не сразу, где-то через минуту. Словно ее сознание активировалось после спящего режима.
— Я в порядке, — сказала она. — Сколько нам еще ехать?
— Через полчасика будем.
Доехали за сорок минут. Здание криминалистической лаборатории оказалось красивым, желтым с белым, в четыре этажа и в старокупеческом стиле, как и многие здания в центре Твери. Располагалось оно рядом с набережной, отсюда и ветра, и дополнительный холод. Иван запарковался, и Алиса, не дожидаясь никакой любезности с его стороны, выскочила из машины. Иван закрыл машину и пошел следом. Удостоверение помогло избежать ненужных формальностей.
Илья Константинович Карташов оказался низеньким, худеньким живчиком, с копной кучерявых седых волос.
— Дорогой мой, вот и отлично. Сейчас мы все организуем, — заверил он Ивана, пожимая руку Алисе. — Сочувствую, сочувствую, ужасная трагедия. Непостижимо, непостижимо, дорогая моя.
— Спасибо, — ответила Алиса чуть потеплевшим голосом.
— Я вас надолго не задержу, — заверил их Карташов.
— Мне тоже нужно будет с вами поговорить, — добавил Иван, и Карташов кивнул.
— Подождите тогда у нас в лаборатории, ладно? — попросил он. — Вас проводят.
Лаборатория располагалась в подвальном этаже — ни окон, ни дверей, из людей тоже никого, кроме одного лаборанта. Тот выскользнул в соседнюю комнату, а Иван подошел вплотную к стене, увешанной фотографиями с места убийства Морозова. Большая часть фотографий была Ивану отлично известна — он сам сделал такие же, они были у него в телефоне, заняли всю память, пришлось даже часть выкладывать в «облако». Но справа были фотографии следов. Крупные планы, с масштабными линейками и географическими метками. Теперь, когда у Ивана было больше информации, следы на снегу стали его интересовать еще больше, поэтому он быстро, пока лаборант не вернулся, переснял кадры со стены себе на телефон. Так, на всякий пожарный. Не то чтобы он думал, что ему не разрешат, но зачем тревожить людей всякими глупыми вопросами? Особенно когда есть вопросы и поинтереснее.
