— Ни в какой оно не в работе, не говорите ерунды. Дело уже никому не интересно. Почти месяц прошел, а никого так и не арестовали. У вас ведь кроме меня и подозреваемых не было.
— Ну почему же не было.
— Был? Кто? — встрепенулась она.
— Сожалею, но это тоже не может обсуждаться, — кивнул он.
— Мне неинтересны ваши сожаления. Мне интересно поймать и посадить в тюрьму убийцу моего отца, — сухо отрезала Морозова. — И не надо говорить, что вы тоже всей душой этого хотите, потому что он был вашим другом. У моего отца не было настоящих друзей, и теперь это отлично видно. Никто о нем больше не вспоминает.
— Алиса, мне очень жаль, правда. Но что я могу сделать?
— Давайте лучше поговорим о том, что я могу сделать.
— Вы? — удивился Иван.
— Да, я, — Алиса отбросила ложку и отодвинула чашку. Посмотрела прямо Ивану в глаза. — Я могу помочь вам найти убийцу. Для этого мне нужна определенная информация, но я никак не могу ее получить. Если бы у меня была эта информация, я бы смогла проанализировать ее и, возможно, найти какие-то связи, параллели. Я умею работать с данными, так сказать, профессионально.
— А я думал, вы только студентка, — заметил Иван.
— Да, я студентка, — обиженно кивнула она. — По-вашему, только студентка. Как вы должны были выяснить у моих коллег — хотя бы у Криса — одна из лучших, если не лучшая. И работаю с тем, что модно называть словами Big Data. Правда, когда люди говорят об этом, они редко понимают, что именно это такое.
— И что же это такое, Алиса Андреевна? — с сарказмом бросил Иван. Официант подошел, но Иван только покачал головой.
— В сути своей, Big Data — так называют некий абстрактный объем неструктурированных данных — вал данных, если хотите, из которого путем приложения определенных техник и методов выявляют закономерности и прогнозируют определенные события. Это, конечно, не научное определение, а просто общий смысл. Иными словами, я могу использовать самообучающиеся алгоритмы, к примеру, хоть даже микрософтовский Ажур, чтобы протестировать на «рандом» некий объем первичной информации. Выявить распределения, ушедшие с кривых Гауза значения, понимаете? — Она невинно хлопала глазами.
— Нет, я все понял… в общих чертах, — ощетинился Иван. — Кривые Гауза особенно.
— Да поймите же вы, я как раз занимаюсь тем, что называется Machine Learning. Я разрабатываю самообучающиеся алгоритмы. — Алиса махнула рукой. — Не важно. Главное, я хочу найти убийцу отца, и мои навыки могут оказаться полезными. Но мне нужны данные. Те самые, первичные, неструктурированные.
— Это я понял. Но для этого, к сожалению, вам придется устроиться к нам на работу. Я другого способа использовать ваши навыки не вижу.
— А я вижу, — пожала плечами Алиса. — Просто для этого вы, Иван Юрьевич, должны пойти на нарушение вашей служебной инструкции. И передавать мне эти данные.
— Вот как. И какие же это данные? Уж не по флунитразепаму ли и трупам? — спросил он и отметил, что Алиса с недовольством поморщилась.
— Да, эти и любые другие. Иван Юрьевич, я прекрасно понимаю, что Ольга Никитина вам сообщила о моем к ней обращении. Я не удивлена и не разочарована. Просто еще минус один друг моего отца. С другой стороны, я не имею права ее обвинять. В конце концов, она не захотела, не стала рисковать своим положением ради папы. Это нормально.
— Вы считаете? А я, значит, должен рисковать? — холодно поинтересовался Иван. — Я, значит, ненормальный?
— Я считаю, что это вы виноваты в том, что убийца моего отца упущен. Вы затянули следствие, потратив время на то, чтобы подозревать меня и следить за мной, и упустили возможности.
— Значит, я сработал как непрофессионал и теперь должен еще и нарушить закон.
— Кроме того, вы пришли ко мне в Новый год — ночью и пьяный, — ровным тоном продолжала Алиса. — А это уже, считай, нарушение всех ваших инструкций. Но и этого мало: вы остались у меня на ночь.
— Вы сами мне предложили.
— Это вы сейчас так говорите, а я вот помню, что просто не смогла с вами справиться и испугалась. Просидела всю ночь без сна.
— Что же вы тогда полицию-то не вызвали?
— Так вы и были полиция.
— Хороший у вас был план, но шантаж не удался. Плевать мне на это все. Говорите, жалуйтесь, делайте все, что хотите.
Алиса разозлилась. Иван не был хорошим физиогномиком, но сжатые зубы и играющие от напряжения желваки говорили сами за себя. Она стала похожа на злую амазонку, вышедшую на битву. Ну и дочь у Морозова!
— И сделаю.
— Ага, значит, меня уволят. Такая, значит, месть. Я вас правильно понял?
— Правильно. Вы меня правильно поняли, — кивнула она.
— А вы не боитесь, что я наш разговор на диктофон записываю? — поинтересовался он. — Меня, может, и уволят, но вас… Угрозы в адрес представителя полиции, требования о передаче вам сведений из уголовного дела…
— Я не боюсь. Мне тоже все равно, — сказала она, и на какую-то короткую долю секунды ее темные глубокие глаза полыхнули огнем.
Иван улыбнулся.
— Надо же, как все интересно выходит. Нам обоим все равно. А с чего вы решили, что там вообще можно что-то обнаружить? Я проверял версию с возможным повторным использованием флунитразепама. Она не подтвердилась.
— Но это значит, — Алиса пристально посмотрела на Ивана, — что другие случаи есть, они существуют в природе. Я вас правильно поняла? — Иван не отвечал, и Алиса торопливо добавила: — Имейте в виду, у меня нет никакого желания доставлять вам неприятности. Я просто не могу так. Не могу сидеть сложа руки. Ну, что же вы молчите?
— Допустим, случаи были. И что бы вы стали делать, если бы у вас оказались такие данные?
— Я бы пропустила их через систему искусственного интеллекта, просчитала их на любые возможные отхождения от теории вероятности, на любые корреляции и распределения.
— А человеческим языком?
— Я бы сопоставила все со всем. И если в данных есть что-то, что вы не увидели, я это найду.
— Вы так уверены.
— Знаете, однажды мы с Крисом анализировали данные по одному событию, точнее, несчастному случаю, не буду уточнять, это не моя тайна. Но ситуация такая, что данных по этому событию было много, версий — еще больше. Официальная версия гласила — несчастный случай. И официальная версия была очень даже убедительной, к ней прилагались документы, заключения экспертов и свидетельские показания. Но мы не ограничились этими данными. Мы собрали намного больше. Мы нашли все записи всех видеорегистраторов того дня, мы нашли и пропустили через алгоритмы все данные со всех источников. Есть такое понятие — тройная верификация. Иными словами, если факт подтверждается в трех разных независимых источниках, то его условно можно считать достоверным. Если серия фактов подтверждается серией независимых и разных источников, то и цепь событий можно считать достоверной.
