— Банка Ципарского.
— Банка? Что за банка?
— Все места убийств, кроме дома вашего отца, помечены так называемыми банками Ципарского. Название это было дано по имени изобретателя метода, который привязывает местоположение трупа к конкретной геолокации. Понимаете, в доме, или во дворе, или на дороге — как правило, всегда можно нарисовать план и зафиксировать точное местоположение тела убитого, но что делать, если труп найден просто в поле? Или просто в лесу? Там никак не опишешь, что голова покойного расположена в двадцати сантиметрах от березы. Там берез — миллион. Вот так появился метод Ципарского — там, где больше привязать не к чему, на месте, где находится голова, выкапывают яму и туда закапывают специальную банку с протоколом и координатами. Таким образом, даже через много лет можно точно установить, где именно и как лежал труп.
— А для чего это нужно — через много лет? — удивилась Алиса.
— Допустим, чтобы следственный эксперимент провести, показания проверить. Просто чтобы восстановить точную картину преступления. Так вот, все наши жертвы именно таким образом и были привязаны к местности. Все места их смерти помечены банками Ципарского. Закономерность? Если пользоваться вашим определением, то да. Однако проблема заключается в том, что по такой закономерности мы в список еще миллион трупов можем добавить. Всех, кто лежал в полях-лесах.
— Прямо-таки миллион? — переспросила Алиса.
— Ну, это я преувеличиваю, конечно, но в целом… Это я к тому, что не всегда закономерности — это связь с преступлением.
— Не скажите, — оживилась Алиса. — Совпадением это тоже не назовешь. Посмотрите на это так. Никто из вашего списка — я имею в виду людей, принявших препарат, — не был обнаружен дома или на улице города. Странно? Да, это очень даже интересный факт, что все наши жертвы умерли в лесах и полях. Это как раз уже организованные данные.
— Хм, ладно, допустим, — удивленно кивнул Иван. — Действительно интересно. Но данные расходятся, и в этом списке тоже не все.
— Все, кроме моего отца, — кивнула Алиса и перевернула еще несколько бумажек.
23
Иван проснулся от звука шкворчащего на сковороде масла. Он открыл глаза и слишком резко повернулся на узком кухонном диванчике, в результате чего стукнулся лбом о край кухонного стола. Жена, стоявшая у плиты, обернулась на шум. Иван потер ушибленное место, пока жена спокойно, холодно разглядывала его припухшее со сна лицо. Они вступили в стадию молчаливой войны, когда все, что накопилось, оставалось внутри, выплескивалось через взгляды, через слишком резкие движения. Иван не отвел взгляда, Лена ничего не сказала. Отвернулась и продолжила что-то жарить. Часть плана по возвращению его в лоно семьи? Свести его с ума запахом домашней еды? Иван посмотрел на часы. Половина седьмого, вот черт. Будильник же вроде стоял на шесть. Забыл включить?
Лена открыла дверцу шкафчика, достала большую тарелку с синими полосками, выложила туда содержимое сковородки, поколдовала еще — над чем, за ее спиной было не видно. Иван несколько минут с ненавистью разглядывал рыб на ее халате, а потом Лена повернулась, поставила тарелку на стол, села напротив Ивана и снова с вызовом уставилась на него. Иван скосил взгляд — на тарелке лежала половинка зеленого авокадо, какое-то овощное месиво, залитое яйцом, один поджаренный в тостере кусок хлеба. Заботится о себе, тварь. Хочет быть здоровой и стройной.
— Тебе, Ванечка, тоже не помешало бы употреблять больше клетчатки, — пробормотала Лена, подцепляя на вилку жареный цукини. — Могу с тобой поделиться, только попроси.
— Ненавижу клетчатку, — пробормотал Иван, выбираясь с дивана.
— Тебе же хуже, — сказала она ему вслед. И добавила, когда Иван закрывал дверь в туалет: — Не забудь ипотеку оплатить.
— Об этом она помнит, — пробормотал он себе под нос.
Закрыл дверь, уселся на унитаз просто так, не снимая тренировочных штанов — он в туалете прятался, — и принялся просматривать сообщения. Больше всего он рассчитывал на сообщение о зарплате, но его как раз не было. Реклама, информация о низком балансе на телефоне, сообщение от Толика Бахтина, что он заболел. Вот паразит, только этого не хватало. Заболел он, конечно же. Страшная болезнь, февральское похмелье называется. Ипотека, ипотека. Как прикажете разводиться с женой, с которой вас связывают двадцать лет предстоящих платежей?
Звонок Морозовой застал Ивана врасплох.
— Я вас не разбудила? — спросила она.
— Нет, не разбудили. А что случилось? — сухо спросил он. Весь вчерашний вечер Третьяков не мог избавиться от ощущения, что напрасно, ой напрасно он передал бумаги этой девчонке. Ничего хорошего от этого ждать не стоит.
— Мне нужно с вами кое-что обсудить, и я хотела сделать это до того, как вы пойдете на работу.
— Узнали что-то новое? — спросил он просто так, в шутку, но Алиса невозмутимо подтвердила:
— Да, узнала.
— Серьезно? — Иван скептически закатил глаза. — Значит, серые клеточки у вас работают лучше, чем у меня.
— Я не понимаю, что вы имеете в виду.
— Агата Кристи? — намекнул Иван. — Нет? Не важно. И что же вы узнали, Алиса Андреевна?
— Я обнаружила закономерность, которую нельзя объяснить случайным совпадением.
— Вы это серьезно говорите? И какую?
— Ванька, освобождай туалет, мне детей в сад собирать! — прокричала в дверную щель Лена, стуча кулаком.
— Да подожди ты! — крикнул он.
— А вы где? — спросила Алиса.
Иван нажал на кнопку слива — так, автоматически. Вышел из туалета и столкнулся с Леной — лицом к лицу, вплотную. В туалет забежал Федор.
— Алиса, я вам перезвоню, — бросил Иван и отключился. Прошел на кухню под тяжелым взглядом жены. Достал из холодильника начатый пакет кефира и отпил прямо так, не удосужившись достать стакан. Знал, что Ленку это страшно бесит. Но нет, смолчала. Зашла и дождалась, пока Иван прикончил пакет.
— Алиса, значит.
— Подслушивала? Тебя не учили в детстве, что это нехорошо? Хотя когда тебя это останавливало. — Иван швырнул пустой пакет в мусорку, развернулся и пошел в комнату — за одеждой, а точнее — за своей формой, в которой сегодня должен был явиться к начальству на совещание. Остановился в коридоре, повернулся к Лене и усмехнулся. — Ты же сама хотела, чтобы я тебе изменил, разве нет? Для восстановления мировой гармонии и баланса.
— Сволочь, ну ты и сволочь. Да знаешь ли ты… — процедила сквозь зубы Лена, но Иван не стал дослушивать, что он там «да знает», ушел и захлопнул дверь.
